Счастливчик (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 72

— А ты против личных отношений на работе? — задаю свой вопрос, уходя от прямого ответа.

— Нина с Вилли? — вмешивается Гай. — О, я думал, она на тебя запала.

Изабелла хмурится.

— "Запала", — передразнивает. — Ну что за словечки?

— Прости, мам, вырвалось, — признает мальчик, готовый признать что угодно, лишь бы его не вернули обратно делать уроки.

Лифт мерно гудит, медленно опускаясь все ниже и ниже. Чувствую, как воздух становится более спертым.

— Я не против личных отношений, — говорит Изабелла. — Люди здесь годами, и без отношений все равно не обойдется. Но когда мне врут, не выношу.

Мы сейчас о Нине и Вилли, верно?

— Ты их накажешь? — снова не сдерживается Гай.

Молчу, но тоже напряженно жду ответа.

— Посмотрим, — произносит Изабелла таким тоном, что ясно — Нине и Вилли можно только посочувствовать.

Ну не расстреляет же она их, в самом-то деле?

Лифт останавливается, открывает двери. Как же здесь жутко. Как они тут находятся сутками?

Изабелла идет впереди, мы с Гаем — следом. Мальчик чихает от пыли несколько раз подряд, мать оборачивается, смотря на него с немым укором, но ничего не говорит, идет дальше.

Кажется, пустого пространства в забое стало еще больше со времени моего прошлого посещения рудника. Глазею по сторонам, пытаясь увидеть знакомые лица, но никого не вижу. Может, оно и к лучшему?

Изабелла берет Гая за руку, едва мы выходим к рабочим, и не выпускает его, хотя мальчик и обещает, что не отойдет от нее.

К начальнице тут же подходит один из охранников, отчитывается об обстановке. Стою за ее плечом молчаливой тенью, жду. Все люди вокруг мне незнакомы, но замечаю враждебные взгляды. Для всех — если я с Изабеллой, значит, враг. Да уж, Гаю здесь лучше не появляться, несмотря на охрану.

— Как с женщинами? Утихомирились? — спрашивает Изабелла.

— Они-то да, — охранник трет ладонью бычью шею сзади, мнется, бросает взгляд на Гая.

Что-то такое, чего нельзя говорить при детях? Напрягаюсь.

— Алекс, возьми Гая, отойдите немного, — говорит мне Изабелла. — Я на тебя рассчитываю.

— Хорошо, — отзываюсь и беру мальчика за руку.

Он явно против, тем более, чтобы его держали за ручку как маленького, но не спорит. С любопытством оглядывается на мать, по молчаливому кивку которой возле нас быстро нарисовывается другой охранник. Игнорирую его, пусть топчется рядом, Гаем в любом случае рисковать не хочу.

— Так и будешь меня держать? — бурчит мальчик. — Она на нас даже не смотрит.

— Так и буду, — отвечаю. — Давай ее не злить, ладно? Я хочу еще узнать, что происходит.

Гай тут же догадывается.

— Из-за той девушки? Волнуешься?

— Угу, — просто киваю.

Из-за Ди, из-за Мэг, Дилана, капитана, Эда, Нормана, Тима и даже Томаса — все они мне не чужие.

В этот момент у тачки, доверху наполненной синерилом, отваливается колесо, и она всем весом обрушивается на ногу какому-то мужчине. Он кричит, к нему бросаются несколько охранников. Другие рабочие оборачиваются на крик, но свои места покидать боятся. Крик жуткий.

Гай в ужасе дергается.

— Ему раздавило ногу? — вскидывает голову. Глаза огромные.

— Надеюсь, что нет, — отвечаю, крепче сжимая его ладонь.

Тут же даже нормальных медикаментов нет, ничего нет. Что они с ним сделают? Пристрелят?

В горле встает ком. Если я не справлюсь с роботами, все люди, находящиеся здесь, рано или поздно умрут. Их заменят новыми рабами. И еще. И снова.

— Что с тобой? — Гай дергает меня за руку. — У тебя такое лицо.

Встряхиваюсь. Нечего валить с больной головы на здоровую.

— Нормально все, — заверяю. — Человека просто жалко.

Брат шмыгает носом.

— Мне тоже. Но Джордж его вылечит.

Не спорю. Пусть думает так.

— А правда, что они все здесь пленники? — не унимается Гай. Возле раненого суетятся охранники, подозвали других рабочих, заставили поднимать тачку, сами не пачкают руки. — Все-все? — кажется, когда я сказал мальчику правду, он толком не задумывался, сколько здесь людей.

— Все, — говорю правду.

Гай ежится и перестает задавать вопросы. А чего я хотел? Праведного гнева от ребенка, чья мать отвечает за постоянную поставку сюда рабов?

Наш охранник по-прежнему рядом, но его внимание больше приковано к происходящему у тачки. Раненый все еще кричит. Хочется зажать уши руками.

Изабелла прекращает свой разговор и тоже направляется в ту сторону.

В этот момент моей свободной ладони что-то касается. Сжимаю пальцы в кулак, чувствуя, что это бумага, а когда оборачиваюсь, возле нас уже никого нет. Вернее, есть, тут поблизости много рабочих, но кто из них успел приблизиться, пока все отвлеклись, угадать невозможно.

Изабелла разворачивается, направляется к нам. Вид мрачный, даже злой.

— Пошли отсюда, — перехватывает руку Гая. — Завтра вернемся, посмотришь, что хотел, — говорит мне. — Сейчас здесь слишком много шума.

— Что с ним будет? — киваю в сторону уже скулящего от боли раненого.

Равнодушно пожимает плечами.

— Смотря насколько все серьезно.

Мы направляемся к выходу. Навстречу бритоголовый охранник ведет под руку Маргарет. Очевидно, к месту происшествия. Она лишь бросает в мою сторону взгляд и опускает голову. Не удивилась.

Крепче сжимаю в кулаке записку. От нее?

Убираю руку в карман.

— Испугался? — спрашивает Изабелла уже в лифте, кладя ладони Гаю на плечи.

— Нет, — мотает головой. — Жалко его просто. Его вылечат? — заглядывает матери в глаза.

— Врач уже у него, — заверяет Изабелла.

Чистая правда. Врач у него, только у этого врача ничего нет, кроме заботливых рук и доброго сердца. Как узнать серьезность повреждений без медсканера? А если нужна операция?

Отворачиваюсь и до конца поездки пялюсь в серую стену лифта.

Расходимся сразу после входа в барак.

Гай отправляется к себе, Изабелла тоже собирается уйти по своим делам.

— Подожди, — останавливаю ее.

Видно, что она недовольна задержкой. Но мы же пытаемся быть примерными матерью и сыном, не так ли?

— Что ты хотел?

— Чего нельзя было говорить при Гае? — спрашиваю прямо.

— Это наши внутренние дела, — пытается уйти от ответа. — Не забивай себе голову.

— Не скажешь? — прямо смотрю на нее. — Почему? Это касается моих друзей?

Изабелла фыркает, закатывает глаза к потолку.

— Я даже не помню твоих "друзей" по именам. Не выдумывай. Хочешь знать, пожалуйста, это никакая не тайна. Меня попросили увеличить количество ночных охранников. Сейчас я как раз иду переделывать график, чтобы закончить к вечеру.

— А что ночью? — не понимаю. — Были попытки побега?

У кого-то снова сдали нервы, как у той несчастной?

— Побега, — мрачно усмехается Изабелла, и я вижу, что ей на самом деле не до смеха. — Охрана нужна не для того, чтобы охранять нас от них, а их самих от себя, — теперь вообще ничего не понимаю, жду пояснений. И она продолжает: — Охрана нужна, чтобы изнасилований стало меньше. А то повадились — по несколько за ночь, — Изабелла морщится, — животные… Ну, твое любопытство удовлетворено?

Надломленно киваю.

— Спасибо.

— Отлично, — она передергивает плечами. — Тогда до встречи, — делает шаг в сторону и снова оборачивается. — Ты идешь сегодня на склад?

— Нет, — качаю головой, — за компьютером посижу.

— Чудно, — улыбается Изабелла, будто мы только что говорили о погоде. — Значит, Вилли свободен.

После чего она уходит в одну сторону, а я — в другую, в свою комнату.

Записка в кармане жжет бедро.

"Если ты читаешь это письмо, значит, ребятам удалось тебе его передать. А еще это означает, что меня за него не пристрелили. Так что еще встретимся.

Прежде всего, я хочу сказать, что действительно тебе верю и понимаю, что если ты до сих пор не пришел за нами, как обещал, то не смог (или пока не можешь). А еще я понимаю, что тебе там тоже несладко. Я видела твою мать, так что знаю, ты там тоже не на курорте. И я бы никогда не стала лишний раз тебя беспокоить, если бы могла придумать другой выход.