Живые и мёртвые - Уорнер Уильям Ллойд - Страница 20

Письма от мужчин были самыми разнообразными. Хотя с точки зрения грамматики, пунктуации и орфографии ниже следующее письмо не является репрезентативным для всех писем, полученных им от мужчин, в нем, тем не менее, находят отражение некоторые интересы широкого круга писавших.

Еще одну большую группу составляли письма от людей, просивших в чем-то им посодействовать или оказать финансовую поддержку. В других выражалась благодарность за оказанную помощь. Одно письмо, украшенное яркими фигурами львов и тигров, пришло от рекламного агента того самого цирка диких животных, афиши которого принесли Бигги известность. Начиналось оно так:

Газеты превратили Бигги-символ из человека, называвшего некоторые этнические группы «парнями, которые не являются белыми людьми», в человека, говорившего, что каждый американец не хуже любого другого. Также представляется вероятным, что и сам Бигги, реагируя на эту новую ситуацию, несколько изменил свою позицию. К тому времени, когда он созрел для выдвижения своей кандидатуры на пост президента, он заявлял:

В результате обзора некоторых комментариев, появившихся в то время в газетах по всей стране, создается впечатление, что Бигги стал для американской публики своего рода составным символом. «Нью-Йорк Таймс» писала, что «хотя его теория о том, что «победители заслуживают того, чтобы немного поживиться», в политике не нова, в ней есть по крайней мере какая-то свежая откровенность». «Канзас-Сити Пост» писала: «Как известно каждому солдату, женщины теряют голову, когда речь заходит о моряках; официальное поведение мэра Бигги Малдуна обещает быть достойным сожаления, но Бигги Малдуну все сойдет с рук. Женщины Янки-Сити, как и женщины других городов, простят его на том основании, что он такая колоритная фигура». Газета «Стар», выходящая в Линкольне, штат Небраска, характеризовала его как «честного, откровенного, прямого, энергичного мэра, очень отличающегося от большинства своих современников». В передовице газеты «Трибюн», издающейся в Саут-Бенде, штат Индиана, говорилось: «Он занимает положение, которое в то или иное время хотели занять многие. Как много граждан говорили себе: «Да если бы я был мэром этого города», — когда слышали грубости от уличного регулировщика или сталкивались с унизительными для них действиями государственных служащих». Что касается карьеры Бигги, то в целом суть ситуации была хорошо обобщена в «Нью-Йорк Геральд Трибюн».

Бигги-человек, живущий и действующий в Янки-Сити, в значительной степени растворился в той разросшейся и чрезвычайно изменившейся героической фигуре, в которую он был преобразован прессой и другими средствами массовой информации. Хотя каждый компонент этой популярной фигуры базировался на каких-то фактах, эти немногие цитаты из писем от почитателей Бигги ясно говорят о том, что его значение для них, даже будучи глубоко личным, выражает коллективные ценности, надежды и страхи, желания и тревоги американского народа [77].

Когда Бигги и его мать сажали в тюрьму, он яростно негодовал. Он чувствовал, что с ними обошлись несправедливо и что судьи вели себя нечестно; он публично заявлял, что его приговорили к заключению не за преступление, а по политическим мотивам. Временами он чувствовал и вел себя как мученик.

Когда человек сидит в тюрьме, его чувства и представления о том, что он собой представляет как личность в нашем свободном обществе, оказываются оскорбленными, его свобода существенно ограничивается, у него отбирается право на самостоятельное действие, и он всегда находится во власти других и им подчинен. До тех пор, пока общество верит и чувствует, что заключенный совершил предосудительное действие, за которое был справедливо осужден и приговорен к наказанию, эта подчиненная, своего рода рабская роль представляется оправданной. Но когда, в представлении сообщества, свободный гражданин теряет свободу из-за несправедливого приговора, его положение заключенного обычно стимулирует сочувствие публики и повышает его личностный статус. Как человек, принесший себя в жертву моральным или гражданским принципам, он может превратиться в мученика.

Чтобы завоевать полное признание собственной группы или общества в целом, мученик должен пожертвовать своей свободой, жизнью или каким-нибудь другим дорогим объектом во имя морального или священного принципа, основательно возвышающегося над обыденным уровнем рыночной площади; или же он должен принести эту жертву ради высокоценимого института, представляющего большую моральную ценность. Иногда он может приобрести ореол мученичества и стать жертвенным символом лишь для какого-то сегмента населения или для тех, кто принадлежит к какой-то особой классовой прослойке. Когда в обществе появляется эта роль, это всегда означает, что в культуре присутствуют противоборствующие ценности и что некоторые группы в достаточной степени дифференцировались от остальных, чтобы использовать этот символ для укрепления своей внутренней сплоченности.