Вечное Пламя (ЛП) - Иган Грег - Страница 39

Члены экипажа отделились от зрителей. Карло смотрел, как вчетвером они отработанными движениями облачаются в охладительные мешки. После того, как они надели свои громоздкие шлемы, отличить женщин от мужчин стало затруднительно. Воздушный шлюз был достаточно велик, чтобы вместить по два человека за раз; Ада и Тамара прошли через него первыми. Когда подошла очередь Карлы, она подняла обернутую тканью руку в знак прощания, а затем вошла внутрь вместе с Иво.

Марцио коснулся плеча Карло.

– Приходи наблюдать за запуском.

Все собрались вокруг смотрового окна, восьмиугольной хрусталитовой пластины шириной в пару поступей, вмонтированной в пол рядом с воздушным шлюзом. Когда Карло заглянул вниз, то увидел, что четверка путешественников все еще находится на лестнице, и свет звезд отражается от белой ткани, которой были окутаны их тела. Сам Москит, темный силуэт, висящий на дюжине толстых опорных канатов, находился аккурат под смотровым окном. У него на глазах Ада или Тамара сошла с лестницы и прошла через открытый люк корабля; мгновение спустя в кабине зажглась небольшая лампа.

– Представь, как провожали Бесподобную. Это все пустяки, – произнес Пио. Карло захотелось его стукнуть, но в словах Пио был смысл. Ни у одного из путешественников, вошедших внутрь горы, ни у одного отца, ребенка или ко, оставшихся дома, не было даже малейшего шанса на воссоединение по окончании пути. Проблемы, с которыми сталкивалось его поколение, были не так уж малы, но испытывать боль так или иначе приходилось всем.

Добравшись до конца лестницы, Карла посмотрела вверх и помахала рукой, описав в воздухе широкую дугу. Ее восторг был очевиден, и Карло ощутил неожиданный прилив радости. Это именно то, чего она хотела. Она взвесила все риски, и не утратила своего желания. Что бы ни произошло этой ночью, он не лишил ее этого шанса. Он устал от ощущения страха и стыда. Почему он не мог просто порадоваться вместе с ней?

Карла пролезла через люк. Когда Иво последовал за ней, Карло откинулся назад, чтобы Сильвано, позади него, смог получше все рассмотреть.

– Они загерметизируют кабину, но на всякий случай останутся в охладительных мешках.

На тот случай, если в самом корабле возникнет протечка, или что похуже. На тот случай, если Москит развалится на части, и экипажу придется возвращаться назад с помощью воздушных ракет.

Карло отошел от окна и посмотрел на часы рядом с воздушным шлюзом – их циферблат был специальным образом откалиброван для запуска корабля. Оставалось чуть больше куранта.

– А если они не готовы? – спросил он у Марцио.

– Они могут отложить запуск на один-два оборота, – ответил Марцио. – Или на дюжину, если потребуется. Ориентация Бесподобной должна быть выбрана точно, иначе они не смогут набрать скорость за счет вращения; с другой стороны, у них более чем достаточно топлива, чтобы компенсировать отклонение по времени.

– Хорошо. – Карло вернулся к смотровому окну. Каждый член экипажа прошел через бесчисленные тренинги по технике безопасности. Оба навигатора были одинаково компетентны; Ада была готова управлять Москитом в одиночку. А предки сумели запустить в космос целую гору; столь скромная экспедиция наверняка должна быть по силам их потомкам.

Когда Карло заглянул вниз, корабль снова погрузился в темноту. Это был хороший знак, вспомнил он: Карла говорила ему, что они погасят лампы, как только все окажется на своих местах и экипаж будет готов к запуску. Ада и Тамара были астрономами, привыкшими работать наощупь и при свете звезд.

Марцио начал отсчет.

– Пять. Четыре. Три. Два. Один.

Часовой механизм внутри Москита разжал фиксаторы, которые удерживали опорные канаты. Когда темная фигура провалилась в пустоту, кожу Карло начало покалывать от страха и трепета. Он слегка пошатнулся; Сильвано положил руку ему на плечо.

На фоне звездных шлейфов силуэт уменьшался, направляясь аккурат к яркому аляповатому кольцу, служившему границей неба. Однако место встречи не лежало в той же плоскости – просто так запустить Москит к его точке назначения было невозможно. Марцио снова начал отсчет. Карло собрался с силами.

Крошечная темная точка взорвалась во вспышке света в тот самый момент, когда ожили соляритовые двигатели Москита.

– Мы не разучились это делать, – тихо произнес Пио. Навыки, благодаря которым удалось отправить в полет Бесподобную, не были преданы забвению.

Ослепительно яркая точка растянулась в режущую глаза полосу света, а затем Москит пропал из вида. Карло поднял глаза; на противоположной стороне окна внуки Иво, которых отец держал на руках, продолжали таращиться вниз.

– Как по мне, зажигание прошло без сучка без задоринки, – высказался Аддо, как будто всю свою жизнь был свидетелем подобных событий.

– Теперь ждать недолго, – сказал Марцио.

– Похоже, что сегодня работникам ретрансляторов расслабляться будет некогда, – пошутил Сильвано.

Послышалось лязганье самописца. Марцио подошел к устройству и прочитал сообщение, переданное из обсерватории.

– Невредим и движется заданным курсом. – Он выпустил ленту из рук. – Роберто видит свет правильного размера и яркости – он исходит с правильной стороны и движется в правильном направлении.

Карло хотелось, чтобы этого было достаточно, но молчать он не мог.

– А если бы двигатели были повреждены, мы бы об этом узнали? Если бы что-нибудь сгорело слишком быстро или слишком медленно…

– Все в порядке, – сообщил Марцио. – Запуск прошел идеально. Москит уже в пути.

Когда в иллюминаторах исчез ослепительно яркий свет ракетного выхлопа, и вес Тамары испарился вместе с вибрацией машин, она расслабила свой тимпан и отцепила страховочный ремень. Ее передним глазам кабина, залитая светом звезд, казалась погруженной в темноту, и единственным различимым звуком было тихое и ритмичное тиканье ближайших часов.

Она сняла шлем, который остался соединенным с ее охладительным мешком при помощи короткого шнура. – Все в порядке? – спросила она. Ада, Карла и Иво ответили по очереди; их раздумье говорило, скорее, об аккуратности, чем о недостатке уверенности – ответ был слишком важен, чтобы выдать его, не потратив одну-две паузы на анализ своего физического и умственного состояния.

Тамара ухватилась за веревку рядом со своей кушеткой и подтянула себя к центру кабины, где три взаимно перпендикулярные веревки, слегка смещенные относительно друг друга, сходились почти что в одной точке. Она открыла привыкшие к темноте задние глаза; привнесенная ими картина была настолько четче серых теней впереди, что казалось, будто сзади к ее голове прицеплен фонарь. Теперь она отчетливо видела остальных членов экипажа; Ада уже сняла шлем, а Карла этим как раз занималась. Яркая линия горизонта от их родного звездного скопления – вполне убедительно наклоненная по отношению к оси Москита – пробивалась сквозь иллюминаторы. Эта небольшая геометрическая подсказка сама по себе указывала на то, что они не сильно отклонились от заданного курса: маловероятно, что ориентация корабля изменилась бы так слабо, если бы в двигателях возникла серьезная неполадка.

– Ни боли, ни головокружения, ни проблем со слухом? – спросила она.

– Я в норме, – ответила Ада, отталкиваясь ногами от кушетки. Пролетев через кабину, она ухватилась за одну из поперечных веревок.

– Я тоже, – отозвалась Карла. – Иво снял шлем. – У меня немного болит правое плечо, – сказал он. – Мне кажется, когда двигатели заработали, мою руку зажало в неудобном положении. Ее даже не обязательно втягивать; немного отдыха – и всё будет в порядке.

Тамару это не сильно обеспокоило; в силу возраста Иво был более уязвим, чем остальные члены команды, но сейчас его недомогание казалось не более серьезным, чем приступы боли, которым он поддавался во время самых суровых тренировок. Втянуть и заново отрастить конечность, оставаясь в охладительном мешке, было проблематично, и хотя воздух в кабине прекрасно отводил от них тепло, в идеале они должны были находиться в мешках все время на случай неожиданной протечки.