Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 62

— Восемьдесят восемь, восемьдесят девять… — Беззвучно шевеля губами считал капитан.

Притаившиеся за стеной воины вслушивались в непонятные им щёлкающие звуки языка дикарей, не понимая ни слова, но примерно догадываясь, о чём могут говорить ийланы за трапезой. Феранора просто передёргивало от этих мыслей, когда он представлял как чернокожие дикари нахваливают вкусовые качества сердца того же Агаолайта.

— …Девяносто три, девяносто четыре…

Перед тем как подобраться к большой зале эльфы и люди нашли убитых — атраванцев и рабов, но среди них не был только один эльф. Мёртвые ийланы валялись стасканные в безобразную кучу, а вот убитых «белых стражей» дикари успели выпотрошить и отрезать от их тел большие куски. Куда делись недостающие воины — было не известно, но Феранор предполагал, что некоторых убитых дикари могли оттащить поближе к костру. Чтоб не далеко за добавкой бегать. Но шутки-шутками, пусть на первый взгляд и циничными, но он разозлился!

Ещё больше разозлился Митрасир, который едва огнём не дышал. Увидев искромсанные тела соратников, он побелел лицом, сузив глаза до непроницаемых чёрных щелей, в которых словно бы открылся прямой портал в Бездну — настолько неуютно становилось под взглядом всегда спокойного и великодушного агыза. Единственным его приказом после этого стала фраза: «Не упустить никого!»

И не упустят. Посчитав количество убитых «стражами» рабов, Феранор пришёл к выводу, что от их первоначального числа уцелела в лучшем случае половина, то есть врагов им придётся делить по два на брата. По идее на всех них хватило бы одного разозлённого Митрасира.

— …Девяносто восемь… девяносто девять… — Последнее число он произнёс уже мысленно, заглушая его воинственным кличем меллорафонских улан: — Хакка-пэл-нэн!!!

Ийланы громко заголосили, вскакивая на ноги и хватая своё самодельное оружие. Улан, выскочивший из-за укрытия следом за Феранором, вскинул лук, выпуская в людоедов подряд три стрелы и трое чернокожих тут же начали заваливаться на спину, с торчащими из груди белохвостыми стрелами.

— Аллула-а!!! — Прежде чем Феранор успел зарубить хоть одного противника, взвыл воинственный атраванский клич с другой стороны зала.

Атакованные сразу с двух сторон ийланы растерялись, не зная на кого из врагов нападать первым, но не испугались. А зря. Из всей толпы только один чернокожий здоровяк проявил зачатки инстинкта самосохранения, смекнув, что «людей железа» и их остроухих друзей им не одолеть не смотря на всё съеденное. Швырнув камнем в эльфов, ийлан проворно запрыгнул на сломанную, завалившуюся на стену колонну, ловко взбежав по ней до самого верха, перескочив на небольшой выступ под крышей.

— Эртаэль, застрели его! — Закричал Феранор, срубая бросившегося на него людоеда.

Улан обернулся на призыв, проследил за указующей рукой командира и вскину лук, прицеливаясь в широкую спину ийлана, но тот уже был на самом верху, с поразительной быстротой исчезая за гребнем стены. Остальные были не столь умны, или просто не успели последовать за своим вожаком.

* * * *

Всё закончилось быстро, разве, что сбежавшего людоеда безуспешно ловили по развалинам ещё полчаса, пока вокруг окончательно не потемнело. Собравшись всеми в лагере, раздосадованные воины занялись подсчётом понесённых потерь.

Во-первых, самыми тяжёлыми и чувствительными были потери в живой силе — в людях и в эльфах. Все немногие слуги и рабы-исариане были убиты ийланами. Погибли почти все «белые стражи» и уланы — теперь и тех и других можно было посчитать по пальцам одной руки. У Митра оставалось три воина, причём до сих пор не развязали из-за плохого поведения и частых угроз всех убить. С Феранором, остались лишь Бальфур и Эртаэль (имя которого капитан запомнил только теперь). Неизвестной осталась судьба ан-лорда Агаолайта и ещё одного эльдара, остававшихся в Старом лагере так, как их тел среди убитых он не нашёл. Во-вторых, ийланы успели изрядно похозяйничать, вскрыв мешки с продовольствием и перепортив их содержимое, разбросав его и втоптав в землю. Нетронутыми остались только бурдюки с водой. Помимо припасов, рабы зачем-то расправились со всеми верблюдами в караване и покалечили двух лошадей, которых пришлось добить. Последнее Феранора поразило. Такой слепой жестокостью не отличались даже орочьи рейдеры, а ан-лорд Мистериорн всегда искренне полагал, что хуже них никого быть не может.

— Это потому, что ийланы — дикари. — Со злостью пояснил ас'Саир. — Они не разводят животных, не сеют зерна, не растят сады. Они рубят финиковые пальмы лишь для того чтобы сорвать с них один единственный финик. Они работают только после того как их хорошо побить палкой, потому, что сами умеют только жрать, портить и убивать! Сами даже детей не растят.

— Ничего себе… как же они тогда размножаются?

— Забирают себе чужих, захватывая их при налёте на селения бала и бединов. И то забирают не всех, а лишь достигших того возраста когда они могут самостоятельно есть и передвигаться.

— Почему?

— Чтобы они не задерживали их в дороге. Они ведь не сидят на месте, а постоянно кочуют.

— Мерзкое племя. — Согласился Феранор, впервые думая, что бедины, оказывается, не такие уж варвары. — Только зачем ты потащил их с собой?

— Ийланы выносливы и лучше переносят жару. — Пожал плечами Митрасир. — Если за ними как следует присматривать, то в пустыне от них проку больше.

— Угу. А кто должен был за ними присматривать, м? — Мстительно напомнил Феранор, который никак не мог простить Митру того, что он взял в караван полукровку орка.

— Феран-ока, будь мои учителя теми, кто учит молодого царевича Майкулана, то может я бы поступал иначе, но я сделал всё так как мне велели сердце и разум. Так, что давай оставим эти упрёки. — Шахский племянник неприязненно поморщился. — Меня куда больше интересует, почему Дарик меня предал? Разве не приютил я его в караване, деля с ним еду и питьё, разве с ним обращались как с рабом или пленником, разве не оказал я ему милости своим доверием? Почему он так поступил?

— Потому, что все орки подлы и кровожадны от природы, как ваши ийланы. Уж поверь моему опыту общения с ними!

У Митра тоже был опыт общения с мхазами, как в Атраване называли орков и он гласил, что с ними легко можно договориться — главное найти подход. Но агыз так же видел, что алялату перед ним это говорить бесполезно. Скорее реки потекут вспять, чем остроухий признает свою неправоту.

— Тогда почему он скинул обратно верёвку?

— Ага, совесть твоего найдёныша замучила, после того как он кучу народа перебил. Прикончил и сразу усовестился! Как же вас людей легко обмануть! — Съехидничал эльдар и вдруг замер, сражённый внезапной догадкой. — Э-э! А ты, случаем, не читал ли книги Гаринар? Ну, там с её идеями любить всех, прощать врагов…

— Понятия не имею кто она такая. — Честно сознался агыз и эльф испытал резкое чувство облегчения от его слов. Хоть сюда не добрались идеи чокнутой дочки Рэндэримана. — Если мой дороги пересекутся с Дариком — сначала я спрошу его, почему он так поступил, а потом убью его. Я могу простить многое, но только не измену и предательство, Феран-ока.

Эльф подумал и решил, что такой ответ человека ему по душе.

Пока оба командира вели беседу, их подчинённые закончили собирать уцелевшее имущество и грузить его на лошадей, для переезда в новый лагерь. Здесь оставаться никто боле не желал. Слишком тут всё смердело кровью, а количество трупов превышало то число, которое воины были способны похоронить до утра, а ведь многие из тел уже успели раздуться и завонять…

К слову, о возвращении в Шагристан, которое после всего случившегося напрашивалось сама собой, никто тоже не помышлял, по крайней мере, с пустыми руками. Атраванцам нужно было предъявить шаху, что их поход прошёл не зря, а Феранору было необходимо привести злополучную летопись. Он давал слово, что найдёт и привезёт её, чтобы ни случилось, а нарушать свои обязательства ан-лорд Мистериорн очень не любил.