Малышка (СИ) - Субботина Айя - Страница 54

Хорошо, что иду сзади, потому что глаза снова на мокром месте.

— Пялишься на мою задницу, Бон-Бон? — с игривыми нотками в голосе спрашивает Рэм и я чуть не горю от желания ущипнуть его за мягкое место. Совсем двинутая на нем, и в принципе, наслаждаюсь этим на всю катушку.

— Смотрю за двоих под ноги, — как бы безразлично фыркаю я, мысленно выуживая его из шорт. Да да, это прерогатива мужчины — раздевать свою женщину глазами, но чем я хуже, тем более, когда тут перед самым носом такой подкаченный «орех».

— Да у меня задница уже горит, — не верит он, и вдруг резко останавливается, так что я налетаю носом на его спину. Поворачивается, смотрит на меня вполоборота и спрашивает: — Ничего не забыла?

— Ты имеешь в виду зубные щетки? — воркую я.

— Я имею в виду те трусики из трех полосочек, малышка.

Приходиться встать на цыпочки, чтобы прямо ему в ухо шепнуть:

— Конечно, не забыла — они как раз на мне.

То, как муж рычит в ответ на провокацию, просто сводит с ума. А заодно действует, как лекарство от хромоты, потому что до самого причала мы чуть ли не бежим вприпрыжку. Удивительно, на какие подвиги толкает мужчину невинная шалость. Что с ним будет, когда я наряжусь в тот прозрачный комплект персикового цвета…?

Мы «арендовали» небольшой островок в Карибском атолле. Судя по фотографиям, там есть только одно бунгало, удачно замаскированное под хижину Робинзона. А еще пальмы, много песка, великолепный пляж и полной отрыв от цивилизации. Обслуживающий персонал будет приезжать только раз в неделю, но, конечно, у нас есть связь на экстренный случай. Всю дорогу в самолете Рэм делал вид, что изучает книгу о том, как приготовить акулу десятком разных способов, а я, взамен, весь сегодняшний день гуглила глупую фразу: «Как отбиваться от акулы культями».

Выбраться из сырого ноября на залитый солнцем остров, окунуть ноги в теплый песок, и вдохнуть полной грудью чистый, чуть-чуть подсоленный морским бризом воздух — что может быть лучше?

— А, может, мы его купим насовсем? — говорю я, когда катер скрывается из виду.

Падаю на песок и делаю «морскую звезду» из песка, активно «махая» по песку руками и ногами. Цербер возвышается надо мной и с улыбкой качает головой.

— Мне следовало догадаться, что после красного «Лексуса» твои требования возрастут.

— Ну а что? Представь, у всех унылые дачи: кособокий домик, грядки, искусственный бассейн с лилиями, а у нас — кокосовые пальмы и дрессированные обезьянки! И бассейн, который можно не чистить — сэкономим.

— Ты ненормальная, Бон-Бон.

— Нет, Цербер, я — твоя ненормальная. — Закрываю глаза и с наслаждением выскальзываю из топика, оставаясь в одних джинсовых шортах. Я бы и их сняла, но Рэм обещал мне романтический ужин, и что-то я сомневаюсь, что вид трех бессовестных полосочек а ля трусики не заставит его передумать. — И вообще, где мой «Секс на пляже»?

Помню, когда я была ребенком, сюжет «Русалочки» всегда казался мне самым романтичным. Она пожертвовала ради него голосом и чуть не погибла, спасая от лап злой морской ведьмы. А принц Эрик из мультфильма до сих пор был моим красавчиком номер один: такой смуглый, темноволосый, с улыбкой во весь рот. И вот, я валяюсь на песке, словно счастливая Ариэль, а мой Эрик возвышается надо мной, уперев руки в бока, словно решает, быть ему принцем и тираном. Я бы пожертвовала ради него всем, даже жизнью. И он сделал тоже самое. Мы не идеальны, каждый из нас немного эгоист и зараза с большой буквы, но вместе мы — одна сжатая в кулак пятерня. Если сражаться — то вместе, если прощать друг другу — то без оглядки.

Странно, что в той детской модели идеальных отношений, которую я придумала до Рэма и по которой собиралась жить, не было отведено ни единого пункта вот этому — жертвенности и умению любить со всеми недостатками и достоинствами. Я лепила Тапочка по идеальному шаблону, лишив его права быть простым смертным, водрузив на пьедестал, куда и сама поглядывала лишь с восторженным трепетом, а никак не с восторгом влюбленной женщины. Любить идеал легко и совсем не больно — это я теперь знаю. А попробуй любить самовлюбленного Цербера с замашками домашнего тирана? Вот только перспектива стать его рабыней не пугает, напротив — заставляет судорожно, до сладкой тяжести внизу живота, сжимать ноги.

Рэм выгибает бровь и медленно, даже не скрывая умысла, стаскивает футболку и бросает ее через плечо.

— В программу включен стриптиз? — Я снимаю поддерживающие волосы солнцезащитные очки и многозначительно грызу кончик «ушка».

— Ты же просила секс на пляже? — Он очень убедителен, делая вид, будто мои слова можно было истолковать лишь в таком ключе.

— А клубника где? — недовольно жмурюсь я и, не дожидаясь ответа, роняя голову в песок.

— Ладно, лентяйка, наслаждайся пляжем, — ворчит мой Цербер и топает в сторону бунгало.

Мне кажется, я успеваю задремать под мерный шум рыжего, в свете закатного солнца прибоя, когда Рэм появляется снова, но на этот раз с переброшенным через плечо покрывалом и корзинкой. Я сладко зеваю, потягиваюсь и не делаю ровным счетом ничего, чтобы помочь мужу оформить наш романтический ужин. Сегодня хочу быть беззаботной капризной принцессой, хочу наслаждаться его мужской опекой, сегодня я хочу быть Ариэль, которая, победив злую Морскую ведьму, получила своего Эрика.

Странно, что Рэм, который вообще не дружит с готовкой, даже вполне сносно нарезал фрукты, и смешал приличный коктейль в шейкере. Он протягивает мне бокал, и я с наслаждением впиваюсь взглядом в обручальное кольцо на его пальце. Собственница во мне никогда не перестанет радоваться этой метке моего единоличного владения этим непокорным монстром.

— Не уверен, что хотел бы тебя сегодня пьяной, — посмеивается Рэм, когда я совсем не по девичьи, одним махом выпиваю весь коктейль из бокала и с невинной улыбкой тянусь за новой порцией. — Спать ты не будешь, Бон-Бон.

— И в мыслях не было, — говорю я, чувствуя полное и безоговорочное расслабление.

Нет, спать я, конечно, буду, но не сегодня, а все те дни, которые мы проведем на острове, наслаждаясь друг другом в любое время суток. Возможно, кто-то скажет, что я расклеилась — и что с того, даже если и так? Что плохого в том, чтобы любить до остатка? Что плохого в том, чтобы в ответ на такую пришибленную любовь получать такой же шквал эмоций? Тем более от толстокожего мужчины, который, кажется, знает миллион способов выразить иронию и цинизм, и лишь несколько, чтобы сказать, как я ему дорога.

— Напьюсь и буду творить чудеса, — обещаю я, прекрасно понимая, что нарываюсь. — Буду бегать голая по пляжу и танцевать ритуальные танцы вокруг костра.

— Так бы сразу и сказала, — расплывается в улыбке муж и подливает еще немного в моей бокал.

Болтаю его в руке, наслаждаясь постукиванием кусочков льда о стенки. Мне бы хотелось верить, что Рэм предусмотрел и это, но я почти уверена, что лед он взял в холодильнике. Ну и черт с ним? Я без ума от не идеальности своего Цербера, и не хочу менять в нем совсем ничего. Он — моя коллекционная китайская пиала для чая: хорош и уникален не тем, что снаружи, а трещинками на эмали внутри.

— О чем ты думаешь? — мягко, но настойчиво вынимая бокал из моих пальцев, спрашивает Рэм.

— О том, что ты моя чайная пиала. — Я поддаюсь попытке перевернуть меня на лопатки. Хорошо, что Рэм принес покрывало, потому что песок — это, конечно, хорошо, но только когда его не так много.

— Что за идиотская метафора, Бон-Бон? — он перебирается на меня сверху и недвусмысленно тянется к пуговицам на шортах. И я даже поднимаю бедра, давая себя раздеть. — Не помню, чтобы соглашался на смену прозвища.

— Оно же тебе никогда не нравилось, — посмеиваясь я, хоть после того, как пальцы мужа начали поглаживать внутренность моих бедер, это с каждой минутой все сложнее.

— Мне много чего сперва не нравилось, малышка. В особенности одна разбалованная девчонка в моей постели, которая не давала нормально спать.