Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 73

Вид у него, даже без учёта потянувшейся к мечу руке, стал очень угрожающим. Возможно даже стал внушать незнакомец такую же опаску, как тот внушал самому Борагусу, потому, что незнакомец сделал ещё один шаг, выходя прямо под солнце и размотав один конец тюрбана, показал Дарику своё серокожее лицо с красными, как угли, глазами. По тому, как искривилось лицо хафаша, можно было понять, скольких неудобств ему стоило это нахождение под солнцем. Вопреки расхожему мнению, кровопийцы не сгорали на солнце ярким пламенем, а вполне сносно могли под ним находиться, но всё же старались не делать этого без крайней нужды.

— Я из ашира Мустафы аль Гюлима. — Представился хафаш, снова закрывая своё лицо. — Следуй за мной.

— Ашира? — Задумался Дарик, которому совсем не хотелось слезать с коня и оказываться на одном уровне с вампиром. Особого преимущества это ему не давало — даже удрать не получится, если кровопийца бывалый, но ему было куда комфортнее разговаривать с нежитью с высоты седла. — Что ещё за ашир? И где тогда сам Гюлим?!

— Клан, семья, гнездо, род — называй как угодно, смысл от этого не поменяется. — С некоторой долей высокомерия, но в целом терпеливо, пояснил хафаш. — А что касаемо остального, то у господина сейчас есть другие более срочные дела и он приказал мне присматривать за тобой. Идём же, это не подходящее место для расспросов!

С большой неохотой Дарик спешился, оказываясь с незнакомцем лицом к лицу. Вблизи тот оказался гораздо выше, чем показался Борагусу на первый взгляд, и, по сравнению с тем же Дариком, более тонкокостным. С ещё большим скрипом души, полукровка снял свои притороченные к седлу вещи и, по-простецки взвалив их себе на плечо, выжидающе обернулся к хафашу. Оказалось, пока он снимал вещи, кровопийца успел усвистать в конец переулка и ждал его уже там, призывно махая рукой. Это без малого сотня шагов — быстрый же он тип!

Дождавшись пока Дарик его догонит, хафаш повёл его прочь от городских ворот, в сторону моря и порта.

— Город тебе не покинуть, ни посуху, ни на корабле. — Вещал хафаш, бодро ведя Дарика через лабиринт переулков. — Везде воины шаха и жаждущие мести мазариты. Самое лучшее сейчас укрыться и дождаться когда людям не надоедят бесплодные поиски, или пока они не найдут на кого свалить всю вину. Тогда контроль ослабнет и я смогу перекинуть тебя за стены, но не раньше.

— И где ты собрался меня прятать? Надеюсь, не в гареме какого-нибудь хаммада? Не уверен, что я смогу долго изображать восточную ас'дхари, даже под паранджой.

— Нет. — Дарик не видел лица вампира, но был уверен, что тот улыбнулся. — Всё будет не столь эпично. Мы уже «договорились» с хозяином одного известного тебе духана, чтобы он спрятал тебя на время. Ему не впервой укрывать от шахского правосудия воров и убийц, так, что новый гость в его притоне у соседей интереса не вызовет.

Дарик ещё подумал, что и соседи у владельца такого нехорошего места должны быть ему под стать и не побегут при первой же возможности к шахскому каади, но промолчал. А потом они как-то быстро пришли и Дарик почти не удивился, увидев над головой вывеску с увенчанным острым жалом изогнутым дугой скорпионьим хвостом. «Ныш а'буджарак» — гласила надпись на ней, сделанная на бединском. В какой-то момент Борагус даже испытал приступ мимолётного воспоминания, как не так давно он стоял перед этим духаном, держа серебряный дихрем в руках.

— «Жало Скорпиона»?!

Хафаш не удостоил его ответом. Он провёл его мимо курящегося дымом кальянов и забитого очага входа и обойдя всё заведение, подошёл к массивной плотно закрытой двери чёрного хода, несколько раз по-особенному в неё стукнув.

— Теперь твоё имя Муибин. — Произнёс он, подталкивая Дарика вперёд. — Позже, за тобой приду я сам, либо же кто-то вместо меня. Ты узнаешь посланца Гюлима по оливке в руках — остальным не верь.

— Кому это остальным? — Спросил, оборачиваясь, Борагус, но улица была пуста, а его провожатый словно растворился в воздухе. Так он и стоял, оглядываясь по сторонам, пока массивная дверь не скрипнула и в тёмном проёме не возникла пара вытаращенных буркал хозяина духана.

— Эй, Муибин! — Хриплым басом прошептал он на всю улицу, — давай, заходи!

И посторонился, втянув собственное пузо, позволяя Дарику пройти мимо себя. Внутри было темно — единственным источником света служило несколько светильников с плавающими в масле горящими фитилями, пахло какими-то дурманящими благовониями и кислым бединским вином от разлитой на полу лужи. Дверь за спиной оглядывающегося полукровки закрылась без единого звука на обильно смазанных салом петлях. Тихо тукнул задвигаемый хозяином духана засов и с шелестом опустился скрывающий дверь старый коврик, прибитый над входом.

— Ну и рожа у тебя теперь… еле узнал! — Поделился впечатлением бедин так, будто давно его знал. Хотя это не удивительно, если хафаш захочет он может внушить смертному, что он его родной отец и знает его всю жизнь. — Кто тебе её так попортил?

Прежде чем Дарик успел ответить, подле его лица оказался крохотный огонёк масляного светильника, осветившего грубый самодельный шов на его щеке. Толстый палец бедина бесцеремонно ткнулся в рану, ковырнув её, чем вызвал немедленную реакцию в виде злобного шипения полукровки и жёсткой хватки за указательный палец, от которой зашипел уже сам хозяин духана.

— Ладно! Ладно! Отпусти! Понял, что свежая… — Борагус разжал хватку. — О, порождение пустынного джинна, ты мне едва палец не сломал!

Наверное, он ждал от Дарика извинений, демонстративно тряся толстой кистью и дуя на пострадавший перст, но так их и не дождался, потому прекратил махать и обиженно засопев, буркнул:

— Пойдём, отведу тебя к Алумару, пусть посмотрит, что можно сделать с твоими ранами…

Глава 17. Таинственные зеркала

Утро наступило столь внезапно, как будто специально дожидалось того момента, когда Феранор закроет глаза, что бы радостно обрушится на него ярким солнечным лучом в глаза и навязчивым потрясанием за плечи.

— Проснитесь, милорд! — Голос Бальфура ворвался в уши Феранора как громовой раскат, от которого капитан, так и уснувший сидя на крупном обломке привалившись спиной к стене, выпучил глаза, с нелепым взмахом рук заваливаясь на устилающую пол каменную крошку.

— Отродье Катмэ! — Заругался ан-лорд Мистериорн Турсанит, отплёвываясь от попавшего в рот песка.

— Простите, милорд, — виновато начал оправдываться Бальфур, — но вы просили разбудить вас на рассвете!

— Что, правда? — Феранор протёр тыльной стороной ладони глаза и подслеповато моргая, воззрился на встающее над руинами солнце. — Уже рассвет?

— Уже два часа как… я вас будил, но вы не просыпались…

Отстранив в сторону извиняющегося «серебряного дракона», капитан резко воздел себя на ноги и, подавив зевок, огляделся. В общем, весь их небольшой лагерь уже не спал — все были при деле. В основном завтракали, только один атраванец занимался тем, что терпеливо скармливал лепёшку своему связанному товарищу. Однако чего-то маловато всех… Феранор ещё раз осмотрел находящихся в лагере и понял, кого не хватало.

— Где Митрасир?

— Уехал в старый лагерь. — Пожав плечами, ответил Бальфур.

— Один?!

— Нет, он взял с собой лук и полный стрел колчан. Сказал, что ему этого хватит…

— Глупый бесстрашный мальчишка… — Вздохнул эльдар, имея ввиду совсем не Бальфура.

Для короткоживущих людей Митрасир был не так уж и молод, успев разменять без малого четверть века, но по эльфийским меркам ему ещё было положено делать уроки и слушаться воспитателей. Кого он пытается поразить своей смелостью? Кто поведет нас обратно, если он погибнет?!

Отправлять за Митром он, однако, никого не стал, решив в итоге, что раз уж шахский племянник выжил в зубах подземных тварей и не поддался проклятию, то и в песках он не потеряется. Чтобы не тратить зря время ожидания, капитан собрал оставшихся эльдаров (всех двоих) и дал им задачу готовиться к новому спуску в подземелье. По тому, как болезненно скривилось лицо Эртаэля и постной физиономии Бальфура, Феранор понял, что, не смотря на вчерашнее решение, снова лезть в Сокровищницу эльфы желанием не горят. Да, что там другие — Феранору и самому не хотелось спускаться под землю, но он дал слово привезти эту проклятую летопись и от своего слова не отступит, ибо не зря его прозвали Турсанит, что переводилось с эльфийского как Верный Слову (или Долгу — в зависимости от диалекта). К тому же, надо поднять из Сокровищницы тела погибших эльдаров. Находясь в пустыне у Феранора не было возможности похоронить перворождённых так, как того повелевали традиции, но не позволить им стать пищей для вернувшихся линугов он мог.