Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна - Страница 75

Бабка замолкла, озадаченно кхекнула и… даже не нашлась, что сказать, а потом вдруг подпрыгнула и куда-то ретиво кинулась, через секунду вернувшись с баночкой:

— В баночку, пожалуйста, в баночку! — зачастила знахарка, подсовывая Кирюшке емкость.

Остальная троица несколько озадачилась таким поведением хозяйки дома. В конце концов, ангел — это вам не какая-нибудь неврастеничка-мазохистка, готовая истязать себя рыданиями при виде собачки, ковыляющей на трех лапах.

— Да что же вы делаете!? — первой возмутилась Женька, кидаясь на защиту родного Кирюшки. Как-никак, а ангел-то её! Она сгребла пушистое создание со стола, оградив его собственными объятиями от назойливого приставания бабки. Однако сконфузить знахарку было трудновато:

— Да вы хоть знаете, что это за ценность такая — ангельские слезы?! — накинулась она на всю троицу разом, размахивая перед тремя носами пустой полулитровой банкой. — Да им же цены нет! Да ежели их собрать, да выпарить, да соль по делу употребить…

— Так что же, по-вашему, его теперь до истерики доводить? — вскинулась Женька.

— Да! — вторил ей Кирюшка, громко сморкаясь в старый, замусоленный платок.

Анна Михайловна, скромно молчавшая до сего момента, неожиданно поднялась с лавки и решительно отстранила Женьку, заставив ее сесть. Старая разведчица была торжественна и царственна, как вдовствующая королева на официальном приеме.

— Значит так, мы вам крайне благодарны за то, что вы Женю спасли…

— Да! — вставил Кирюшка, еще раз для убедительности сморкнувшись.

— Верно! — поддакнул Дима со своего места.

— … мы вам очень благодарны за чай, угощение и приют, но обижать гражданина ангела мы вам не позволим. А ваш поступок с баночкой попахивает меркантилизмом…

Дима с Женькой обратили внимание, как светящийся кокон старухи стал бледнеть и меркнуть. Уходящий в небо луч замерцал нервно и пульсирующе. Не к добру.

— … вы, простите, этой солью что, торговать намерены?

Знахарка стояла бледная, разведя руки, баночка в ее старческих пальцах мелко подрагивала. Бабка открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, однако ж не произносила ни звука.

— …какая же вы знахарка? — обвинительный тон Анны Михайловны быстро перешел в негодующий. — Вы что же, ради собственной выгоды, готовы чужими слезами торговать? Да кто вы после этого?

— Вот, вот, именно! — крохотный пальчик ангела тыкал в сторону хозяйки дома.

— Разве порядочные люди так поступают?

Бабка, наконец, сообразила, что против четырех разгневанных персон никак не устоит. Только биополе подпортит, и вся недолга. Она сноровисто спрятала баночку за спину и принялась оправдываться, точно школьница, которую учительница застукала за рассматриванием картинок для взрослых:

— Да я же не за ради себя! Я же за ради дела! Да и это… уж коли такая оказия — плачет он, так грех слезами-то не воспользоваться. А слезы-то ангельские, они ведь какую ни на есть болячку, любую выведут, — хитрая старуха без замаха запузырила баночку куда-то в угол, та врезалась в стену и со звоном покончила жизнь самоубийством, не вынеся такого поношения в свой адрес. — Прощения, конечно, прошу! Извиняюсь, да тока не я его до слез-то довела…

— А кто? — Женька хоть и испытывала к бабке благодарность, но все же спускать не желала.

— Так ить совесть…

— Какая такая совесть? — Женька нахмурилась.

Анна Михайловна удивилась, а Дима скептически хмыкнул, выражая совершенно очевидное сомнение в подобном утверждении.

— Это у него-то совесть? — не поверила Женька, уставившись на хитрую Кирюшкину рожицу. Тот глупо улыбнулся и округлил черные, как пуговицы, глаза, куда-то подальше запихнув обсопливленный платок. — Какая у ангела совесть, Бог с вами. Тем более у этого ангела, — произнесла она с нажимом. — Вы на морду-то его поглядите! Так, ладно. Давайте прекратим ненужные прения. Давайте совет держать.

— Какой-такой совет? — сразу оживилась бабка, затягивая потуже платочек под подбородком и усаживаясь на скамью.

Все сразу воззрились на Женьку, точно на военачальника, который, явившись в штаб армии, готов выложить перед собравшимися офицерами план боевых действий. Если разобраться, именно так все и обстояло, поскольку речь шла не о какой-нибудь там ерунде, а о пруде… да, да, о том самом злополучном пруде, который «запрошлом годе» прохвост Кирюшка умудрился стравить в пространственную каверну.

— Ах, вот ты о чем! — знахарка облегченно вздохнула, словно тонну груза с плеч долой. — Так это, я рази не говорила, уж послали за одним сведущим человеком, обещался прибыть, пруд на место вернуть…

— Зачем же посылать, когда Кирюшка его может на место поставить, — возразила Женька. — Ведь можешь? — поинтересовалась она у ангела задним числом.

Ангел сразу поскучнел, скорчил тоскливую рожу и принялся чего-то там ковырять.

— Можешь или нет? — насупилась Женька.

— Ну… это… теоретически… могу… — неуверенно промямлил Кирюшка.

— То есть как это «теоретически»? — сурово сведя крашеные брови к переносице, поинтересовалась старая разведчица. — Как пакостить — так это тебе за милую душу, а как исправлять — так в кусты. Ну, уж нет! Давай, делай! И поехали, а то дел еще много. Гену искать надо.

Знахарка так и зашлась в хохоте, хлопая себя сухими, костистыми ладонями по коленям:

— Ну же… насмешили… так вы что ж, человека ищите?

— Чего ж тут смешного? — не поняла Анна Михайловна. — У меня со вчерашнего дня внук пропал, до сих пор отыскать не можем.

— Так чего ж его искать-то? — всплеснула руками Агафья, затем вытерла набежавшие на глаза слезы и махнула в сторону Кирюшки: — Энтот паршивец, он чо ли вам не сказал? Он же ить в астрал выход имеет. Ему вашего внука найти… тьфу да растереть!

— Это правда? — Женька обвинительно уставилась на своего незадачливого ангела, который вдруг с такой скоростью рванул со стола куда-нибудь подальше, что если бы ни Дима, этому нахалу опять удалось куда-нибудь улизнуть. Но писатель проявил особую бдительность и сграбастал Кирюшку за шкурку, вздернув его в воздух, чтоб не трепыхался. Но вредный ангел дергался, сучил лапами, норовя удрать, однако — не тут-то было!

— Я тебя спрашиваю, это правда? — сурово повторила Женька, она даже с лавки встала и теперь возвышалась над ангелом, уперев руки в бока.

Кирюшка обвис в Диминой руке, как тряпочка, и сдался:

— Правда, — еле слышно просипел он.

— Так за каким же фигом ты нас заставил тащиться через весь город? Да еще сюда затащил? Ты, вообще, совесть имеешь… ах, да! Какая там, к черту совесть! Ты же, свинтус, этакий, чуть меня не пришиб! И все ради чего? Если ты мог с самого начала… — Негодованию Женьки не было предела. И вдруг ее запоздало осенило. Она изумленно перевела взгляд на Дмитрия, потом снова на Кирюшку. — Ах вон оно что. Так ты все сводничаешь, стараешься, чтобы с Димой я побольше времени провела, так? А там Генка, может, уже концы отдал, пока ты нас без спросу женихаешь? Так что ли тебя понимать?

— Прекрати! Прекрати! — вдруг закричал Дима, обнимая ангела руками и прижимая его к себе, точно защищая от разгневанной хозяйки.

Женька перевела на него недоумевающий взгляд и выпучила глаза: чего это он?

— Ты посмотри, что творишь!

Кирюшка стал маленьким, пульсирующим комочком, чуть больше того, которого она только недавно выудила из лап клякс.

— О, Господи! — Женька так и плюхнулась обратно на лавку, ноги не держали.

— Это вот дурь всё твоя бабья! — тут же встряла Агафья, тормоша ее за рукав — ты ить сил-то своих знать не знаешь и ведать не ведаешь. Ты ить его изничтожить могешь за здорово живешь! А я-то за прошлом годе, все голову ломала, чего это ангел-то такой непутевый. Так — весь в хозяйку. — Знахарка тяжело вздохнула, махнув сухой старческой рукой. — Ить в тебе ж ума-то, ровно в кролике каком, — и она стукнула Женьку по лбу костяшками скрюченных пальцев. Дима едва сдержался от смеха, Анна Михайловна очень серьезно и укоризненно покачала рыжей головой.