Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 60

Митр и Феранор понимающе переглянулись. Собственно, это было ожидаемо, но это означает, что они здесь заперты.

— В старом лагере есть бухта верёвки. — Припомнил Феранор. — Если привязать её к палке, то я могу выстрелить ею вверх из лука. Если она сумеет зацепиться за камни, то самый лёгкий из нас может попробовать вскарабкаться по ней наверх и привязать её там покрепче.

Бальфур, на которого был обращён взгляд Феранора, понял, что «самым лёгким» назначат его и смущённо пожал плечами.

— Можно попробовать.

В крайнем случае, он мог попытаться залезть по самой стене, с помощью пары кинжалов, при условии, что между камнями есть достаточные щели, чтобы вставить туда клинок.

В Новом лагере, разбитом перед стеной отделяющей городское водохранилище от дворцового, собрались все уцелевшие воины, которых вместе с Феранором, Бальфуром и Митрасиром, их получилось шестеро (плюс один пленник). Взяв верёвку и отыскав в дровах для растопки костров толстый ровный сухой сук, они направились к ведущему на поверхность колодцу где с удивлением обнаружили, что…

— Ты же говорил, что он забрал верёвку! — Воскликнул Феранор, яростно потрясая свисающим из колодца концом.

Обвинённый улан замотал головой, показывая как оправдание на атраванца — это он говорил! «Белый страж» тоже изменился в лице, скроив непонимающую физиономию.

— Агыз, клянусь Аллуитом, верёвки не было — иначе бы я не упустил мхаза!

— Оставьте уже… какая разница?! — Прекратил бесполезный спор Митрасир. — Она есть и это главное.

Феранор уже было открыл рот, собираясь объяснить свои слова, но за него это очень вовремя сделал Бальфур.

— А вдруг это такая ловушка? Что если тот полукровка поджидает нас наверху с мечом? Иначе чего ему её скидывать обратно?

Капитан захлопнул рот, согласным киванием поддерживая слова Бальфура. Конечно, можно было придумать этому объяснение, например, предположить, что в орке вдруг проснулась жалость, но в понимании Феранора шанс на это был столь же призрачный как обнаружение совести у мошенника.

— И что тогда? — Спросил шахский племянник, приподнимая бровь, — сидеть внизу пока не пустим корни от ожидания? Я полезу первым…

— Ну уж нет! Полезу я… — Возмутился Феранор, подпрыгивая на месте. Ему была невыносима мысль, что какой-то человек может превзойти его в доблести. Да и потом, посылать вместо себя на смерть человека, для Феранора было как-то неправильно, позорно. Примерно как проверять не отравлена ли пища на ручной собачонке. Официально же Феранор придумал другое обоснование, что лезть надо ему. — Мне никогда не приходилось лезть на вражеские крепостные стены, Митрасир, но очень хочется испытать это ощущение. Говорят, оно не забываемо!

— Да уж… — Агыз весело рассмеялся. — Хорошо, лезь первым, Талас. Но в следующий раз я буду бросать с тобой за это право монетку!

Подёргав на пробу верёвку, Феранор зажал меч в зубах и, подпрыгнув, схватился руками сразу выше своего роста. Споро перебирая руками, эльдар полез наверх, без всяких приключений выбравшись на поверхность, где обнаружил перебитых охранников и бродящих вокруг останков акведука лошадей. И нигде никаких следов сбежавшего полукровки. Позже, когда из подземелья вылезли остальные, обнаружилось, что не хватает одного атраванского скакуна. Это значило, что предатель-полукровка уже далеко отсюда.

* * * *

Выбрав из колодца последние метры верёвки, Дарик тяжело завалился спиной на пол каменного желоба, усеянного песком, высохшим илом и мелкими обломками, которые сейчас совсем не замечал. Ему не хотелось ничего кроме как отдышаться после безумного бега по подземелью и быстрого подъёма наверх. Раненная эльфом щека горела так, будто к ней прикоснулись раскалённым металлом, отзываясь резкой болью при каждом движении, потому он даже набегавшую в рот кровь сплёвывал, не разжимая зубов. Попытки остановить кровь специальными заговорами, которые Дарик выучил ещё в своё ученичество у некроманта, оканчивались неудачей. Боль гоняла мысли в его голове словно блох, не давая ему сосредоточиться ни на чём кроме радостного осознания, что пиала наконец-то его. Он так до сих пор и держал её в руке, боясь выпустить даже на секунду, словно она могла растаять под солнечными лучами.

Тяжело перевалившись через плечо на живот, полукровка встал на четвереньки и кое-как добрался до выхода, где привалившись спиной к стенке желоба, впервые как следует осмотрел свой трофей. Пиала простая, без украшений, с плоским дном, сделанная из какого-то светлого металла, но точно не из серебра, изнутри её покрывал тонкий слой меди, говорившее о том, что это работа не древних людей, а скорее гномов — только эти недоростки знали, как покрывать металлы тонким слоем меди. В общем, если не работа, то больше всего пиала походила на чашу простолюдина, чем на какую-то реликвию. Борагус решительно не чувствовал в предмете никакой магии. Что в ней могло понадобиться Гюлиму? повертев пиалу в руках, Дарик повертел пиалу в руках и только тут увидел вырезанные с обратной стороны днища мелкие рунические буковки, которые эльфы использовали в своём алфавите. Знать бы, что тут написано…

Отыскав свой оставленный перед акведуком мешок Борагус запихал в него захваченный трофей и наконец-то занялся своим ранением.

«Проклятый, остроухий…» — осторожно трогая пальцами разрубленную щёку, подумал Дарик потому, что вслух сказать это не мог. Ему вообще было больно разговаривать и казалось, что нижняя челюсть выпадет, если он попробует открыть рот. Всё потому, что он поднял маску забрала, когда обыскивал комнаты-ниши в полутьме угасающего «светляка» и не опускал её потом, когда дрался с эльфом из-за плохой видимости сквозь смотровые щели. Вот и поплатился!

Промыв рану водой из фляги, Дарик отрезал полоску ткани от плаща убитого «белого стража» и, свернув его в несколько слоёв, прижал к щеке, примотав другой полоской, отрезанного всё от того же плаща. Этого должно хватить на первое время пока он не доберётся до людей, а там он найдёт священника-улле или даже целого лекаря, который зашьёт ему щёку. Потом, подумав, выкинул эльфийский меч и подобрал саблю убитого им атраванца, так как это оружие было ему удобнее и привычнее. Теперь оставалось только выбрать себе подходящую лошадь, из пасущихся рядом и возвращаться в Шагристан. Но взвалив мешок с небогатым скарбом на загривок понравившегося ему коня, Дарик вдруг остановился, задумчиво обернувшись на чёрный зёв акведука. В его голове шевельнулась запоздалая совестливая мысль, что без верёвки оставшимся в подземелье, никогда из него не выбраться.

«Проклятье!» — Ему плевать на остроухих, но Митр ас'Саир действительно спас его от смерти в пустыне и Борагус его должник. Кроме того он сам обещал себе, что не причинит вреда лично Миту.

Решительно потянув за поводья, Дарик остановил коня и спешившись, вернулся к ведущему в подземное водохранилище колодцу, пинком скидывая собранные в кучу кольца верёвки вниз. Вот так. Теперь его не упрекнуть в том, что он обрёк своего спасителя на смерть от голода и жажды — большего для Митра он сделать не сможет.

Очистив свою совесть, Дарик в два прыжка подскочил к лошади и взлетел в её седло, потянув поводья, разворачивая её в сторону пустыни. Уходил в чём был — в одеждах «белого стража», так как его собственная одежда осталась связанная в узелок за одной из колонн водохранилища. Он скакал по занесёнными песком улицам, выбирая дорогу так чтобы избегать открытых мест, где его могли заметить и подстрелить воины из Старого лагеря, на случай если они всё ещё ищут его в этих руинах. Возможно, это излишняя предосторожность, но Дарику не хотелось закончить своё путешествие со стрелой в груди, когда исполнение его заветной мечты казалась близким как никогда.

Унылые остовы домов едва успели остаться позади, уступив место бескрайнему жёлтому морю пустыни, как ветер, трепавший концы шейного платка, вдруг начал усиливаться, бросая в спину полукровки целые пригоршни песчинок, царапавших его кожу. Очень быстро он усилился на столько, что конь под Дариком уже не успевал переставлять ноги, подгоняемый дувшим им в спины потоками ветра. Борагус едва успел обернуться, чтобы увидеть как меркнет солнечный свет, затмеваемый гигантской пылевой тучей, обрушивающейся на Аль-Амал со стороны Севера. Неужто опять теббад?! Придётся возвращаться в руины и искать в них укрытия от непогоды. Встревоженный полукровка бросил ещё один взгляд через плечо, оценивая размер облака и расстояние на котором оно от него находилось, и просто онемел от ужаса. Это была не туча, это было сотканное из пыли и песка почти человеческое лицо, на котором угадывались впадины глаз, нос и искривлённый в ухмылке рот. И она наступала не на город, а наоборот обходила его руины, чтобы обрушиться прямо на Дарика!