Пока дремлют аспиды (СИ) - Петрук Вера - Страница 44

Балка была пыльной и густо облепленной паутиной, но девушку это не пугало. Намотав ее на кулак, она стряхнула пауков вниз, бросив следом и паутиновый шар. Конечно, Ламия предпочла бы остаться в избе старосты, где им постелили на ночь, но Крон настоял на том, чтобы она «ловила ведьму» вместе с ним.

– Это не ведьмы, – заявил маг, когда селяне, наконец, оставили их, отправившись обсыпать золой пороги. – Сюда наведывался вампир, правда, странный. Укусы на шее быка нетипичные для кровососа, поэтому староста и решил, что это дело рук ведьм. Зато теперь никуда за нечистой силой ходить не надо. Я старосте много ерунды рассказал, но кое в чем не солгал – упырь вернется. Думаю, он вообще далеко от деревни не уходил, заполз в яму и ждет, когда все успокоятся. А вот что, действительно, странно, так это то, что он напал на скотину посреди белого дня.

– И как мы будем ловить вампира? – равнодушно спросила Ламия и от души зевнула. Головная боль успокаивалась, уступая место дремоте. Вот бы кто-нибудь еще забрал у нее воспоминания о том, как Крон лапал ее на сене. Так нет же, каждый момент так крепко въелся в память, что Ламию разрывали противоречия, к каким воспоминаниям отнести произошедшее. К приятным или плохим? К тому же она ведь сама напилась браги, поставив Крона в подобное положение. А значит, выходило так, что его вины в том, что случилось в сарае, вроде и не было. Задумавшись, девушка не сразу обратила внимание, что маг, вообще-то, отвечает на ее вопрос.

– Как видишь, способов поймать вампира, не владея магическими способностями, очень много, – закончил Крон. Ламия так и не узнала, как именно надо ловить кровососа, но переспрашивать не стала. В конце концов, она в этом участвовать не собиралась. Крон был здоров, не стар и в более-менее здравом рассудке, а значит, сам справится.

Наверное, Ламия все-таки задремала, потому что замшелые стены коровника вдруг раздвинулись, вытянулись ввысь, посветлели, а потом и вовсе засияли ослепительной белизной. В них прорезались ажурные окна с витражами, декоративные панно с изящной лепниной, легкие колонны и зеркальный пол, в котором повторялся весь зал. Огни свечей в нарядных люстрах отражались под ногами крошечными звездами, заполняя пространство вокруг волшебными бликами. Белые лилии в вазонах и гирляндах, украшающие зал, источали неповторимый тонкий аромат, от которого кружилась голова.

Ламия стояла в центре этого великолепия и переводила взгляд со своего красного платья невесты на белые свадебные наряды Сияющих. По законам Альцирона, простолюдинки выходили замуж в красном, тогда как девушки благородного происхождения на своих свадьбах носили только белое.

Вокруг было очень много невест из Сияющих. Белолицые, красивые, с узко затянутыми талиями и густыми черными волосами, убранными в невообразимые прически. Такие платья, какие были на Сияющих, могли носить только боги. Дамы окружили Ламию и пристально разглядывали ее, прикрывая лица веерами, когда смеялись. А смеялись они часто. На их месте Ламия бы, наверное, тоже повеселилась. Потому что кроме красного платья на ней не было ничего – даже обуви. В зеркальном полу отражались взлохмаченные белые волосы, спутанные так сильно, словно Ламия не причесывалась с рождения; босые ноги, такие грязные, будто она бродила по болотам и дорогам после дождя; совсем не изящные руки – пыльные и с черными ободками под ногтями. Да и само свадебное платье имело не лучший вид. Кружева оборваны, в подоле многочисленные дыры, ткань запачкана, рукава отсутствуют. А еще от Ламии несло так, что ей казалось, будто лилии в гирлянде над ее головой должны немедленно увянуть от такого зловония.

Толпа Сияющих расступилась, явив взорам мира Крона об руку с самой великолепной дамой, какую только встречала Ламия. И хотя она ни разу не видела королеву Селену, сразу догадалась, что это была она. Королева была уже не молода и в отличие от первого мага не скрывала своего истинного возраста. Однако она была из тех женщин, которые сохраняли загадочную красоту до самой смерти. Полные чувственные губы Селены являлись предметом особой зависти всех женщин Альцирона. Черные волосы королевы были свободно рассыпаны по обнаженным плечам, резко контрастируя с белой кожей. Платье с открытым лифом мерцало голубыми бликами, а пышная юбка слегка шевелилась, даже когда Селена не двигалась. «Орлица» – вспомнила Ламия прозвище, которым иногда называли королеву. Глядя на ее нос с легкой горбинкой, она подумала, что название было дано не только из-за характера.

Взгляд королевы воткнулся в Ламию, словно стрела, выпущенная умелым охотником. Знаменитые губы улыбнулись и изрекли:

– Кто эта девушка, Крон?

Первый маг Альцирона, который вернул себе прежнее молодое обличье и сиял ярче всех Сияющих, ответил с плохо скрытой насмешкой:

– Это моя невеста, Ваше Величество, и будущая жена, – он все-таки не удержался и фыркнул от смеха. За ним, словно по команде, зафыркали остальные Сияющие.

– И какая по счету? – тоже улыбнулась королева, разглядывая грязные ноги Ламии.

– Пятьдесят третья, – с вежливым поклоном ответил Крон. – Полагаю, свадьбу надо играть, как можно скорее, иначе мы все тут задохнемся. – Он прижал рукав шикарного камзола к носу и подал Селене надушенный платок.

– И какие обязанности будут у молодой в твоем замке? – продолжила допрос королева.

– Думаю, она будет мыть посуду. У нее это хорошо получается.

Теперь в зале смеялись все. Даже Ламия заулыбалась, потому что стоять и спокойно смотреть, как Крон размазывает ее по полу, было невозможно. Этому приему ее научила мать. «Когда тебя унижают, улыбайся, – говорила она. – Будет время придумать достойный ответ».

Достойный ответ девушка придумать не успела, потому что Сияющие вдруг стали хлопать в ладоши, а королева, сложив на груди руки, приказала:

– Танец!

И вот Крон уже горячо обнимал Ламию, увлекая за собой по зеркальному полу. Им вслед полилась музыка, сладость которой затопила всю горечь, скопившуюся на душе девушки. Забыв про все и про всех, она тоже обняла его и закрыла глаза, потому что близость губ Крона от ее собственных можно было объяснить только тем, что он собирался ее поцеловать.

– Видишь, детка, что бывает, когда занимаешься не своим делом, – послышался над ухом знакомый голос. И это был не голос Крона.

Ламия дернулась и открыла глаза, но высвободиться из объятий не сумела. На нее смотрел Кормак Черный, и это его руки, а не Крона, сжимали ее ребра, едва не ломая их.

– Даю тебе последний шанс, – прорычал Любимец Судьбы и Великой Матери Никты, отравляя воздух дыханием зверя. – Крон использует тебя, а ты влюбляешься в него все сильнее с каждым новым вздохом. Ты ему не ровня, и у вас нет будущего. Посмотри, где ты, и где он.

– Я это знаю, – выдохнула Ламия, пытаясь разжать руки Кормака. С тех же успехом можно было пытаться сломать меч пальцами.

– Нет, не знаешь, – прошипел Черный Колдун и, схватив ее за волосы, пригнул голову Ламии вниз, указывая на зеркальный пол. – Смотри внимательно! Что ты видишь?

Ламия видела свои грязные босые ноги, подол красного платья, а еще два огромных черных крыла, которые вздымались за ее плечами гордо и свободно, готовые взлететь в любое мгновение. Кормака в отражении не было.