Маффин (ЛП) - "Mahsa" - Страница 72

— Ага… и правда устал, — промямлил я и без дальнейших подсказок опустился в кресло, прикрыв разом потяжелевшие веки.

— Ничего страшного, — упрямо произнесла Анна. — Эшер, вы-то можете мне всё рассказать?

— Тебе закусочную открывать через два часа, — вскакивая, сердито рявкнул я.

— Это гораздо важнее, чем…

— Он прав, мисс. Вам необходимо поспать, а завтра Маффин ответит на все ваши вопросы.

Я заметил, что в этот раз он не сказал «мы». Вот гад! Подставить меня решил? Ну и как я сам ей всё объясню?

— Что ж, будь по-вашему, — вздохнула она. — Я постелю вам на кровати и принесу ещё одеял, чтобы…

— Я сам, — быстро сказал я, — иди спать. С утра у тебя куча дел, а с нами всё будет в порядке. Просто ложись, ладно? — мои губы растянулись в глупой улыбке.

Только после того, как я на её глазах достал из стенного шкафа в коридоре постельное бельё и одеяла, Анна, наконец, согласилась пойти спать. Зевнув, она ещё раз обняла меня и ушла в спальню. Иногда Анна была ещё упрямей, чем я.

— Я займу диван, — сказал Эшер, когда я приволок в гостиную подушки и одеяло.

— Вот уж нет, — безжалостно съязвил я. — Твоё место на кровати, иначе Анна сдерёт с меня шкуру живьём. Если ещё не содрала. К тому же диван удобнее. Я и сам не прочь на нём поваляться, — враньё, конечно. Диван как диван. Сидеть-то удобно, но после проведенной на нём ночи спина просто разламывалась. Плюс ко всему, он не раскладывался.

Но на самом деле я просто не хотел ночевать в комнате Джейсона.

В знак согласия Эшер кивнул. Проходя мимо, он нагнулся и взял один из имбирных кексиков, которые принесла для нас Анна. Немного поколебавшись, привлекая моё внимание, злодей демонстративно вогнал зубы в нежный десерт.

— Сладких снов, — прошептал он.

Комментарий к Глава 14. Имбирный кексик.

* Карл Фильч (28 мая 1830 года - 11 мая 1845 года) - австрийский пианист и композитор, лучший и любимый ученик Фредерика Шопена. Занимался музыкой с трёх лет. В двенадцать с невероятным успехом начал гастролировать по всей Европе. Умер от туберкулёза, не дожив двух недель до своего пятнадцатилетия.

** «Le ciel noir» (фр.)- “Чёрное небо”.

Искала я искала, нет такого блюда.

*** Чтобы отвлечься Маффин повторяет про себя Конституцию Соединённых Штатов Америки принятую 17 сентября 1787 года.

========== Глава 15. Вишнёвый кексик. ==========

Сны обещали быть какими угодно, но только не сладкими.

Я знал, что один за другим они навалятся на меня, погружая в хаос, заставляя сжиматься от ужаса сердце. Поэтому, разобрав постель, я устроился в углу дивана и бездумно вперил глаза в экран телевизора. По каналу «AMC»* шёл старый-старый фильм: главный герой обещал девушке заарканить луну. Вместо того, чтобы любоваться их радостными физиономиями, я сосредоточился на щербатом заборе, служившим фоном этой идиллической картины.

Глаза вели неравный бой с усталостью, но страх перед надвигающимися кошмарами, острыми иголочками покалывая под веками, не давал им опуститься до конца. Конечно же, моё тело жаждало сна, оно требовало отдыха и покоя, но натянутые до предела звенящие нервы говорили: «Расслабляться нельзя». Я вернулся в дом Анны, снова сидел на её диване, а в соседней комнате спокойно спал человек, что за недолгое время стал для меня роковым воплощением самой судьбы.

Жизнь — отстой!

Слишком многое сегодня произошло, и справиться с этим я мог лишь полностью отгородившись от воспоминаний, все силы направив на то, чтобы забыть кошмарные события этого вечера. А сил оставалось всё меньше…

Наконец, решив — будь что будет, я во весь рост растянулся на диване. К тому времени, как главный герой на экране столкнулся с надвигающимся банкротством, мои глаза уже сонно слипались. Завернувшись в одеяло, я подтянул его до подбородка и поглубже зарылся головой в мягкую подушку.

«…Сидите тут, плетёте свою паутинку и думаете, что весь мир вращается вокруг вас и ваших денег! Так вот, это не так, мистер Поттер! Что бы ни случилось, я всегда буду…»** — бубнил и бубнил телевизор. Не дожидаясь окончания фразы, я заснул.

А сны только этого и ждали: закружили, завертели, всё глубже затягивая в своё цветное безумие. Авария повлияла на меня гораздо больше, чем я мог себе позволить, ведь я так привык бежать от своих страхов прочь. Вот только из несущегося на полной скорости автомобиля выхода не было. И здесь, во сне, мне не оставалось ничего другого, кроме как занять место в первом ряду, чтобы насладиться премьерой своего нового ночного кошмара. Сейчас я не просто беспомощно барахтался в ледяной воде — теперь меня повсюду преследовали тёмные глаза Майкла, я слышал далёкие крики, разрывающий сердце лай и чужой смех, что выдёргивал из тела мою слабую обречённую душу. Море вновь приняло меня в жертву. И ничья рука не протянулась спасти.

Почувствовав на шее нежные пальцы, я распахнул глаза. В груди панически колотилось сердце, гулким эхом бухая в барабанных перепонках. По горлу скользнула широкая ладонь и, зацепив воротник рубашки, провела по линии челюсти. Подгоняемый ужасом, я выгнул спину и попытался сесть. «Беги! Беги! Беги!» — срываясь, кричал внутренний голос. Но, узнав в мерцающем свете телевизора лицо Эшера, я упал обратно на подушку. Мышцы расслабились, а тело и разум захлестнула волна невероятного облегчения.

— Это всего лишь сон, — произнёс тихий голос.

Жуткий образ тонущей в озере машины обрушился на меня, заслоняя собой его скрытое тенями лицо. Эшер наклонился ближе, кончики пальцев прошлись по щеке и опустились на горло. Его прикосновения были далёкими, словно сон, который снился мне, пока в реальности я стремительно погружался на морское дно. Отчаянно карабкаясь из созданной мной самим чёрной бездны, я потянулся к нему. Эшер не сопротивлялся, позволив ухватиться за свою футболку и даже дёрнуть вниз, чтобы убедиться в том, что он существует на самом деле. Зажатая в моих кулаках ткань дрожала, но и эта рябь казалась нереальной. Я снова потянул его на себя.

Злодей воспринял это как приглашение. Наклонившись, он без спросу осторожно меня поцеловал. Прикосновение должно было показаться чуждым, но в своём нынешнем состоянии я ощутил лишь покой. Нежные губы опустились на подбородок, качая меня на знакомых пьянящих волнах. Он был близко, так близко, что просто обязан был быть реальным.

— Всего лишь сон, — повторил он в мои губы.

Ладно, сон так сон. Иначе после всего, что он сделал, я не чувствовал бы себя в безопасности и не открыл бы рот, охотно впуская его горячий влажный язык. Это был сон. Всего лишь сон.

— Ш-ш-ш, — пытаясь отогнать надвигающееся безумие, вибрировал на моей шее тихий шёпот, но от него только знакомо защипало в глазах.

Снова дёрнув за футболку, я беспомощно прижался к его губам. Мягкие, тёплые и отзывчивые, они поглотили остатки паники, пока его рука, защищая, обернулась вокруг моей шеи. Ведомый Эшером, я старался дышать с ним в такт, надеясь утихомирить дико бьющееся в груди сердце. У меня получилось.

Как только я успокоился, Эшер удвоил старания. Он запустил руки под мою рубашку и крепко обнял, превратив невинный поцелуй в нечто совершенно иное. От прикосновения прохладных пальцев с моих губ сорвался возбуждённый стон, который он нетерпеливо слизал одним движением языка.

— Прек… — задохнулся я, готовый сойти со скользкой дорожки, на которую ступил в поисках утешения. Его губы с лёгкостью заставили меня замолчать, не только останавливая слова, но и запирая в горле мой голос. Протест превратился в жалкий неубедительный стон.

Его ладонь легла на изгиб моей спины и волнующе знакомым движением приподняла меня над диваном. Покрытый синяками живот тесно прижался к гладкому плоскому животу Эшера. Выпустив футболку, мои руки взметнулись к его плечам и, минуя загривок, сомкнулись на шее, в первую очередь, чтобы не оказаться зажатыми между нашими телами. В итоге же оказалось, что я лишь беспомощно цепляюсь за него. Застав меня врасплох, он без труда подстраивал моё тело под себя, беззастенчиво воруя тепло, стирая разницу наших температур. Вторая рука злодея, пробежав по позвоночнику мимо лопаток, остановилась на шее. Не опускаясь, он притянул меня к себе.