Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна - Страница 72

Виктор Львович недовольно поджал губы и хмуро посмотрел на Бориса.

— Гнать нас надо, вот что, — сухо произнес начальник службы безопасности, посмотрев на экран мобильника, который все еще держал в руках. — Плохо работаем, — констатировал он, мысленно отмечая, что минут через тридцать Константин Николаевич будет уже дома. — Из рук вон плохо. Такие проколы в работе не допустимы. — До Виалетты у Константина Николаевича было много женщин, но для них он обычно снимал квартиры, а здесь… словно черт за ногу дернул. И ведь предупреждал его Виктор Львович, просил, так нет — нашла коса на камень. Уперся Константин. То ли и в самом деле девушка настолько понравилась, то ли просто надоело по квартирам мыкаться, а может, и возраст. С возрастом у мужчин часто появляется желание семью завести: остепениться, ощутить домашний уют, но какой уж тут уют? Вот и прохлопали.

Борис насуплено молчал и соображал, что делать дальше. Хотелось побежать в спальню этой… эпитеты подбирались самые нелицеприятные… и расписать красавице рожу фонарями, чтоб по тёмным улицам ходить светло было. Но бить женщин Борис считал последним делом. Мало того, Константин Николаевич не одобрил бы.

— Так что, увольняем Володина?

— Да, подыщи приличную кандидатуру. Но собеседование я проведу сам. Борис, единственный раз доверил тебе нанять человека, и прокол. Если повторится, собирай вещи, — приятный баритон звучал вкрадчиво и тихо. Но уж лучше бы матерная брань, чем вот такой вежливый выговор! Виктор Львович спрятал мобильник в нагрудный карман дорогого, сшитого на заказ пиджака.

Борис поджал губы и тяжело вздохнул. Было о чем задуматься.

А в это самое время Константин Николаевич сидел на заднем сидении мчащегося с бешеной скоростью джипа и думал о своем.

Виктор Львович пришел к нему работать девять лет назад. Смутные времена уже вроде как миновали, однако всякой мрази двуногой почему-то не убавлялось. Впрочем, на этот счет у Костика Штуки имелось свое мнение, но об этом как-нибудь в следующий раз. Прошли времена откровенных наездов, рэкетиров и шантажистов, некоторых перестреляли в разборках, некоторых пересажала милиция (сколько бы грязи на нее ни лили, а свою работу многие из них исполняют исправно), но новое поколение крыс двуногих стало вести себя хитрее. Затаились, стали действовать исподтишка. Тихой сапой.

Войнушки не устраивали, а нанимали убийц. Когда бизнес у Костика пошел в рост, многим хотелось поживиться за его счет. Первое нападение устроили рэкетиры еще в начале девяностых, явились с бейсбольными битами в его кафе (тогда оно у него было единственным) и устроили там погром, избив двух официанток и бармена.

Вот тогда Костик и понял, что обойтись совсем без разборок не получится. В конце концов, спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Он сколотил собственную команду и ответил ударом на удар. Удар получился предельно адекватный, поскольку врезал Костик не по пешкам, которыми управляли со стороны, а по самому хозяину.

В течение последующих нескольких лет на него неоднократно пытались совершить покушения. Первый раз только случайность спасла его от пули: споткнулся на ровном месте. Вот тогда-то Костик не на шутку задумался об охране собственной персоны. Черт с ними, с этими деньгами! Останется в живых — ещё заработает. А вот трупу уже деньги не понадобятся. В гроб их не положишь, и карточкой на том свете не попользуешься. Только не подумайте, будто Костик так уж дорожил жизнью, деньгами и благами, которыми окружил себя.

Нисколько.

Более того, дом, что Константин Демидов для себя когда-то построил за городом, был по меркам новых русских весьма скромным — только самое необходимое. Но, принципами Костик никогда не поступался и никого не боялся.

Еще в детстве, будучи, малорослым и хлипким от рождения, он частенько дрался с пацанами куда крупнее и сильнее его. А однажды, когда ему было тринадцать, пятеро подростков постарше вышли на него, с чувством горделивого превосходства помахивая железными прутьями.

— Ну ты, червяк вонючий, — прыщавый тинэйджер, сделавший шаг навстречу, явно ошизевая от собственной крутости, — давай, карманы выворачивай, и сумку давай сюда… а то мы тебя сейчас слегка покалечим…

Костик бросил сумку на землю и прищурился, затем обвел всех пятерых взглядом, словно примериваясь к чему-то, и тихо, но очень отчетливо произнес:

— Хорошо, покалечите. Только пока вы меня все вместе будете калечить, я одному из вас успею глотку порвать. Ну, кто первый?

Парни переглянулись. Избивать по-настоящему и тем более калечить этого «червя вонючего» никому из них было не интересно. Просто брали на понт. Но понты получились совершенно неожиданные. От этого маломерка веяло такой самоуверенностью и такой нескрываемой холодной яростью, будто он не шкет-недоросток, а мастер кун-фу.

Они поспешили ретироваться в кусты, так и не рискнув напасть на маломерка. Если бы Костик тогда прочел книги о самураях и ниндзя, он бы очень удивился, что именно такую вот «холодную ярость» методом тренажа и психотехники вырабатывает в себе каждый воин, отучаясь бояться смерти. Мастер любого единоборства сказал бы, что Костик, как ни странно, несмотря на свое хлипкое телосложение от природы, имеет дух настоящего воина, для которого не существует ни смерти, ни жизни.

Во времена Советского Союза такая литература была под запретом. Ее тайком перепечатывали на пишущих машинках (экая архаика!), передавали из рук в руки, зачитывали до дыр. И, конечно же, Костик, папа которого, будучи профессором, преподавал иностранные языки, не имел ни малейшего представления ни об ушу, ни о каратэ, ни о прочих восточных единоборствах, учениях и философиях. Однако Николай Егорович хоть и был занят лекциями в университете и разными научными работами, все же принимал живейшее участие в воспитании сына, почитая наипервейшим долгом сделать из него человека порядочного. Он много раз повторял и вдалбливал маленькому Костику, что есть принципы и вещи, ради которых можно и нужно отдать жизнь. И если он только позволит хоть кому-нибудь издеваться над собой, вытирать ноги, марать собственную честь в грязи, то никогда не станет никем, кроме ничтожества.

Когда Костик занялся бизнесом, и дела пошли в гору, среди знакомых поползли самые разные и весьма неприятные слухи. И в самом деле, кто же порадуется, если сосед по подъезду купил новую машину или сделал евроремонт в квартире? Вот насмешили! Самое безобидное, что могут сказать: «Наворовал! Денег куры не клюют!», а остальное оставляю на ваше воображение. Николай Егорович как-то раз зазвал сына на чай и откровенно с ним побеседовал. Этому седому профессору, живущему на мизерную зарплату преподавателя университета, было достаточно одного честного слова. Сыну он доверял.

Поэтому когда начались конкретные и опасные наезды, Костик боялся не того, что его самого могут убить. Он боялся больше всего за отца, это во-первых. Во-вторых, поскольку конкретных наследников у Костика не было (о малолетнем Мише он тогда и слыхом не слыхивал), и в ближайшем будущем не ожидалось, то оставить все хозяйство на произвол судьбы было неразумно. Константин Демидов, приученный нести на своих плечах ответственность не только за себя, но и за всех, с кем имел дело, отлично понимал, что в данном случае тоже несет ответственность за всех, кто у него работает. Не только горничных, охранников, шоферов, секретарей и прочих, с кем доводилось иметь дело лично каждый день. Но всех вообще: вплоть до последнего сторожа на самом маленьком предприятии, или уборщицы технических помещений на фабрике по пошиву рабочей одежды.

Случись с ним непредвиденное, налаженное производство пойдет под откос. Предприятия начнут уходить с молотка, а новый хозяин еще не известно, станет возиться с маловыгодным производством или снесет все к чертовой матери и построит на этом месте лабораторию по изготовлению синтетических наркотиков. Костик не переоценивал собственные силы, но прекрасно понимал, что только его крепкая рука и цепкий ум, на пару с отменной интуицией (не кастрированной за долгие годы учебы в школе и университете) позволяют ему волочь все это хозяйство, как бурлак волочет лодку по реке.