Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода - Храмцовский Николай Иванович - Страница 27
- Предыдущая
- 27/123
- Следующая
В Балахне Пожарский был принят с восторгом и получил от ее жителей денежное вспоможение. Здесь присоединились к нему Матвей Плещеев и дворяне других городов. Такой же прием сделали князю и жители Юрьевца, дали денег и людей. Татары юртовские, получившие от юрьевцев пособие, также в значительном числе стали под знамена нижегородские.
В Решме Пожарский получил через посланных от Артамона Васильевича Измайлова сведения о псковских происшествиях[174]. Отсюда пошел он в Кинешму, где все ополчение имело роздых. В Плесе[175] верные из жителей Костромы встретили Пожарского с неприятными вестями: костромской воевода Иван Шереметев со своими единомышленниками, вероятно, следуя увещаниям Милославского и прочих членов Боярской думы, не хотел пустить ополчение в город.
Пожарский поспешил к Костроме, где происходило уже сильное волнение. Жители разделились на две партии, большая часть была на стороне Пожарского и осилила противников.
Шереметев едва не заплатил жизнью за свой умысел, только один Пожарский смог спасти его от ярости народной. По просьбе костромичей Пожарский дал им новых начальников — князя Романа Гагарина и дьяка Андрея Подлесого.
В Костроме явились к Пожарскому суздальцы с просьбой о помощи против Просовецкого, который угрожал их городу. Пожарский отправил в Суздаль отряд войска с князем Романом Лопатой-Пожарским. Казаки, узнав об этом, убежали из-под Суздаля к Москве.
Жители Костромы также пожертвовали на земское дело немалую сумму денег, поставили ратников и с благословениями проводили соединенное ополчение, которое выступило из Костромы на Ярославль[176].
Ярославцы и собравшиеся из других городов люди, движимые чувствами истинного усердия, поспешили навстречу христолюбивой рати. Они переправились за Волгу и там поднесли Пожарскому хлеб и соль и богатые дары; бескорыстный стратег принял хлеб и соль, поблагодарил ярославцев, но от даров отказался.
Пожарский предполагал недолго пробыть в Ярославле, но непредвиденные важные обстоятельства задержали его в этом городе целых полгода, из которых главным было известие, что Трубецкой и Заруцкий предались самозванцу[177].
За эту медленность нетерпеливые патриоты, в том числе и Палицын, роптали на вождя и даже обвиняли его, кроме бездействия, в бражничестве[178]. Но могли этот великий человек, бескорыстно совершивший свои подвиги, унизиться до такой мелочности, мог ли в бездействии и пирах забыть свое великое дело?!
Незадолго до выступления из Ярославля соединенных дружин чуть было не разразился новый удар над Россией; едва заря спасения ее, воссиявшая в Нижнем Новгороде, не померкла в Ярославле: третий стратег Господней рати, ополчившийся за веру и отчизну, едва не пал от руки убийц.
Заруцкий, этот исторический идеал злодеев, выразивши в грамоте желание скорее видеть Пожарского под Москвой, в то же время задумал избавиться от грозного врага всякой лжи и измены.
Он подослал в Ярославль двух казаков, Обрезка и Стеньку, с поручением убить Пожарского. Казаки передали эту тайну семи таким же злодеям, из которых один, рязанец Семен Жданов, пользовался милостями и доверенностью князя, живши в его доме.
Много раз эти злодеи покушались убить князя во время сна или в дороге, но Бог хранил своего избранника. Наконец они выбрали время, когда Пожарский шел из съезжей избы через густые толпы народа, собравшегося смотреть пушечный снаряд. Стенька бросился на князя с ножом и хотел распороть ему живот; но Провидение Божие и здесь бодрствовало над вождем благословенной рати: злодей промахнулся, ранил в ногу казака Романа, который вел князя под руку; раненый застонал и упал на землю.
Доверчивый Пожарский не думал, что здесь был умысел на его жизнь, отнес это к неосторожности, сделанной в тесноте, и продолжал путь; но его остановили и объяснили ему, что удар, полученный Романом, был назначен ему. Великодушный князь спас убийц от народного ожесточения, даже и сам не казнил их; одного только сослал в ссылку, а прочих взял с собой в Москву для улики Заруцкого.
Июля 28-го 1612 года выступил Пожарский из Ярославля. С Шопецкого стана он ездил в Суздаль помолиться Всемилостивому Спасу и св. Евфимию и поклониться гробам своих родителей[179].
Августа 14 Пожарский и Минин были уже в Троицкой лавре, где встретили их Дионисий и Авраамий как избранников свыше, шествовавших ратовать за веру и отечество.
Через шесть дней (20 августа) соединенная рать явилась под Москвой; здесь повторились было сцены раздоров, как и во время Ляпунова, но благоразумие Пожарского, посредничество Дионисия и Авраамия утушили несогласие; и, кажется, много к тому содействовало и отсутствие Заруцкого, который, услыхав, что Пожарский приближается к Москве, убежал в Коломну с половиной своих казаков; другая же половина перешла в стан Трубецкого.
Потом последовали битвы с поляками, и 24 августа Хоткевич был поражен. В этот день битва продолжалась четырнадцать часов; Пожарский и его ратники выказали необычайное мужество, Трубецкой — всю свою мелочность и недобросовестность[180].
Авраамий и Минин также в этот день оказали величайшие услуги отечеству. Авраамий в то время, когда, по недоброжелательности Трубецкого, неминуемая гибель грозила Пожарскому и его сподвижникам, успел уговорить казаков Трубецкого идти на помощь к нижегородским ратникам. Минин же, перед вечером, с пылу самой битвы явился к Пожарскому и просил у него людей. Пожарский позволил ему взять, кого хочет. Минин взял ротмистра Хмелевского и три сотни дворян, перешел с ними за Москву-реку около Крымского брода, ударил на стоявшие там две роты поляков, которые побежали в стан Хоткевича и тем привели в расстройство главные его силы. Пожарский, воспользовавшись этим, вторгся в смешанные ряды поляков и произвел страшное поражение. Поляки бежали. Так честь окончательного удара врагу в этом деле принадлежит прямо Минину.
Два месяца продолжалась еще борьба с засевшими в Москве поляками, наконец, 22 числа октября их выгнали из Китай-города; 25 октября были выпущены поляками все русские, в том числе и будущий царь Михаил Феодорович с матерью инокиней Марфой Ивановной.
На другой день сдались поляки, а 27 числа русские, отслушав у Лобного места молебствие, совершенное архимандритом Дионисием, вступили в Кремль с крестами и хоругвями. Там встретил их архиепископ Элассонский Арсений. В храме Успения в тот же день отслужили литургию, которая там не была уже совершаема восемнадцать месяцев[181].
Так кончилось это великое событие, так исполнилась мысль, возникшая в Нижнем Новгороде!
Через четыре месяца в освобожденной нижегородцами России был уже царь, сын ростовского митрополита Филарета, страдавшего в плену в Варшаве. Потомок князей нижегородских[182] был избран единодушно всей Россией на престол московский.
Михаил Феодорович, отпущенный поляками с родительницей своей и с другими боярами, жил, после покушения врагов на жизнь его, в костромском Ипатьевском монастыре. Сюда-то явились послы от всех чинов государства, и здесь, «падоша все на землю, не токмо что плакаху, но и воплю велию бывшу», они умоляли Михаила, чтобы шел он на престол московский[183]. Михаил и родительница его долго отказывались от избрания, но наконец склонились на слезы и моления духовенства и синклита. Это случилось 14 марта 1613 года.
Россия торжествовала и, чтобы упрочить свое торжество на вечные времена, установила в тот день праздновать явленному образу Феодоровской Божией Матери, который находился в костромском Успенском соборе[184]. Нижегородцы, возвращаясь домой, приносили списки с этой иконы в память своего великого подвига.
- Предыдущая
- 27/123
- Следующая