Неприкосновенное сердце - Савицкая Анастасия - Страница 81

— Я люблю тебя, — прошептала я, не способная произнести что-то другое, когда услышала в трубке его дыхание.

— Донна...

— Нет, послушай, — перебила я его. — Ты — это то, что я не готова потерять. У меня было всегда единственное место, где бы я чувствовала, что это именно мое место. Оно всегда было там, где Эмили, а потом все изменилось. Я начала понимать ее только тогда, когда по-настоящему узнала тебя. У нас с тобой никогда не было дружбы, ну и плевать. Но я не была готова потерять тебя с первого дня, как увидела. Как бы я не отрицала, но я ждала твоего появления и думала о том, что скажу тебе, когда увижу. Со временем ты стал тем, кому я хотела все рассказать. Все вещи, которые происходили со мной за день, я хотела рассказать лишь тебе. За относительно короткое время ты стал для меня самым важным человеком, не считая моего ребенка. И пусть для тебя это ничего не значит, но для меня это многое, и я не готова этого терять. Я люблю тебя и ничего не могу с этим поделать.

В трубке воцарилось молчание, и как только я собиралась прервать звонок, прозвучал голос Адама.

— Я люблю тебя больше, чем свою жизнь, поэтому и сошел с ума, но...

— Никаких но, — перебила я снова его. — Больше никаких но, — сорвался мой голос. — Пожалуйста. Этих слов достаточно.

Слезы застилали мои глаза, когда я подняла голову к небу. Я любила его и каждый день всю свою жизнь наверняка искала его призрачный след, пока наконец не нашла. Все мои мечты и планы были связаны с Адамом. Даже несмотря на его жесткость и игры, которые всегда отбивались болью в моем сердце, я любила его. И никогда с того дня, как я увидела его, не мелькнуло даже мысли о том, что я могу любить кого-то больше, чем Адама Майколсона. Я была права. Тогда было одно из самых темных времен моей жизни, но я была права. Но любви больше нет, и вопреки... Нет. Просто вопреки.

Утром я проснулась, сделав Оливии завтрак. Потом положила ей ланч, и мы спустились вниз, садясь в машину. Я отвезла ее в школу, поцеловав на прощание, и отправилась за покупками. Покупая все необходимое, я слушала музыку в наушниках и периодически отписывала подругам в чате. Расплатившись на кассе, я взяла пакеты и положила их в багажник машины. И как раз, когда я думала ехать домой, мне поступило уведомление от Адама.

«Срочно. Приезжай в казино».

Я завела мотор и направилась в сказанное место, чувствуя подступающую тошноту от страха, что случилось что-то непоправимое. Спустя двадцать минут я вбежала в казино, и ко мне сразу подошел секьюрити, говоря, чтобы я следовала за ним.

— Адам, — открыла я дверь, выискивая его глазами.

— Кажется, ты свободна, — ответил он, усмехаясь.

— Ты идиот? Я думала, что-то случилось.

Адам прошел мимо меня, закрывая дверь на ключ, и, повернувшись, схватил за талию, притягивая к себе. Затем обхватил мое лицо руками и набросился почти с отчаяньем. Я позволила его губам взять меня в плен и получить контроль, потому что мне это нравилось.

— Я без трусиков, — почти задыхалась я. — Я хочу тебя.

— Черт, — выругался Адам, поворачивая меня к себе спиной.

Адам расстегнул брюки и резко дернул вниз мои джинсы, смотря на мою попку.

— Я хочу смотреть на твою грудь, и как она движется, когда я трахаю тебя, — сказал он, прикусив мочку моего уха. — И я уверен, что на тебе нет лифчика.

Что было правдой. Адам на мгновение задержал дыхание, когда взял в ладони мою грудь, убеждаясь в своей правоте.

— Я хочу чувствовать тебя в себе, Адам.

Он схватил меня за бедра и резко подался вперед, проникая в меня до конца. Я была мокрой от одного его вида и с каждым толчком двигалась ему навстречу.

Люди вместе, пока хотят этого. Пока им удобно быть вместе, как бы цинично это не звучало. Ничего не может привязать к вам человека и заставить его полюбить вашу «лучшую черту характера» и оставаться рядом с вами именно из-за нее. И наконец-то я поняла, что люди не меняются. Делать больно не естественно. Естественно — это снегопад зимой, а боль всегда причиняет только боль. И пусть все забывается, но это могут сделать лишь те, кто умеет отпускать.

— Ты этого хотела? — спросил он, лизнув и сразу прикусывая кожу на моей шее.

— Господи, да, — простонала я.

Он был везде и сразу, и, если бы Адам не держал меня, я рухнула бы на пол. Это было подавляюще. Волнующе. Сумасшествие. Я не в силах вычеркнуть его из любой страницы, растворяясь в нем. Это не любовь, а какое-то наваждение. Адам прокладывал дорожку поцелуев по моей шее, и когда его пальцы прикоснулись к моему клитору, я содрогнулась от ощущений.

— Я так скучаю по тебе, — прошептал он, увеличивая темп.

Я почувствовала наслаждение и откинулась назад, полностью доверяя ему свое тело. Все затуманилось, и я лишь слышала наше дыхание, когда снова почувствовала почву под ногами.

Адам покинул мое тело и развернул меня к себе. Он взял в руки мое лицо, и всматривался в глаза. Мое сердце стучало так громко, и я почувствовала его теплое дыхание на губах, когда закрыла глаза. Адам прижался своими губами к моим, и я резко втянула воздух, хватая его за плечи, ощущая головокружение. Я хотела с жадностью впитать каждый его вдох и выдох. Я не могла насытиться им, и когда Адам оторвался, я, не контролируя этого, издала стон протеста.

Это так возбуждало, когда Адам притягивал меня к себе, и я чувствовала теплоту его тела. Я находилась в его власти, и он возвышался надо мной, укутывая собой.

— Следующим летом все будет по-другому, — улыбнулся Адам. — Мы будем настоящей семьей, и ты будешь счастлива. Со мной.

Только тогда, когда вся эта эйфория прошла, я поняла, насколько все это странно. Мы словно сделали шаг в никуда, сбиваясь с пути, только чтобы вырваться из повседневности. Я была дикой, прижимаясь к нему всем своим телом, и брала все, что Адам готов был мне дать. Я надела футболку и джинсы, смотря на него после. Я словно привыкала к нему полжизни, но у нас нихрена не получалось.

— Донна, — сказал Адам. — Может, поужинаем?

— Мне нужно идти, — посмотрела я на часы. — Скоро нужно забрать Оливию со школы.

— Донна...

— Я опаздываю, — покинула я его кабинет, направляясь быстрым шагом к машине.

Что я делаю? Зачем? Я снова начинаю все сначала. Я стала какой-то одержимой одним человеком. Адам словно нашел что-то внутри меня и привел это к жизни. Черт побери, я чувствовала так много всего. Это какая-то извращенная прелюдия — медленное убийство друг друга. Раньше я была уверенна, что невозможно одновременно любить и ненавидеть человека, но я ошибалась. Я на ножах с Адамом все время, но, когда его нет рядом, на иглах.

Я отвезла продукты домой, приняла душ, немного подкрасилась и накрутила волосы, решив, что пообедаем мы в ресторане. Черт возьми, мне нужна анестезия. Я устала от боли. Но в конце концов, нормальность — это асфальтированная дорога. Ван Гог говорил, что по ней удобно идти, но цветов на ней не увидишь. И что бы я ни делала сейчас, я делаю это ради Адама, как и он абсолютно каждый поступок посвящает мне. Лед становится очень тонким под бесчисленными шагами.