Обречены и одиноки - Салиева Александра - Страница 18

– Аэлин, – сказал он как-то с придыханием.

У меня даже голова закружилась. Не знаю, отчего больше – от того, каким тоном он назвал меня, оттого что говорил прежде или от его прикосновения. Наверное, все вместе… Нервы сдавали в последнее время уж очень сильно.

– Церемония будет на рассвете, – услышала я еще одну фразу, брошенную им уже небрежно и властно.

Теперь он говорил как истинный правитель закрытого мира. И пока я анализировала стечение новых обстоятельств, Прайм Киринион как ни в чем не бывало, вышел из тронного зала.

Жизнь преподнесла очередной сюрприз в виде ожидавшего в комнате, куда меня отвели сопровождающие под чисто символическим конвоем воины Алнаира. Широкие плечи, невысокий рост и рыжий оттенок шевелюры, отливающий медью в свете алнаирийских светил, помогли мне сразу определить, кто именно находился передо мной, несмотря на то, что маг стоял лицом к распахнутому окну и соответственно спиной ко мне. Уже знакомый мне мужчина, служивший, как оказалось, двенадцатым личным децернентом Прайма Кириниона – брат Рейвен.

– Бажен? – удивилась и обрадовалась одновременно.

Алнаириец повернулся в мою сторону и широко улыбнулся.

– Едва весть о непокорной особи женского пола, позволившей себе попытку проклясть энергетической магией нашего Прайма, пронеслась по альгамбре, я сразу понял, кто конкретно пожаловал к нам в гости, архимаг измерения Альтерра.

– Я тоже рада тебя видеть, – улыбнулась в ответ.

И правда была рада, потому, что он не назвал меня брезгливо «женщина», как в день нашего краткого знакомства, а это в свете предыдущих событий хоть что-то хорошее. Улыбнулась и тут же вспомнила о том, как повел себя Арханиэлиус, машинально принимая боевую позицию, еще больше развеселив Бажена.

– Я свободен в своей воле. Не бойся меня, – мужчина облокотился на высокий подоконник, позволяя ветру трепать непослушные завитки на его голове.

– Почему ты свободен в своей воле, а Ашерро нет? – спросила я в лоб.

А чего ходить вокруг да около? Меня все равно либо убьют вскоре, либо перестану соображать самостоятельно, либо лишусь возможности снова увидеть Арха, что для меня еще хуже первых двух вариантов.

– Я заслужил, – перестав улыбаться, ответил он сухим, еле слышимым тоном.

«Рейвен мертва, ее возлюбленный наверняка тоже, а Бажен смог вернуться обратно в родное измерение. Да еще и является не просто кем-нибудь, а самым, что ни на есть близким к Прайму. Слишком очевидное совпадение. Уж не тем ли он заслужил эту свою свободную волю, что отдал родную сестру на растерзание правителю Алнаира?», – промелькнула в голове мысль, внушая, что доверять магу нельзя ни в коем случае.

Доверять, конечно, нельзя, но ведь вопросы-то задавать можно.

– Тебя приставили следить за мной? – больше напрашивался совершенно другой вопрос, типа: «как ты мог убить свою сестру?!», но решила пока не наглеть окончательно.

– Мне приказали показать тебе кое-что.

Набрав в легкие побольше воздуха, Бажен указал на открытое окно. Как только я приблизилась и посмотрела вниз, тут же последовали разъяснительные комментарии с его стороны.

– Довольно складная и симпатичная, – хмыкнул он. – Та, которая с длинными рыжими волосами, – мужчина указал на девушку, спускающуюся с огненно-красного а`теши, только прибывшую с огромной свитой и охраной из семи латунных отрядов. – Астарта. Невеста для архимага Ашерро.

– Как греческая богиня, – устало улыбнулась я, поднимая лежащее на кровати бараа угольно-черного цвета, надевая прямо поверх того, что было на мне.

Наряд отвратный, но все лучше, чем полуголой ходить.

Что они хотели этим показать? Или чего хотели добиться? Вывести меня из себя? Так я и без того в бешенстве. Но только не позволю им удовольствия лицезреть этого.

– Церемония будет на рассвете, – продолжил мужчина.

– Мне все равно, – отозвалась глухо.

Да мне действительно было все равно. Наш союз – нерушим, а алнаирийские церемонии пусть хоть десять раз на рассвете, нисколько не отнимали сей факт.

– Кажется, ты не поняла. Это будет церемония на крови, – дополнил Бажен.

Казалось, толика сочувствия в его голосе все же прозвучала, но меня больше удивило не это, а то что конкретно он сказал. Не может быть такого!

Создатель, да как это возможно? До этого момента я твердо верила, что церемония единения нерушима. С другой стороны, у этого бессмертного фокусов как я успела уяснить полно.

– Разве это во власти вашего правителя? – спросила как можно более равнодушно, отчаянно борясь сама с собой.

– Власть Прайма безгранична, – сказал Бажен.

Что, настолько буквально безгранична?! Как-то прежде думала, что применение прилагательного «безгранична» так, чисто для поддержания авторитета и лживой лести самовлюбленной натуре правителя.

– Безгранична лишь власть Создателя, – злобно отреагировала я.

Да, не сдержалась. И в словах и в эмоциях. Поток слез тут же высвободился из хватки моего самообладания. Новость о том, что мой единственный мужчина больше не будет частью не только меня, но и всей моей жизни, ранила слишком глубоко.

– Сейчас ваш кесарь привязан своим сознанием к нашему Прайму, именно поэтому он так себя ведет. Но чтобы обряд был настоящим, Ашерро должен быть в своей воле, а это значит, что после того как Арханиэлиус подтвердит обряд, прежде чем невеста скажет свое «Да» у тебя будет время, чтобы предпринять что-нибудь. Твои друзья не уйдут в свой мир после церемонии живыми. Так гласит первый закон Алнаира. И еще никому не удавалось нарушить его, – совсем озадачил меня Бажен, слегка дотронувшись до моего плеча, чуть сжимая кончики пальцев.

Сочувствует, значит. Как будто оно мне надо.

– Я могу увидеть своих друзей? – с надеждой посмотрела на мага, давшего только что лучик надежды в этом темном царстве.

Бажен отрицательно покачал головой. В коридоре послышались шаги, и он быстро направился по направлению к выходу.

– Передай им, что чтобы не случилось, ни при каких обстоятельствах они не должны возвращаться за мной, – утерев слезы, попросила настойчиво. – Пообещай, что скажешь, Бажен.

Личный децернент Прайма Кириниона рассеянно кивнул и вышел, тихонько хлопнув тяжелой дверью. Я еще немного побродила по комнате, утешая себя мыслью, что пусть и не вижу выхода в данный момент, но импровизации всегда давались мне неплохо, а значит лучик надежды, затеплившийся в душе, еще мог осветить дорогу из этой, казалось бы, безнадежной ситуации. В худшем случае, останусь здесь и это позволит мне, наконец, разгадать тайну, почему наш великий артефакт, рассеивающий Сумрак, подкинул нам столько проблем, хотя должен был принести мир. В этих раздумьях я и уснула, полусидя на подушках, прямо на подоконнике открытого окна.

Проснулась уже после заката. Точно такая же отличавшаяся только цветовой гаммой от спальни, где жил в этом дворце Архан – не красная, а зеленая, комната была освещена только едва пробивающимся светом звезд с ночного неба. Я разожгла несколько пульсаров, чтобы было светлее, вытащила из волос все еще бывшие там ненавистные шелковые ленточки и распустила волосы. Жаль, расчески нет.

Побродив по комнате, от безделья принялась рассматривая ниши в стенах. Нашла карандаш и листки бумаги. Слова, метавшиеся в душе и не находившие себе покоя, так и полились строками на бумагу: «Так темно и пусто. Вспомнить, одиночество убить. Болью сердца задыхаясь, сделав усилие – жить. Тишина – предвестье смерти… Стерпеть все – без лишних слов. И, не проронив ни звука – дать убить свою люб…».

Дописать не удалось – ощутила присутствие постороннего. Слишком поздно ощутила. Странное дело… не слышала, как он появился, но факт оставался фактом – правитель закрытого мира стоял прямо за моей спиной и с интересом разглядывал недописанное стихотворение.

– Да, сейида Аэлин, вы правы. Русский язык, безусловно, самый великий язык во всех измерениях. Такой аллегоричный, такой цветный, иносказательный и сакральный, – произнес он тихо.