Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 71

Ворота оказались низковаты и Дарику, проезжая через них, пришлось пригибаться к конской шее, чтобы не зацепить шлемом арку. Согласно традиции, у некоторых зажиточных атраванцев во дворах разбивались настоящие сады с оросительными каналами, но двор улле Эфеби являл собой образец скромности и аскетизма. В нём было лишь одинокое чахлое дерево, да каменный желоб колодца, на бортике которого стояло полное воды ведерко и черпак для тех, кого мучит жажда. Такая щедрость, для засушливого Атравана была сродни столу полному яств.

Подъехав прямо к порогу и распихав конём стоящих у него посетителей улле, Дарик спрыгнул на его первую ступеньку, поморщившись под маской от резкой боли, прострелившей раненную линугом ногу. Однако не подавая окружающим вида, он небрежным жестом, намотал поводья на перила и, скрывая хромоту, поспешил в дом, придерживая рукой бьющую по ногам изукрашенную серебром саблю. Внутри, жилище улле было таким же небогатым как его дворик. Пыльные сапоги Дарика гулко бухали по циновкам, устилавшим полы в доме Эфеби, оставляя на них после себя серые следы. Стены поражали своей первозданной пустотой, не разбавленной ни узорами цветов, на штукатурке, ни картинами, которыми иногда, вопреки требованиям Хтабанса, грешат дома бединов. Дарик увидел только один единственный яркий узорный ковёр на стене, с россыпью подушек под ним и невысоким достарханом на котором стоял одинокий медный чайник с длинным изогнутым носиком и полный поднос пахлавы. Можно было подумать, что подобный аскетизм царит только на первом этаже, где каждый день бывает множество посетителей, дабы не вызывать у правоверных соблазна взять какую-нибудь вещицу из дома улле себе на память, но полукровке почему-то казалось, что роскошью не блещет и весь остальной дом Эфеби. В доме тоже были посетители. За достарханом сидело несколько бединов в зелёных чалмах как знаках того, что они совершали паломничество к гробнице Пророка. Они не притрагивались к еде, а только пили воду из медных пиал плоскодонных пиал — почти точными копиями той, что сейчас лежала в седельной сумке, перекинутой через плечо Дарика. На вломившегося в дом шахского гвардейца смотрели неодобрительно, но в тоже время с каким-то снисхождением, как на нашкодившего мальчишку.

На второй этаж вела лестница с невысокими ступенями, делающая плавный виток, чтобы уместиться на узком пролёте. Доски ступеней, отполированные почти до блеска ногами посетителей, отзывались натужным скрипом при каждом шаге утяжеленного доспехом воина. Прямо с лестницы, он попадал на обширную, для такого дома, террасу, на которой, подле плотно закрытых дверей, толпился народ. Немного, всего человек пять-шесть, большая часть люди преклонного возраста, и только один молодой юноша бединской внешности, но зато в зелёной чалме, и с длинным кинжалом на поясе, за который юноша немедленно схватился, едва только Борагус, пройдя мимо очереди, попытался открыть двери.

— Дело Шах-ан-шаха! — С лёгким налётом удивления и раздражения, как и положено отреагировать шахскому воину, внезапно столкнувшемуся с досадным препятствием, прошипел из-под непроницаемой маски Дарик, ответно хватаясь за рукоять меча. — Прочь с дороги, раб, пока я самолично не укоротил тебя на голову!

Упоминание о шахе бедина слегка поколебало, но отступить не заставило. Парень, видимо решил, что перед Аллуитом все равны и очередь на приём к улле должна не укоризненно соблюдаться. Ссоре не дал разгореться дальше сам улле Эфеби, резко распахнувший двери своего кабинета. Местный святой оказался уже пожилым бедином, с широким, в следах оспин, носом и вывернутыми губами, которые смотрелись как приляпанные сверху к густой седой бороде. Он что-то тихо сказал задиристому бедину, заставившее того разом присмиреть и убрать пальцы с рукояти кинжала. С видимой неохотой юноша отодвинулся в сторону, усевшись на низкую кушетку, с которой подскочил всего секунду назад, продолжая оттуда сверлить Борагуса полным негодования и недоверия взглядом. Призвав к порядку своего бунтаря, Эфеби повернулся к шахскому гвардейцу. Два красных от недосыпа глаза, внимательно взглянули на Дарика из глубины, укрытых под кустистой щёткой бровей, глазниц улле. Борагус напрягся, выдерживая обращённый на него взгляд и мысленно собираясь с силами для достойного ответа на возможную отповедь со стороны улле-Эфеби. Губы изучающего его старца дрогнули, но тут же плотно сжались вновь. Ничего не сказав, он лишь покачал головой и отступил в сторону, приглашая Борагуса зайти в кабинет. Когда полукровка прошёл мимо него, улле обратился к оставшимся в приёмной людям с вежливой просьбой подождать, пока он не узнает, что понадобилось Саффир-Шаху от его скромной персоны. Плотно затворив за собой дверь, священник обернулся к Дарику, сходу и без всяких прелюдий, огорошивая его словами:

— Вы не «белый страж» Саффир-Шаха! Снимите маску.

Этого в планах Дарика не было. Он рассчитывал подойти к Эфеби вплотную под предлогом сообщения тайной вести и всадить в его сердце кинжал, но старик поломал весь его план своим внезапным разоблачением. Что ж… если его маскарад не сработал, то прятаться нет смысла. Полукровка уступил требованию улле, поднимая маску-личину на шлем и представая перед Эфеби во всей своей красе с грубым кривым швом на щеке.

— Как вы узнали?

— Аллуит подсказал. — Спокойно ответил улле, без тени страха глядя в лицо полукровки. — Ещё Он сказал мне, что сегодня в мой дом придёт Смерть. Она заберёт либо меня одного, либо многих из пришедших ко мне…

Дарик едва не сел на пол от удивления. Старик зная, что его придут убивать стоит и спокойно разговаривает с собственным убийцей! Что это, бохмический фатализм или непоколебимое мужество?! Следующей мыслью, к собственному стыду Борагуса, был испуг, что в доме улле для него уготована ловушка и он в неё попался.

— И после этого вы пустили меня к себе, а не пытаетесь убежать или позвать охрану?! Почему? Вы же знаете, для чего я пришёл!

— К чему? — Вроде бы даже удивился священник. — Я уже достаточно пожил на Этом Свете и если Всевышний решил меня призвать к себе таким образом, то так тому и быть!

Полукровка отступил, на шаг, глядя на улле недоверчиво прищурив правый глаз и удивлённо задрав левую бровь, не до конца веря в слова Эфеби. Но нет, улле не шутил. Он спокойно стоял на месте, смотря, как приближающийся к нему убийца на ходу вытягивает из ножен длинный узкий кинжал. Страха в его глазах не было и близко, лишь спокойствие и уверенность, заставившее Борагуса задуматься над тем, а сам он встречал бы так же приближающуюся к нему Смерть?

— Твоё мужество восхищает меня старик. — Осипшим голосом признал Дарик, склоняя перед священником голову.

Давая свои наставления Гюлим чётко говорил как и куда бить, чтобы смерть жертвы наступила не сразу. Он очень хотел, чтобы улле-Эфеби помучался перед смертью, а еще лучше испугался и просил пощады, но Дарик отлично видел, что этому человеку можно сделать больно, но нельзя сделать страшно. Потому он не стал цепляться за план Гюлима, потакая желаниям хафаша, а поступил по-своему.

Резкий удар кинжалом, словно бросок кобры и в груди улле распускается кровавый цветок — старик даже не успел моргнуть или вскрикнуть. Крепче сжав рукоять кинжала, полукровка повернул его в ране, вызвав изо рта старца кровотечение, окрасившее его бороду в красный цвет, и только потом вырвал его из тела улле. Так старик умрёт быстрее. Колени улле тут же подогнулись, но убийца не дал ему упасть, подхватил, прижал к стене. Щёлкнув замками поясной сумки, Дарик извлёк оттуда добытую в амаэльских руинах «Пиалу Жизни», прижав её к ране на груди Эфеби и собирая в неё идущую ручьём кровь, которая заливала собой стенки пиалы и бесследно исчезала, будто впитываясь в её дно. С каждой уходящей каплей лицо старца стремительно бледнело, пока не приняло какой-то серовато-коричневый оттенок — только тогда кровяной ручей из его груди иссяк.

Выпущенное Борагусом обмякшее тело глухо повалилось на застеленный ковром пол, уставившись в потолок остекленевшими глазами. Взор мертвеца был какой-то спокойный и одухотворённый, как у мастера, который наконец-то увидел завершение работы всей своей жизни. Опустив глаза на пиалу в своих руках, Дарик с удивлением увидел, что она пуста и чиста, словно это не в неё только сто слилась пара литров крови. Магия!