Коллекция неловкостей (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 23

— Извините, я не предупредила, что они будут.

— Думали, я испугаюсь и не пойду?

— Да нет, что Вы, к тому же я уговорила брата дать нам билеты на разных рядах, и…

— Рада, прекратите оправдываться! Я пошутил. Они замечательные.

— Вы не сердитесь?

— Нет, конечно, что за ерунда! Наоборот, я тебе благодарен, что ты вытащила меня. Сто лет не был в театре, а тут такое событие! Открытие сезона, премьера… — Романова прервал первый звонок. — О! Пойдем лучше посмотрим, где наши места.

— Да! Идем. Брат обещал мне самую лучшую точку обзора. Вот здесь, восьмой ряд.

— Он прав, это отличное место. Я не люблю сидеть в первом ряду, потому что сложно охватить сцену одним взглядом. Это отвлекает.

— Если честно, — Рада перешла на шепот и нагнулась к Романову, когда они устроились в креслах, — Денис рассказал, что Епанчина играет пожилой актер старой школы. И он ужасно плюется. Так что у нас огромное преимущество перед первым рядом.

Он рассмеялся.

— Хорошо иметь своих людей в театре!

— Ага, — она довольно хихикнула. — Брат вообще столько всего рассказывал об актерах, что я боюсь захохотать в самый трагичный момент.

— Может, и мне расскажешь?

— Ну, уж нет! Только после спектакля! Я же не могу и Вас подвергнуть такому риску.

Раздался второй звонок. Гул голосов стихал. Публика заняла свои места, лишь некоторые еще стояли в проходе, переговариваясь.

Рада открыла программку.

— Я так волнуюсь за брата! Первая постановка такого масштаба, я имею в виду, с известными актерами. Посмотрите! Так приятно видеть родную фамилию в буклете.

— А кого он играет? — Романов заглянул в перечень действующих лиц.

— Как! Я разве не говорила? Вот, смотрите, — она ткнула пальцем в фамилию брата. — Ганю Ардалионова.

— Ах, да! Точно, вспомнил. Это большая роль.

— Это еще что! Его друг Антон Кузнецов — помните, тогда забирал меня в аэропорт, — играет Рогожина! Обе роли очень сложные и важны для ребят.

— Почему?

— Ну, мой брат всегда играет положительных персонажей. Он обаятельный, симпатичный, а тут придется играть неприятного человека. Более многогранный характер, чем обычно. Денис счастлив. А уж Антону и вовсе достался персонаж сильно старше, к тому же сумасшедший. Да что я Вам рассказываю, это же Рогожин.

— А брату не было обидно, что ему досталась меньшая роль? — Романов понизил голос, потому что в паре метров от них сидела мама Рады.

— Не знаю точно, но, думаю, нет. Денис прямой человек, и сказал бы. Но тут не до зависти. У Дениса больше занятости в других постановках. И потом, Рогожин хоть и центральный персонаж, но сцен у него лишь немного больше, чем у Ардалионова. Мужских ролей в «Идиоте» вообще мало. Понимаете, Денис внешне не годится на Рогожина — он стройный, мягкие черты лица, а Антон крупнее и… — раздался звонок. — Ой, это уже третий. Ладно, сейчас сами все увидите.

Рада от волнения сжала сумочку и заерзала в кресле. Романов ободряюще положил ладонь на ее руку.

— Уверен, Денис будет лучше всех!

От теплого прикосновения она замерла. Сердце забилось где-то в животе. Она повернулась к Романову, но тот убрал руку и уже смотрел на сцену. Свет в зале погас, поэтому Рада не могла разглядеть его лицо.

В финале сцена представляла собой темную комнату. В глубине было окно, из которого выбивался слабый голубоватый свет. На полу белело платье мертвой Настасьи Филипповны. Луч выхватывал лица Рогожина и Мышкина. Рада сидела, вцепившись в подлокотник, и напряженно смотрела спектакль. От пронзительной игры актеров по спине бежали мурашки. В сумасшедших, диких глазах Рогожина не было ни следа Антона. Он почти не использовал мимику, мало двигался, но от тихого монотонного голоса становилось жутко.

— Я про нож этот только вот, что могу тебе сказать, Лев Николаевич. Я его из запертого ящика ноне утром достал, потому что всё дело было утром, в четвертом часу. Он у меня всё в книге заложен лежал… И… и вот еще что мне чудно: совсем нож как бы на полтора… али даже на два вершка прошел… под самую левую грудь… а крови всего этак с пол-ложки столовой на рубашку вытекло; больше не было…

Веронов-Мышкин дрожал, на бледном лице горели болезненные, испуганные глаза.

— Это, это, это… Это я знаю, это я читал… это внутреннее излияние называется… Бывает, что даже и ни капли. Это коль удар прямо в сердце…

— Стой, слышишь? Слышишь?

— Нет!

— Ходит! Слышишь? В зале.

Оба стали слушать.

— Слышу, — твердо прошептал князь.

— Ходит?

— Ходит.

— Затворить али нет дверь?

— Затворить…

Рада чувствовала, что ее начинает колотить. Антон, как сумасшедший, бормотал, вскрикивал, потом застыл. Глаза девушки защипало от слез, когда она смотрела, как плачет князь Мышкин, как бьется в его руках Рогожин. Наконец, Антон безжизненно обмяк в руках Веронова. Князь прижал к себе голову Рогожина, гладя его по щеке. Свет погас, и на мгновение стало тихо.

Раздались первые хлопки, Рада словно очнулась. Незаметно вытерла слезы и захлопала. Зал грохотал от аплодисментов, слышались восторженные крики. Зажегся свет и в проход устремились первые зрители с цветами. Занавес открыл пустую сцену, куда по одному стали выходить актеры, принимая свою порцию восторга и отходя назад, чтобы уступить место другим. Первым вышел Евгений Веронов. К нему спешили женщины всех возрастов с букетами. Зал ревел. Потом появилась Настасья Филипповна, а за ней и Антон. Рада встала и захлопала стоя. Антон встретился с ней глазами, улыбнулся, она подняла вверх большие пальцы — ты молодец! Антон кивнул и повернулся взять букет. Вскоре на сцене появился Денис. Она крикнула: «Браво!». Брат гордо заулыбался. Супруги Гарди тоже аплодировали стоя. Денис действительно отлично сыграл Ганю. Борьба с собой, когда он пытался вернуть деньги… А сцена, где Ардалионов дает пощечину Мышкину! Рада имела полное право гордиться братом.

После того, как актеры, держась за руки, вышли в третий раз, публика насытилась и опустила их. Зрители стали расходиться, занавес закрылся. Люди возбужденно гудели, обсуждая премьеру. Рада с Романовым подошли к чете Гарди, чтобы вместе пройти за кулисы и поздравить Дениса.

У подхода к гримеркам была толчея. Рада приоткрыла дверь и сразу увидела Дениса: он стирал с лица грим.

— Эй, брательник! — она весело помахала рукой.

Денис обернулся к двери и расплылся в улыбке.

— Заходите!

В комнате была уйма народу, но Рада быстро протиснулась к брату и повисла у него на шее.

— Денька! Ты гениален! — она звонко поцеловала Дениса в щеку. — Мы так волновались за тебя, но ты… Ты мега актерище!

— Солнышко, веди себя прилично, — сзади подошла Тамара Игоревна. — Сынок, ты и правда замечательно сыграл.

Рада отступила от брата под суровым взглядом матери и наткнулась на Романова. Она совсем про него забыла!

— Ой, Денис, я забыла тебе представить. Это Александр Романов из моего университета, Александр Николаевич, это мой брат, Денис Панфилов, лучший актер МХАТа.

Мужчины пожали руки, и Денис улыбнулся.

— Так-таки и лучший!

— Без сомнения.

— Жень, ты слышал? — обратился Денис к кому-то за спиной Рады. — Твои лавры под сомнением.

Она обернулась и чуть не столкнулась с Евгением Вероновым. Тот улыбался.

— Неужели я так плохо играл? — спросил он Раду с притворным испугом.

— Нет, что Вы! Вы были великолепны, я большая Ваша поклонница! — она почувствовала, как горят щеки. Господи, она даже не была в туалете, чтобы проверить прическу. — Просто для всей семьи такое событие, что Денис задействован в этой премьере. Он ведь отлично справился!

— Вот с этим не поспорю, — улыбнулся Веронов.

— Жень, позволь я тебе представлю своих самых преданных зрителей. Это Рада, моя сестра, это Тамара Гарди, моя мама и Томас Гарди, ее муж, а это Александр Романов, приятель моей сестры. А это, дамы и господа, Евгений Веронов, действительно лучший актер МХАТа.