Зверь (СИ) - Грэм Анна - Страница 38

В вагоне было темно. Бишоп, крепко сцепив её холодные пальцы, протащил её по узкому коридору внутрь, отодвинул в сторону створку небольшой двери и легонько толкнул Эллен внутрь. Это было пассажирское купе, предназначенное для работников состава. Вечернее солнце пробивалось сквозь пыльные марлевые шторки, уютно окрашивая маленькое помещение в тёплые цвета. Толстые стены не пропускали снаружи ни капли шума, создавая внутри вагона почти издевательское ощущения покоя и безопасности в противовес тому, что творилось снаружи. Эллен чувствовала себя запертой в саркофаг.

— Почему ты так поступаешь со мной? — у неё не было сил кричать; задавая вопрос, она не повернула головы в сторону Адама, который торопливо, почти истерично заталкивал её чемодан на полку для багажа.

— Эллен, — он остановился, повернулся к ней, взял её лицо в ладони и посмотрел ей в глаза. — Я люблю тебя и потому хочу, чтобы ты осталась в живых.

Казалось, жар от его рук насквозь прожигал кожу на щеках, Эллен резко дёрнулась назад, в очередной раз пугаясь перемене в его поведении. В его голосе было столько щемящей тоски и нежности, в его тусклых, светлых, как расколотый лёд, глазах — отчаяния и решимости, что ей стало почти физически больно. Когда Бишоп оставил её, она едва не согнулась пополам, будто грудину пронзило насквозь острым лезвием. За ним с металлическим лязгом захлопнулась дверь вагона, и сколько бы Эллен не билась в неё, не кричала, не дёргала ручку в попытке открыть её самостоятельно, она не смогла этого сделать. Её сил явно было недостаточно. Зато Бишопу сил хватало с лихвой.

Эллен выдохлась. До синяков сбив кулаки, она сползла по металлической поверхности двери прямо на не блиставший чистотой махровый коврик, позволяя яростному рою мыслей захватить её разум в плен. Да, чёрт возьми, она хотела уехать больше всего на свете, хотела бежать, не оглядываясь и никогда не вспоминать об этом месте, но не так. И не тогда, когда внутри проворачивалось раскалённое сверло подозрений и не тогда, когда она была так близка к разгадке, даже если после она тысячу раз пожалеет, что взялась её разгадывать.

Бишоп. Бишоп. Бишоп. Его имя звучало в висках метрономом, отбивая болезненный ритм по сводам черепа. Куски кровавого паззла собирались единой картиной. «Они сильнее и быстрее нас». Ему ничего не стоило нести её к поезду через всю территорию — Эллен не чувствовала, что его мышцы хоть мало-мальски напрягались под её весом.  Ему ничего не стоило вынести стальную дверь её таунхауса, как и сдвинуть ржавую, тяжелённую створку грузового купе, которая, казалось, приварена намертво. Наверное, он мог бы постараться и затащить машину на дерево, хоть это и выглядело полным безумием. Это и было безумие.

Бишоп был последним, с кем говорил Марти перед тем, как исчезнуть. Они повздорили. Адам разозлился на него. Адам наказал её обидчиков. Адам убил свою невесту. В теорию не списывалась лишь машина, Эллен не понимала, зачем он это сделал? Чтобы напугать и заставить уехать? Ложь распознать несложно — тогда в лесу он не лгал, когда говорил, что не знает, куда она исчезла. Барр не представляла, как работает механизм обращения, но если он действительно один из них, то возможно, не отдавал отчёта в своих действия, а возможно, ни черта не помнил, а ведь она столько раз оставалась с ним наедине, подвергая свою жизнь колоссальному риску.

— Дерьмо собачье. Это не правда. Это не мог быть он. Только не он.

Эллен боялась снова открыть материалы Дэлино. Она боялась найти в них подтверждение собственных догадок. Рука слишком сильно сжимала корпус телефона, грани которого больно впивались в отбитую об металл двери ладонь. Барр не знала, что ужаснее: то, что Адам спал с ней и при этом врал на каждом шагу, что он может быть причастен к смерти Натаниэля или что он — не человек.

— Это не правда. Это не правда, — как мантру, повторяла она, пока не услышала скрежет ключа в замочной скважине.

— Мэм? — её позвал незнакомый голос. Темный коридор вагона озарил прямоугольник света от открытой пассажирской двери. Барр сообразила, что войти сюда можно было иначе, гораздо проще, чем стаскивать припаянную ржавчиной грузовую дверь, но видимо, не для Бишопа. Наверное, он не хотел выламывать замок.

— Я здесь, — отозвалась она, со скрипом поднимаясь с пола.

— Я — Уорнер, начальник поезда. Через пять минут отправляемся. Вы в порядке? — Уорнер посветил фонариком в глубину вагона.

— Да, в полном, — на автомате выдала она и отправилась к купе, осторожно придерживаясь стены.

Захлопнув за собой дверь, Эллен упала на сиденье, закинув на спинку голову. Она услышала, как заработал двигатель, как задрожали стены и пол, как пространство вокруг неё дёрнулось и двинулось в противоположную сторону от её ускользающего сознания. Состав медленно набирал скорость, и под мерный стук колёс Эллен неумолимо проваливалась в небытие между сном и реальностью.

Что-то неслабо тряхнуло её, буквально пинком выбрасывая из шатких оков поверхностного сна. Какая-то неизвестная сила выбила Эллен с сиденья, она ударилась головой об угол стола. В глазах потемнело, а дыхание перехватило от ужаса  — металлический гул, лязг и грохот до отказа заполнил воздух вокруг, и Эллен кричала ему в унисон, не в силах справиться с шоком. Всё закончилось звенящей тишиной, которая вгрызлась в каждый угол купе, плотно повисая над перевернутым набок вагоном. Барр слышала лишь своё сбитое дыхание и видела над собой треснутое паутиной стекло окна, смотрящего теперь в звёздное небо.

Она попробовала пошевелить руками и ногами — всё было цело, кроме ушибленной головы и поехавшей ко всем чертям психики. Во рту ощущался металлический привкус, Эллен провела языком по зубам — все были целы, скорее всего, разбила или прикусила во время падения губу. Эллен сняла со лба вязкие тёплые капли — налицо рассечение кожи и, возможно, небольшое сотрясение, судя по тому, что её отчаянно мутило.

С поездом что-то случилось. Надо было выбираться. Надо было брать себя в руки и делать хоть что-то, потому что её положение сейчас было чертовски далеко от нормы.

Едва набравшись сил для рывка с пола, Эллен услышала скрежет металла по днищу вагона, словно кто-то провёл по нему ножом. Барр застыла, напряжённо вслушиваясь в тишину. Сердце бешено наращивало ритм, отдаваясь глухим стуком в ушах и мешая сосредоточиться. Эллен боялась дышать, нутром чуя смертельную опасность. Кусок неба над ней померк — чей-то тёмный, неясный силуэт закрыл его собой. Удар, и на лицо ей посыпалась стеклянная крошка от разбитого окна. Она закрыла глаза и, свернувшись калачиком, закусила кулак, чтобы не закричать.

Хотелось раствориться в пространстве, перестать подавать признаки жизни, стать невидимой — что угодно, лишь бы это существо наверху не заметило её. Барр не сумела разглядеть его сквозь россыпь летевших ей в глаза осколков, но чувствовала, что от него несёт кровью и смертью. Так бывает, когда на краю гибели инстинкты обостряются и становятся почти звериными, и Эллен где-то в глубине подсознания понимала, что балансирует сейчас на этом самом краю.

Раскаты глухого рычания пронеслись над долиной, сменяясь на визг, скулёж и звуки борьбы. Какофония звериных голосов раздавалась в опасной близости от вагона, то отдаляясь, то приближаясь вновь, пока не затихла совсем. Эллен не помнила, сколько ещё лежала так, боясь пошевелиться и напряженно вслушиваясь в тишину, пока наверху не раздались человеческие голоса.