Пока дремлют аспиды (СИ) - Петрук Вера - Страница 45

– Ты ему не ровня, – повторил голос Черного в ее голове, – потому что ты выше его. Ты будешь летать, а он ползать. Ты выше их всех, только еще не поняла этого. Позови меня, и я помогу тебе понять, кто ты. Помогу найти себя. Яников Светоч – лишь дорогое тебе место, но не твоя родина.

Ламия почувствовала, как на ее губы легла шершавая ладонь, и точно свалилась бы с балки от неожиданности, если бы ее не придержали за плечи. Вздрогнув, она открыла глаза и уставилась на Крона. Свесив голову вниз, Ламия увидела, что маг стоит рядом на табурете, подставленным под балку. Итак, она снова в сарае. Какое счастье, что это был просто кошмар. Кошмар с долгим, дурным послевкусием.

За окном темноты уже не было. Там ярко полыхали факелы в руках возбужденной толпы. Селяне кричали, но еще недостаточно близко подошли к сараю, чтобы их слова можно было разобрать.

– Сколько у тебя жен, Крон? – спросила она, уступая место на балке магу, который проворно забрался к ней и теперь возился с какими-то веревками.

– К дьяволу, Мия! – взорвался от негодования Крон. – Нашла время для бабских разговоров! Сваливать надо. Староста нас предал. Давай в окно, я следом.

– Кому предал? – не поняла Ламия, но Крона послушалась и осторожно поползла к окну, одновременно гадая, пролезет ли ее задница в столь узкое отверстие. Надо было пустить вперед широкоплечего мага – если бы пролез он, то и у нее сомнений бы не возникло.

– Церковники здесь, – пропыхтел маг, подпихивая ее под зад, чтобы она ползла быстрее. – Ночью прибыли, ищут какого-то ведьмака, который в сговоре с нечистыми. Мы же под горячую руку попали. Староста, чтобы своих прикрыть, конечно, чужаков выдал. А церковникам много надо? Они люди ленивые, а главное – легковерные. Даже будь тот ведьмак угеритом, все равно поверят, что он – это я. Ну, и тебе ничего хорошего не светит. Думаю, тебя вообще сожгут первой.

К счастью, ее бедра пролезли сквозь узкую раму, и Ламия выползла на крошечный карниз, с ужасом разглядывая приближающуюся толпу. У коровника стояло несколько телег с сеном, а расстояние до леса и до ближайшей избы было примерно одинаковым. Куда бежать, где прятаться?

– Ты идешь? – прошептала Ламия, просовывая голову в оконце в поисках Крона.

Она заглянула в сарай как раз вовремя, чтобы увидеть, как на мага, замешкавшегося на балке, приземлилось что-то черное, огромное, с блестящими в лунном свете перепончатыми крыльями и ослепительно белыми клыками. Зубы клацнули рядом с горлом Крона, который успел уклониться, но потерял равновесие и полетел на пол, увлекая за собой вампира. А в том, что это был тот самый упырь, который погубил коров и, затаившись, ждал своего часа, сомнений не было. Вероятно, все это время он прятался под крышей, нависая над спящей Ламией. И можно было только гадать, почему тварь напала именно сейчас.

– Беги, Мия! Они не должны поймать тебя! – прокричал снизу Крон, и в этот момент дверь в сарай распахнулась, впустив того самого рыжего парня, с которым маг подрался на луговине во время танцев. Из-за его плеча выглядывал староста с факелом.

– Колдун вызвал дьявола на подмогу! – закричал рыжий, указывая на катающиеся по навозу тела Крона и вампира. – Найдите девку!

Последнее, что видела Ламия в сарае, был упырь, который вырвался из рук Крона и устремился к ней, а вернее, к окну – единственному выходу на свободу. Ламия успела спрыгнуть в сено до того, как тварь выломала раму, вылетев в небо. Сделав круг над сараем, вампир рванул к лесу подальше от разъяренной толпы с факелами и топорами. И хотя мир ей загораживали клочки сена, в которое она зарылась с головой, Ламия хорошо разглядела его глаза с черными зрачками, которые окружала чистая белая кайма – в точности как у Золтана в замке. Оставалось загадкой, как слуга Кормака смог превратиться в вампира, если Крон уверял ее, что пока спит Черный Колдун, и пока стоят Башни Силы, демонических сил у них не появится. Как бы там ни было, но пока ясно было одно: люди Кормака находили их везде, лишая надежды и веры в победу.

ГЛАВА 17. Священные костры пылают жарко

Буря накатила с утра, наползла тяжелым брюхом на низкие крыши домов, придавив их к земле и загородив небо сизыми тучами до самого горизонта. Хлестал сухой ветер, взметая в воздух пыль и терзая стога сена, неубранные в сараи. Из-за черной полосы леса неистово гремел гром, и вспыхивали зарницы, но дождя не было, несмотря на то что с рассвета букашки летали почти у самой земли, а мокрец расцвел крупными белыми цветками, которые могли обещать только одно – затяжной ливень.

Все эти мелочи Ламия отметила неосознанно, и сейчас, когда ее тело охватила невообразимая боль, от которой она могла лишь молча кататься по полу, в бессилии жуя собственные волосы, перед глазами проплывали то цветы мокреца, то стрекозы с прозрачными крыльями, то растрепанные стога. Ламия была этому даже рада, потому что, если бы в ее голове продолжала держаться картинка, увиденная из чердачного окна деревенской церкви, где она пряталась, сейчас ей было бы в сотни раз больнее.

На площадке перед церковью собрались все жители Лихой Козульки вместе с сельским священником и приезжей церковной комиссией, разыскивающей ведьмака. Суд свершили быстро. Пока Ламия пряталась в лесу, по дальним огородам и в старом колодце, Крона приговорили к смертной казни через сожжение. Когда, устав бегать, она догадалась спрятаться на крыше церкви, костер Крона уже пылал.

Боль застала ее, когда Ламия переползала через окно колокольной башни, где она повисла на раме не в силах ни вздохнуть, ни двинуться. С дороги хорошо виднелась ее задница, застрявшая в проеме окна, но, к счастью, все жители собрались с другой стороны церкви. Об этом Ламия узнала, когда все-таки рухнула на деревянный пол чердак, а потом подползла к круглому витражу, который смотрел на церковную площадь.

В Лихой Козульке проживало не так уж много людей – перед церковью собралось полсотни человек, которые сидели на длинных лавках. Напротив толпы возвышался грубо сколоченный стол с тремя приезжими церковниками в черных плащах. Местный священник стоял рядом с костром и читал молитву по раскрытой книге в руках. Его было плохо слышно из-за криков человека, которого пожирал огонь.

Пальцы Ламии впились в грубую раму витража, но боли от вонзившихся заноз девушка не заметила. Сначала она не поверила глазам – слишком невообразимым было происходящее внизу. Крон всегда казался неуязвимым и неприкосновенным, даже будучи дряхлым стариком без магических способностей. Про таких, как он, в ее деревне говорили – «дитя удачи», потому что магу до этого момента, действительно, везло. Что сейчас он сделал не так, раз фортуна от него отвернулась? Почему не сумел сбежать? Ведь у него всегда имелся запасной план.

Поглощенная зрелищем горящего Крона и собственными чувствами, отражающими его боль, Ламия не сразу заметила второй костер, который уже догорел. И только скелет поникших крыльев подсказал ей, что привязанное к шесту существо было тем самым вампиром, который пытался спрятаться в лесу. Значит, слуге Кормака тоже не повезло. Возможно, из-за того, что церковники напали на след упыря, ее ловили не так старательно, и только поэтому она сейчас жива. Вернее, полужива, потому что то, что связывало их с Кроном по заклинанию Четырех Шагов, передавало всю гамму ощущений, какие испытывал горящий в огне человек.