Гнездо там, где ты. Том II (СИ) - Краснова А. - Страница 51

— Это отчего же, Алистар Кемпбелл? — раздался женский голос. Он мог принадлежать только Лайнеф Зартрисс. И тут же в ворота крепости въехала она, гордая и неукротимая дочь Валагунда, покорить сердце которой пытались самые достойные отпрыски благороднейших эльфийских семейств, но которое по недосягаемой для моего понимания причине вместе с телом было отдано кому же? Проклятому демону!

Воины стаи с почтением уступали ей дорогу. Когда же она приблизилась и вознамерилась спрыгнуть с коня, я не поверил собственным глазам, наблюдая, как грубые, невежественные головорезы, которые и деликатничать-то с бабами не знают как, подставили ладони в качестве опоры для спуска принцессе эльфов. На миг она растерялась — было видно, такая любезность ей непривычна и противоречит натуре воина. Но с каким же уважением и тайной гордостью я посмотрел на преемницу трона, когда та, полная достоинства и самообладания, снисходительно приняла помощь преклонивших колени демонов.

Боги не оставили мой народ. Вот она — наша королева! Затаив дыхание, как никогда прежде, сейчас я узнавал в хрупкой, но бесконечно сильной духом этой женщине продолжательницу дела своего отца. Продолжательницу древнего рода Зартриссов и королей эльфийских! Я готов был клясться, что ощутил, как неуспокоенный дух Валагунда ворвался в Килхурн вместе с неслучайным порывом ветра, взметнулся среди нас и, признав плоть от плоти своей, стал вдыхать неиссякаемую свою мудрость в единственную, которую с надеждой ждали тысячи изгнанных со своих земель, вымирающих в подземных пещерах тёмных эльфов. Она обязана выслушать меня, обязана знать о них, обязана вернуть всем нам Морнаос!

— Принцесса, — вдохновлённый, я преклонил колено перед Зартрисс, в моих глазах олицетворяющей будущее расы.

— Забудь о принцессе, ушастый. Лайнеф моя жена, — упрямо оскалился инкуб. Глаза демона сатанински горели угрозой любому безумцу, осмелившемуся посягнуть на его территорию. — Обряд совершён, стая признала союз. Перед тобой, Алистар, моя истинная и госпожа Мактавеш.

Союз?! Дьявольский, унизительный обряд?! Это просто невозможно! Быть не может, чтобы эльфийская принцесса, тело которой священный храм, милостивый для избранного и запретный даже для помыслов нечестивых, добровольно пошла на постыдное совокупление на виду ублюдочных тварей, извращённых своими дикими ритуалами. Ошеломлённый, я медленно перевёл взгляд на Лайнеф.

«Ну, же! Госпожа, скажи, что он лжёт!»

Отнюдь. Я слишком размечтался, а реальность бывает тяжеловесна и жестока. Если уж бьёт, то почву выбивает из-под ног так, что обливаешься холодным потом и задыхаешься собственным удушьем. Не замечая мрачного молчания десятков суровых лиц, вместе со мной обращённых к дочери Валагунда, я ждал для себя ответа, а вместе с ним и приговора для всей расы эльфов.

Она поставила сапог на лежащую тут же чурку, наклонившись, облокотилась рукой о колено и снизу-вверх, прищурив от солнца глаза, стала рассматривать меня так, будто впервые видела.

— Самый невозмутимый из эльфов лишился дара речи? — я бы не назвал её тон дружелюбным, скорее, язвительным. — Вижу, тебе не по нутру новость, но придётся смириться, советник демонов. Ты свой выбор сделал, я сделала, и каждый из нас… — обвела она рукой окружающих, — тоже, когда перешёл портал. Нам теперь придётся частенько пересекаться, Алистар Кемпбелл, но я до сих пор жду ответа, как вышло, что король мёртв, а его ближайший верноподданный жив?

— Я расскажу о тех событиях, госпожа, как только мне предоставят возможность, — пробормотал я, с трудом приходя в себя от обрушившейся на меня чудовищным ударом новости. — Предлагаю разместить воинов и перенести нашу беседу в более уединённое место, например, в гостевую палату северной башни, так как нам многое нужно обсудить, вождь.

Демон и эльфийка единодушно согласились и направились к замку. Я шёл следом и признавал, что тёмный советник, возможно, самый умудрённый из всех когда-либо существовавших, потерпел катастрофическое фиаско, ибо понял простую вещь — что бы Лайнеф не говорила о прошлом, как бы не переживала гибель цитадели и смерть отца, она больше не принадлежит ни себе, ни эльфийской империи. Если уж быть точным, не принадлежала с того дня, когда встретила инкуба. Уверенной в себе сумасбродкой принцесса была всегда, но вот такого блеска глаз, когда смотрела на Мактавеша, у неё я никогда не видел.

«Интересно, увижу ли я когда-нибудь такой же в голубых глазах?» — поймал я себя на том, что ненамеренно сравниваю союз Фиена и принцессы со своей женитьбой на Иллиам.

— Смотрите, советник-то наш как побледнел! Видать, и впрямь тёмная там история с дохлым королём ушастых.

— Да не. Тут, думаю, иное, — меня привлекли приглушённые пересуды головорезов, и я сбавил шаг, ведь эльфу никогда не повредит знать, что о нём думают демоны. — Раньше-то Алистару под одним Фиеном ходить было, а нынче еще и госпожа за яйца держать будет. Попробуй обоим угодить, тут не то что побледнеешь — взвоешь.

— Херню ты несёшь, Грагорн! Не позволит вожак бабе своевольничать, а за яйца ей Фиена сподручней держать.

Разговор тёмных потонул в грубом смехе, я же, негодуя, скорее прибавил шагу. Вот они, издержки свободной стаи! Ρазве возможно было бы среди эльфов отпускать пошлые шутки в адрес королевской семьи?! Ни в коей мере, только безмерное почтение и абсолютно заслуженное уважение.

Поравнявшись с Фиеном у входа в цитадель, мы вошли в каменный чертог.

— Что, Али, эльфийский слух до сих пор режет грубость демонов?

— Я думал, что привык уже ко всему, но, Мактавеш, как ты можешь им позволять?!..

— Иногда, — вожделенно лаская взором фигуру впереди идущей принцессы, вождь изрёк, — поводья нужно спустить. Странно, что я объясняю это советнику двух правителей.

— Я бы согласился с тобой, мой господин, но они говорили о твоей жене!

Откровенно говоря, я весьма рисковал нарваться на очередной мордобой, но не тут-то было:

— Ты ошибаешься, Али. Демоны со всем почтением там, где дело касается Лайнеф, а говорили они о твоих и моих яйцах, — лениво усмехнулся инкуб и, меняя тему разговора, посерьёзнел. — К делу, Кемпбелл! Созывай совет, ответ будешь пред всеми старейшинами держать. Да… скажи, куда дел свою законную? Почему не встречала, или в Килхурне теперь другие порядки, и не принято дань уважения вожаку отдавать?

Оставляя без внимания упрёк о порядках, я вынужден был признаться:

— Должна быть у себя в покоях. Я ещё не успел с ней увидеться.

— Не понял? Что значит «не успел»? Советник, ты когда вернулся? — хмурился Фиен, поглядывая на стоящую в отдалении принцессу, о чем-то беседовавшую с людьми. Присмотревшись, я узнал в них двух легионеров, Кезона и Тита, с которыми довелось познакомиться ещё в первой поездке в Лондиниум. Лицо госпожи было спокойно, но даже на расстоянии я чувствовал её печаль. Не удивительно, ведь эти двое — последние, что остались у неё от турмы.

— Сегодня ночью.

Демон оторвался от лицезрения собственной жены и посмотрел на меня многозначительным взором:

— Сегодня ночью и не успел? — неверяще переспросил он. — Ты сколько отсутствовал, дней пять, верно? Не успеть можно вон, до отхожего места добежать, а не оттрахать собственную бабу после пяти дней воздержания, тут причина посерьёзней нужна.

Мактавеш лез, куда не следует, и это порядком злило, но мои плечи до сего дня не венчала бы голова, если бы каждый раз я позволял эмоциям управлять собственным разумом. Однако, я стал замечать, что контроль над гневом даётся мне всё с большими усилиями.

Когда-то я читал ветхий трактат одного эльфийского мудреца. Он утверждал, что, веками сдерживая гнев, эльфы были наказаны Праматерью природой. Они разучились в полной мере радостно воспринимать хорошее, в мозгу у них произошли негативные изменения, всё стало для них серым и обыденным, ибо сердца их очерствели, а души покрылись ледяной коростой. Тогда сей труд я посчитал полным бредом, сейчас же, по прошествии многих и многих лет совместного существования со стаей демонов, мне уже так не казалось. Я чувствовал, как моя индивидуальная кора, моя засохшая, огрубелая короста медленно трескается, лопается и отваливается по мельчайшим крупицам. Меня это удивляло и, что уж скрывать, несколько пугало, ибо в чём-то я стал походить на этих проклятый тварей.