Долина каменных трав (СИ) - Прягин Владимир - Страница 66

— Разрешите?

Он поднял голову и, всмотревшись, пьяно насупил брови. Взгляд у него был порядком осоловелый, но всё ещё сохранял осмысленность; нечёсаные вихры закрывали лоб. Я произнёс поспешно:

— Вижу, вы нас узнали. Позвольте извиниться за вчерашнюю сцену — мы не хотим скандала. Вы можете нас прогнать, но прошу вас — сначала выслушайте. Поверьте, это в равной степени нужно и нам, и вам!

Он хмыкнул с подчёркнутым недоверием, но всё-таки мотнул головой, разрешая сесть. Лиза устроилась напротив него, я же, позаимствовав стул у другого столика, притулился сбоку, в проходе.

— Вам, вероятно, кажется, Виктуар, что мы вас преследуем. И я вынужден признать — это правда. Вчера, к примеру, я проследил за вами до квартиры барона…

— Это подло, сударь. И оскорбительно…

Слова он произносил внятно, но медленно и с некоторой натугой. Вообще, сейчас он мало напоминал себя прежнего. Я принялся объяснять:

— Мы так действуем потому, что пытаемся вам помочь. Вы же сами убедились вчера — внутри вас присутствует нечто чуждое. Ваше тело пытается перестроиться — отсюда и та ледяная рвота…

— Значит, по-вашему, — проговорил студент, — я должен послушно признать себя ужасным чудовищем? Какое, однако, лестное предложение… А дальше что? Застрелиться, чтобы вас успокоить?

— Виктуар, — вмешалась Лиза, не выдержав, — неужели вы правда не замечаете, насколько вы изменились? У меня ощущение, что я разговариваю с совсем другим человеком…

— Мне нет дела до ваших ощущений, сударыня. Да и вообще, простите за прямоту, ваше общество не доставляет мне удовольствия.

— Только вдумайтесь, — продолжала она, — в какую мерзкую ситуацию вы попали. Магистра Деева — моего учителя, о котором вы тоже отзываетесь с благодарностью, — едва не убил ледяной колдун в компании с бароном Кистяевым. Барон официально объявлен в розыск. А вы тайком его навещаете…

— Эти обвинения в адрес барона — ложь. Его подло оклеветали…

— Угу. Это он сам так говорит?

— Да! И ему я верю в сто раз больше, чем вам! Из-за таких, как вы, он вынужден скрываться, словно преступник…

Виктуар, постепенно разгорячившись, стряхнул с себя хмельное оцепенение — и я наконец-то стал узнавать того наивного простака, который предстал перед нами в гостях у Светы. Лиза тем временем, чуть подавшись вперёд, цедила:

— И как же вы объясните, что после нашей ссоры в саду вы сразу же понеслись к барону с докладом? Мне до крайности любопытно…

— Я хотел предупредить его, что сумасшедшие вроде вас опять поднимают голову! Что ему нужно быть вдвойне осторожным! Что…

— Вы либо действительно дурачок, — сказала Елизавета, — либо мастерски притворяетесь. Я намерена это выяснить сию же минуту…

— Вы ничего не будете выяснять! — гаркнул Виктуар. — Вы сейчас встанете и уберётесь вон! Иначе я позову полицию!

На нас начали оглядываться, но Лиза не обращала внимания. Глаза её сузились, взгляд стал колюче-льдистым:

— У меня был друг, мой ровесник Митя. Сам он колдовать не умел, но у него была вещь, которая помогала. Однажды, когда мы с ним сидели на берегу, ледяной колдун подослал к нам птицу-шпионку. И представьте — Митя интуитивно понял, как её можно разоблачить. Знаете, что он тогда сказал?

— Не испытываю ни малейшего любопытства, — сказал Виктуар, скривившись, и потянулся к кувшину.

И вот тогда-то всё и случилось.

Лиза перехватила руку студента, шмякнула стынь-каплю ему в ладонь и выкрикнула, глядя в глаза:

— Покажи свою суть!

Виктуар запоздало дёрнулся, попытался отпрянуть, но Лиза держала его, будто клещами. Иней покрыл столешницу толстым слоем и переполз на стену. Лампа на кронштейне, подвешенная над нами, погасла.

— Покажи свою суть! — повторила Елизавета. — Кто ты?

В её голосе слышался скрежет льда, глаза морозно блестели. Иней продолжал распространяться вокруг — стылая белизна захватывала трактир. Кто-то заорал перепуганно, опрокинулся чей-то стул; люди в панике выскакивали на улицу. Лиза, поднявшись, нависла над Виктуаром:

— Я жду! Назови себя!

— Я… — пролепетал он. — Я не знаю, что вы хотите… Пощадите меня, прошу вас, я ничего не сделал…

В его взгляде плескался страх.

Обычный человеческий страх.

— Хватит, Лиза! — закричал я, вскочив. — Отпустите его, вы же видите — мы ошиблись!

Она повернула ко мне лицо, застывшее, словно маска. Я почувствовал, как внутри у меня всё каменеет. Услышал:

— Не смей перечить.

— Вы не в себе! Опомнитесь, Лиза, пока не поздно…

Отпустив Виктуара, она толкнула меня ладонью. Мне показалось, что в грудь со всего размаху ударил кузнечный молот. Дыхание вышибло разом; я отлетел и, сбивая стулья, рухнул на грязный дощатый пол.

Елизавета, шагнув ближе, склонилась надо мной:

— Я запомню твоё предательство.

Взгляд ледяной ведьмы ожёг меня, и она зашагала к выходу из трактира.

Ещё несколько секунд я лежал, хватая холодный воздух, потом заставил себя подняться. Услышав всхлип, обернулся — Виктуар, похожий на наказанного ребёнка, сутулился на обындевелом стуле и тёр глаза.

Я хотел сказать ему что-нибудь в утешение, но так и не подобрал слов. Отвёл взгляд и, прихрамывая, вышел на улицу — из белой зимы в апрель.

Не помню, как я добрёл до дома. Просто осознал в какой-то момент, что стою перед дверью своей квартиры. И единственное, чего мне хотелось, — это забыть увиденное в том кабаке, вытравить из памяти навсегда.

Переступив порог, я взял с полки бумажный кулёк с пыльцой; вытряхнул всё, что было, в стакан и залил водой из графина. При этом проговаривал про себя строчки, неведомо как возникшие в голове:

В долине замёрзли травы.

Река попала под гнёт

звенящего ледостава…

Когда же ждать ледоход?

Глотая пыльцу, я запоздало отметил краем сознания, что доза — совершенно убойная; после такого можно и не проснуться. Но не успел даже испугаться — сон, словно трясина, уже поглотил меня.

ГЛАВА 10

В речной долине — безмолвие. Движение прекратилось, ветер иссяк; трава, припорошённая инеем, застыла как на гравюре.

Лишь на вершине скалы ещё что-то происходит.

Колдун, уже вросший наполовину в камень, держит ведьму за горло:

— Налюбовалась? Я хочу, чтобы всё тут осталось так, как сейчас. Речная гниль — в прошлом. О вас больше никто никогда не вспомнит.

Русалка не может ему ответить, не может даже набрать в грудь воздуха. Её разум угасает с каждой секундой, оставляя лишь отчаянно-горький привкус непонимания.

Неужели камень и правда сильнее жизни?

Где хвалёное равновесие?

Эта мысль, подобно искре, высвечивает в памяти фразу: «Равновесие перестаёт работать, если основывается только на силе».

Так сказала наставница.

И теперь, стоя на краю замороженного утёса, молодая ведьма вдруг понимает, как это можно истолковать.

Русалка закрывает глаза.

Остатки своих резервов она собирает в единый сгусток, концентрирует их в правой ладони.

И кончиками пальцев касается рёбер колдуна — прямо напротив сердца.

Она отдаёт ему всю свою колдовскую силу.

Силу воды.

Он вздрагивает; от удивления выпускает русалку, и та оседает наземь.

— Что ты сделала, тварь?!

Колдун захлёбывается криком. Болезненный спазм заставляет его согнуться.

Лёд и вода — противоположности. Они не могут сосуществовать в одном теле.

Конфликт стихий.

И тело рефлекторно выплескивает, исторгает из себя колдовство.

Колдун, чей облик снова стал человеческим, падает на колени. Его рвёт водой с крупинками льда.

Утратив его поддержку, морозно-янтарная неподвижность вокруг скалы нарушается.

Лёд на реке трещит и, будто взорвавшись, лопается. Осколки разлетаются во все стороны. Речная вода, освобождённая от оков, бешено кружит серым водоворотом. Трава вдоль берега уже не выглядит каменной — расколдованный ветер ерошит её, поспешно сдувая иней.