Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна - Страница 27

Женька сглотнула, чувствуя, как рот наполняется слюной. Дима неловко оглядывался на нее, принимая один пакет за другим, он уже был затарен под самый подбородок.

— Анна Михайловна, да не надо… — неловко увещевал он старушку: — Зачем же такие траты… я все…

— Ша, зелень! — резко отмахнулась от него старушка, складывая и убирая сумку. — Надо же поддерживать отечественную литературу. А то всякие тут приходят в гости, — она просверлила Женьку взглядом до самого спинного мозга, художнице захотелось от стыда сквозь пол провалиться, — а как что приготовить, да позаботиться о человеке, так накось — выкуси!

Женьке срочно захотелось пролить на несчастного труженика отечественной литературы свои самые искренние заботы.

— Давайте помогу! — кинулась она к Диме, хватая у него с рук пару пакетов.

— Да что ты! Я сам справлюсь — в новом знакомом явно проснулась хозяйская любезность и крайней степени галантность, он качнулся назад, Женька потянулась, запуталась в ногах и, уже падая, ухватилась за Димин локоть. Оба полетели на пол, взметнув фонтан свертков к потолку.

Когда грохот утих, в дверях появилась заспанная Ниночка. Увидев Женьку на полу рядом с Димой, она сначала обиделась, надув губки, а потом любопытство все же взяло верх:

— Ой, а что это вы тут делаете?

— Изображают брейк-данс, — пояснила словоохотливая старушка, собирая с пола рассыпавшиеся свертки. — Чего застыли, собирайте и за стол.

Дмитрий, пунцовый от смущения, поднялся с пола, заодно помог Женьке.

— Анна Михайловна, знакомьтесь, это Женя…

Художница присела в книксене, как какая-нибудь новоявленная институтка, смутилась, покраснела.

— Понятно, — коротко ответствовала фронтовая героиня, сунув Женьке собранные пакеты. — А это кто такой лупоглазый? — она повернулась в сторону Ниночки.

— Это Ниночка, — представила ее Женька. — Генина… э-э…

— Подружка, — закончила за нее Анна Михайловна, критическим взглядом оглядывая невесту. — Так, так!

Ниночка, пришпиленная к месту этим взглядом, растеряла остатки сообразительности. Она стояла, прижав руки к груди, и глупо улыбалась, хлопая голубыми глазами. Несколько секунд длилось напряженное молчание. Женька, чувствуя, как в воздухе запахло грозой, быстро смылась в кухню, разом вывалив все пакеты на стол.

— И давно это… вы с ним живете? — строгий голос Анны Михайловны прозвучал слишком уж требовательно. С Ниночкой так обращаться было нельзя. Это нежное существо не выносило никакой грубости, ни в каком виде.

— Полгода, — проблеяла несчастная невеста, но тут в ней проснулись остатки былой гордости: — А мы, между прочим, пожениться собирались!

— Та-ак!

Женька метнулась обратно в гостиную: спасать подружку. В коридоре ее ждало довольно забавное зрелище: Анна Михайловна, уперев руки в бока и вздернув подбородок, внимательно разглядывала невесту, а Ниночка, пытаясь спрятаться за косяк, норовила прижаться к стенке.

— А может чайку! — попытка Дмитрия разрядить обстановку ни к чему не привела. Героическая бабуля даже не взглянула в его сторону.

— А ты ему уже сказала? — наконец поинтересовалась Анна Михайловна, сузив черные глаза, отчего от внешних уголков по вискам рассыпались мелкие морщинки.

— Сказала? — еще чаще захлопала глазами Ниночка. — О чем…

— О том, что беременна, — Анна Михайловна наступала, не давая невесте опомниться. Ниночка выпала в осадок окончательно и надолго. Женьку переклинило. Дима явно был озадачен. Целую минуту длилось жуткое молчание.

— А что? Уже видно, да? — наконец плаксиво пролепетала Ниночка, выползая в коридор и глядя на свое отражение в зеркале, что висело у самого входа. Она посмотрела на свой живот, потом повернулась боком и снова полюбовалась. Ничего. Ровная плоскость… ну, если не считать пары-тройки лишних кг, которые уже довольно отчетливо стали обозначаться на талии… эх! Каких трудов ей стоило убрать их! Сколько часов в спортивном зале! Сколько денег и усилий! И вот — на тебе! Стоило только забеременеть…

— Анна Михайловна, откуда вы узнали? — Дима явно недоумевал. Но в его голосе звучало даже не столько озадаченность, сколько восхищение.

— А ты сам-то подумай, литератор! Я сорок лет акушеркой работала, поди сама вижу, — отрезала она. — Так, ладно. Пошли на кухню, чай хлебнем, да разберемся, что у вас тут стряслось, — безапелляционно заявила старушка, на ходу вытаскивая из нагрудного кармана пиджака пачку сигарет. — А с тобой, — ткнула она спичечным коробком в сторону Ниночки, — красавица, у нас будет особый разговор.

Ниночка перестала таращиться на свое отражение в зеркале и судорожно сглотнула. Похоже, она только сейчас осознала, какую ответственность она взваливает на свои плечи, выходя замуж за Геночку. Женьке стало ее жалко. С такими двумя дамами в качестве бесплатного приложения к браку, ей станет многих трудов ужиться хотя бы с одной из них.

— Гена пропал, вот в чем дело, — сообщил Дима.

Анна Михайловна, возглавлявшая шествие, резко затормозила, и Дима с размаху налетел на старушку.

— То есть, как это «пропал»? — еще незажженная папироса во рту подпрыгивала и дергалась. Анна Михайловна профессионально отточенным движением перебросила ее из одного уголка в другой: — Это он из-за тебя, красавица? Узнал, что ты беременная, и сбежал? Поганец! Вот поганец! Он уже однажды такое вытворил, и теперь опять!

Ох, лучше бы она этого не говорила! Ниночка привычно закатила глаза и…

Несчастную невесту уложили на диван и укрыли пледом, Женька суетилась вокруг нее, брызгала ей в лицо холодной водой и все успокаивала, Дмитрия погнали в аптеку за валерианой.

— Валерианку только в таблетках! — в такт удаляющегося топота кричала ему в лестничный проем Анна Михайловна наставительно. — Беременным спиртовой настой противопоказан!

«Где ты вчера была, бабуля?» — мелькнуло у Женьки в голове. Несчастное не родившееся еще дите вчера наверняка нарезалось под самую завязку вместе с матушкой.

Потом на лестничной клетке стали разворачиваться ужасающе непредсказуемые события. Сначала лязгнул замок, потом послышался визгливый голос Геночкиной мамаши. Интеллигентная дамочка истерически верещала что-то нечленораздельное, и Женьке было не по себе от одной мысли, что бедной и несчастной невесте не слишком повезло с будущими родственниками.

Потом обе дамы ввалились в квартиру Димы, продолжая выяснять отношения.

— Да как он смел? — потрясая руками, взывала к высшим силам хлипкая интеллигентка. — Я его кормила, поила, холила и лелеяла… и вот она — благодарность. Мать променять на какую-то потас…

— А ты что, хотела, чтобы твой милый Геночка так и сидел возле твоей юбки? — ядовито поинтересовалась Анна Михайловна, оттирая дочь подальше от дивана и несчастной Ниночки, которая благоразумно спряталась под пледом и не смела высунуть оттуда нос. — Пора бы ему уже и мужчиной стать! А то носишься с ним, как полоумная.

— Я полоумная? — взвилась учительница. — На себя-то посмотри! Нет, люди! Вы только гляньте, старухе восемьдесят, а она замуж собралась! Да за кого? За немца! — она смачно сплюнула. — Это на старости-то лет!

— А что же, по-твоему, если человек пожилой, то у него и счастья в жизни не должно быть? — в свою очередь оскорбилась Анна Михайловна, переходя в наступление по всем фронтам. — То-то на тебя смотрю: первый муж был дурак, второй — разиня, третий — лентяй, четвертый — алкаш… а не слишком ли ты разборчива, красавица? До чего дожила, — Анна Михайловна надвинулась на дочь и ухватила ее за гулю на затылке, — всего пятьдесят, а ты на каргу старую похожа! За собой не следишь!

— Не тронь! Не тронь! — кричала та во все горло, пытаясь стряхнуть крепкие старческие пальцы со своей прически.

Женька так и замерла, во все глаза таращась на семейную сцену. Никогда раньше ей видеть не доводилось, чтобы две старушки переходили к рукопашной. Еще чуть-чуть и…