Bittersweet (СИ) - Лоренс Тильда - Страница 90

Им – то есть ему, конечно – следовало провести границу и остаться в том качестве, которое у них уже было. Коллеги. Большего желать не нужно, ведь служебные романы – это до отвращения примитивно и пошло.

За счёт постоянных остановок дорога казалась бесконечной, и Илайя неоднократно пожалел о своём опрометчивом решении – прокатиться вместе с Ромуальдом. Никто не отнимал у него возможности прибегнуть к стандартному методу спасения от этого соседства. Он несколько раз тянулся к наушникам, собираясь надеть их, но отдёргивал руку, словно опасался, что столь показным жестом собьёт собеседника с мысли и заставит отказаться от решения произнести нечто важное. Он вспоминал разговор с Челси и удивлялся, почему Ромуальд до сих пор не последовал примеру сестры, попросив о психологической поддержке во время интервью. Сам же отвечал на этот вопрос.

У брата и сестры сложилось разное впечатление о нём, как о человеке и личности. Челси видела положительные стороны и относилась нейтрально. Это оставалось константой. Ромуальда мотало от одного полюса к другому. Если верить ему, он испытывал определённого рода тягу. Но, сказав однажды, больше не повторял. Да и говорил не он. Илайя предположил, Ромуальд подтвердил своими действиями.

Моментами его чувства переходили в ненависть, потом сбивались до равнодушия, чтобы вновь перекинуться на симпатии в сочетании с желанием. Илайя полагал, что ему могли предлагать шарф, одновременно представляя, как этим же куском тряпки душат. Как с теми же стёклами. Сначала обещание размазать по ним, потом поглаживание пострадавшей руки, до тех пор, пока он не выдернул её из захвата, продемонстрировав отношение к подобному цирку.

Сейчас ему хотелось поскорее вырваться на свободу из душного салона автомобиля, пропитанного одеколоном, отравленного присутствием его обладателя. Так близко, что это кажется практически нереальным. Достаточно протянуть руку, чтобы прикоснуться, но вряд ли кто-то в этом нуждается. Это ведь он, Илайя, должен был сдохнуть на той трассе, а Джулиан продолжать жить. Сам он так не считал, но если верить Ромуальду…

– Твою мать, – прошипел Ромуальд шумно выдохнув, а потом резко сдавая назад, разворачиваясь в направлении, противоположном тому, в котором они двигались до этого момента.

Куда они двигаются теперь, Илайя не знал и не предполагал, потому что для него сама выходка с разворотом стала сюрпризом. Он думал, что Ромуальд так и будет двигаться в потоке машин, мысленно костеря всех остальных водителей, но он, воспользовался подвернувшимся шансом и поехал, куда глаза глядят. Видимо, его сложившаяся ситуация тоже начала раздражать. Только причина такого поведения оставалась для Илайи под вопросом. Он не думал, что виновато его присутствие поблизости. Скорее, просто необходимость медленно двигаться вперёд напрягала Ромуальда.

– Если мне не изменяет память, то «Эган Медиа-групп» находится в другой стороне, – произнёс Илайя.

– Ты уверен? – поинтересовался Ромуальд, улыбнувшись.

– Сделать вид, что я ошибся, почувствовал себя неловко, и даже не понял, что машина развернулась?

– Не стоит.

– Тогда, может, просветишь меня относительно планов на этот день и цели поездки?

– У меня их нет. Чистая импровизация.

– Она не засветится в криминальной хронике?

– Не сомневайся. Обязательно. Правда, сначала мне нужно разработать план действий и определить их последовательность. Интересно, расчленение с помощью пластиковой вилки достойно освещения на первых полосах газеты? Или недостаточно эпатажно?

– В самый раз.

– Отлично. Значит, на этом варианте и остановимся.

Он вновь замолчал, заставив собеседника скрипнуть зубами. Илайе не нравилась неопределённость. Когда данное понятие соседствовало с именем Ромуальда, случай рисовался ещё более запущенный, едва ли не критический. Красный уровень опасности, как принято говорить. Ромуальд же выглядел безмятежно, едва удерживаясь от желания начать напевать что-нибудь лёгкое, с приставучим мотивом и минимальным смыслом. Он пропел несколько нот и заткнулся, перехватив задумчивый взгляд.

– Кажется, я даже знаю, кто первым схватится за пластиковую вилку.

– Откуда бы ей взяться? Я не таскаю за собой склад подобных вещей. Или ты так прозрачно, что просто прозрачнее некуда, намекаешь, что мы едем в один из ресторанов быстрого питания? Я не голоден.

– Зато я – очень.

– Это на почве стресса, пережитого в стенах медицинского центра.

– У меня его практически не было.

– Самое время спросить, почему?

– Самое время промолчать и сохранить интригу для более подходящего места.

– Какого именно?

– Секрет.

– Я не говорил, что хочу с тобой ехать куда-нибудь. Договаривались мы на других условиях.

– Ну, я ведь должен отпраздновать.

– Есть повод?

– Несомненно. Ура, дорогой партнёр, мы ещё живы и вполне здоровы, несмотря на то, что ты пытался убедить меня в обратном. Этому невозможно не радоваться, верно?

– Тем не менее, я продолжаю настаивать…

– Я куплю тебе пластиковую вилку.

– Воткни её себе в глаз, – прозвучало на редкость устало.

– Образец воспитанности, – Ромуальд хохотнул.

– Челси права, тебе нужно повзрослеть, а не относиться к жизни, как к развлечению. Поддельные пистолеты, пластиковые вилки. Что будет в следующий раз? Ты предложишь скоротать время, наблюдая за игрушечным поездом?

– Кто бы говорил относительно взросления, но только не ты, – Ромуальд покачал головой. – Когда у Флинта появится железная дорога, я обязательно уделю внимание этой чудной игрушке. Всё же мне в детстве она нравилась сильнее, чем планшет.

– Тогда не было планшетов.

– Всё равно.

– Железный аргумент, – Илайя позволил приподнять уголок губ в подобии улыбки. – Но стоит признать, что с дорогой я хватил лишнего, принизив значимость этой игрушки. Она действительно очень захватывает. К тому же, повзрослев многие вещи воспринимаешь иначе. Как ни странно, играть с некоторыми из них хочется сильнее, чем в детстве.

– Сегодня пойдёт снег.

– Разве? В прогнозе об этом ничего… А, это потому, что я с тобой согласился, да?

– Да, – ответил Ромуальд, сворачивая куда-то.

После подведения такого рода итогов Илайе особо не хотелось разговаривать, как и признавать правдивость замечания, произнесённого собеседником. Из принципа хотелось сказать, что ничего подобного, и он вообще не это имел в виду. «Железка» хороша лишь в сравнении с другими играми, а не сама по себе. Однако дух противоречия очень сильно отдавал юношеским максимализмом и дракой в песочнице, когда дети, не сумев аргументировано доказать правдивость собственного мнения, начинают лупить оппонентов лопатками по голове. Или пластиковыми вилками, раз уж в их случае лопаток в программе не предвиделось.

Ромуальд и, правда, не стал привередничать, выбирая принципиально, чтобы продемонстрировать свою высокую покупательскую способность, самое дорогое заведение из тех, что находились поблизости. Спокойно покупал себе дешёвую еду, напичканную канцерогенами, эмульгаторами и стабилизаторами. В финале не удержался, посмотрел на Илайю, стоявшего рядом, и попросил пластиковую вилку. По потемневшему взгляду понял, что попал в цель, заставив напарника разозлиться, усмехнулся и, проходя мимо, вложил этот презент Илайе в нагрудный карман. В глаз ему эту вилку не воткнули, да и вообще из кармана вытаскивать не торопились. Илайя оставил чужой поступок без комментариев, забрал свой кофе и тоже направился к машине, понимая, что отсюда до дома пилить на своих двоих не хочет, да и ловить такси, в общем-то, тоже лень. О том, чтобы слушать жалобы водителей на тяжёлую жизнь и низкие заработки речи не шло. Меньше всего на свете он жаждал подобных откровений.

Кроме того, стоило наедине с самим собой признать, что фраза Ромуальда, брошенная вскользь, сумела его заинтриговать. Впрочем, никто не обещал, что откровения посыплются, как из рога изобилия. Наиболее реальным казался вариант, согласно которому Ромуальд смеялся и спрашивал: «Неужели ты думал, что я стану с тобой говорить начистоту?».