Ярый Рай (СИ) - Серебро Гера - Страница 26

— Вот и у меня так же. Вроде бы, все просто, а как задумаешься… А еще вот чего вспомнила. Светлячки. Я их возле леса в первый раз увидела. И я всегда была уверена, что светлячки горят равномерно. А они мигают! Мне показалось, что в траве кто-то глазами сверкает, ну, крысы там, мыши, подошла ближе, пригляделась — светлячки! А потом другие появились, и так красиво стало. Волшебно. Как звезды на землю осыпались, — мечтательно протянула Лиза, перевела взгляд с неба на Рона и запнулась, мигом посуровев. — Ты почему мокрый?

— Я… — он посмотрел на себя, и сам только сейчас заметил. — Посуду торопился мыть, облился. Я не нарочно, — Рональд быстро спрятал вымокшие рукава за спиной, пытаясь понять, она просто спрашивает или ругает? Ну конечно, о чем он…

— Холодно же! А вдруг простудишься. Возьми, — строгий голос оборвал поток обличительных мыслей, и на колени приземлился плед. Секунды две Рон молча на него смотрел. Стало тепло. И даже жарко.

— Нет-нет, спасибо, мне нормально. Оставь себе. Замерзнешь же, — и переложил его на Лизу.

— Не спорь. Возьми.

— Нет, не возьму, — упрямо отвел протянутую руку. — Я же тебе его принес. Не надо. Мне так неудобно.

— Да у тебя рука, как лед! — перехватила девушка ладонь. — Нельзя же так. Идем домой. На кухне посидим, попьем горячий чай. Я у тебя вот еще чего спросить хотела. Про ромашки. Ты же в них разбираешься? Так вот, они…

Крепко сжимая руку и продолжая без умолку говорить, Лиза поспешно встала и потянула его в дом. Рон последовал за ней, стараясь даже не дышать; здравый смысл кричал, что так ему ходить нельзя, что не положено, опасно — а ладонь сама сдавила ее руку и не хотела выпускать.

Попасть в чужой мир — не самая радужная перспектива. Особенно, если новая реальность кардинально отличается от нормальной. Ярый до дрожи, до зубного скрежета ненавидел все, что окружало его с того момента, как с лица земли стерли его родной мир.

Люди другие.

Законы другие.

Вообще все — другое. Неправильное. Лицемерное. Ценности смещены. Ничего внутреннего. Все — внешнее. Абсурд. Бардак. Люди здесь додумались до вертикальной иерархии, которую Ярый до сих пор не мог понять до конца. Они гробили друг друга, и не понятно, из-за чего. Они говорили не то, что думали, и убивали друг друга ради бессмысленных вещей и во имя тех, кому до убитых не было никакого дела. Они придумали под сотню ограничений и сидели в них, как в клетках. В одинаковых клетках. Они заталкивали в клетки всех, до кого могли дотянуться. Они поголовно были черны, что их совсем не волновало.

Не люди. Нелюди. Шакалы.

Не мир, а сущий ад. Он с удовольствием бы выколол глаза, чтобы не видеть этого кошмара.

Но выбирать не приходилось. Себя он изменить не мог. Пришлось иметь дело с тем, что есть. Играть по новым правилам, но по своим законам. Подстраиваться и прогибаться. Сгорать от ненависти, от злобы, но делать вид, что с ним все хорошо. Выкручиваться, выискивать среди сплошь черной массы тех, кто был не безнадежен. Из тысячи таких попадались единицы. А время шло. Дом портился быстрее с каждым годом.

Надежда все исправить и вернуть на круги своя стояла перед ним и щурила зеленые глаза. У Ярого сложилось к ней особое отношение. Он ее не только не ненавидел, но и в какой-то степени боготворил.

— А тебе не скучно большую часть дня сидеть в темном домике? — мелодично спросила она. Опять нотки жалости в голосе. Они раздражали.

— Нет, девочка. Не скучно.

— А чем ты тут занимаешься?

— Просчитываю варианты. Сплю. Прокручиваю время вперед, — «слежу за вами» чуть было не слетело с языка. Он вовремя остановился.

— То есть?

— Слишком много вопросов. Ты заниматься пришла или вопросы спрашивать?

— Ладно-ладно, — девочка состряпала недовольное лицо. — Заниматься я пришла.

— Закрепим прошлый урок. Образы. Стань камнем.

Она задумалась. Потопталась.

— Ты знаешь. С лисой как-то попроще. Она живая. А представить себя неживой мне сложно.

— Не думай, живой образ или нет. Он просто образ. Давай. Как я.

Ярый сам лег на земле куском гранита. Девочка закрыла глаза, сосредоточилась — не вышло. Тогда она расслабилась и улыбнулась, растаяла и превратилась в бирюзовый камень, с мраморным узором, блестящий и большой. Ярый обволок его собой. Камень получился превосходный — прохладный, гладкий, с выпуклыми прожилками. Настоящий.

Что ж, связь между домом и душой стирается. Сознательное переплывает в бессознательное. А это — очень хорошо.

— Теперь — стань тем, что ты есть на самом деле. Скинь образы, — дал он самое сложное задание. Если справится, то можно смело идти вперед.

Девочка сначала стала выглядеть так, как там, снаружи. Потом почесала за ухом лисой. Подошла, обнюхала гранит. Закрыла бусинки-глаза. И распылилась облаком. Она смогла!

— Урок усвоен, — промурлыкал Ярый котом, полностью перестроив пространство.

Ярый не умел хвалить, не видел смысла, зато он мог дать возможность испытать на себе новые чувства. Окунуть в пучину восторга — ощутимая награда, слова «ты справилась, ты молодец» — ничто.

— Ай! — вскрикнула она, приняла привычный облик и упала на четвереньки. Прохладный страх накрыл волной.

— Ха. Не бойся. Не упадешь, — как в молодости, улыбнулся Ярый. Сам, не прикладывая сознательных усилий. Ему нравилось наблюдать за ее реакциями. Чистыми, искренними. Нравилось настраиваться на ее эмоциональный фон. Он будоражил и заставлял чувствовать себя живым.

— Я-то знаю. Все равно страшно! — девочка поползла кругами, осторожно ощупывая прозрачную поверхность, находящуюся на уровне облаков, под которой простирались огромные и величественные горы Черного острова. Несколько затянутых дымкой вершин поднимались выше их незримой площадки, а вот снизу открывалось зрелище, захватывающее дух. Необузданная высота, от созерцания которой до сих пор даже у него появлялось чувство невесомости. Змеевидные заледенелые гребни, уползающие за горизонт; тонкие вены рек между ними; пики вершин, как добела заточенные копья.

— Так лучше? — волны ее страха стали ощутимо холодными и неприятно-липкими. Наспех созданное непрозрачное плато под ногами поменяло настроение девочки. Теперь оно стало теплым и приятным.

— Гораздо! Какая красота! — уже без боязни встала и подошла к краю площадки, заглядывая вниз.

Бурлящий восторг защекотал нервы.

В полной мере насладившись вкусными, насыщенными эмоциями, Ярый убрал горы. Повзрослел — лет до сорока — в таком виде она воспринимала его наиболее серьезно. Сосредоточился и прошелся вперед-назад.

— Садись, девочка. И слушай.

Она послушно села.

— Сегодня ты должна войти в себя.

— В себя? Сегодня? А я готова? Это и есть обещанный сложный урок? — как всегда, задала она слишком много вопросов.

— Да, в себя. Нет, не готова. Чтобы преодолеть первый барьер и научиться, требуются месяцы и годы. У нас столько времени в запасе нет. Ты сможешь войти в себя сегодня, если выпьешь настой, тот, что пила в первый раз, и позволишь мне ввести тебя в транс. Если полностью подчинишься мне. Так мы процесс ускорим.

— Тебе опять станет плохо и ты будешь долго приходить в себя? — нотки жалости снова закрались в голос. Но сейчас они не злили, а обнадеживали. Она переживает за него, а это очень, очень хорошо.

— Нет. Ты же не хочешь, чтобы мне было плохо? — вкрадчиво продолжил он.

— Конечно, не хочу.

— Поэтому, мы поступим по-другому.

— Как?

— А ты подумай. Ты должна догадаться сама. Если я сам дам тебе выпить настой, то мне будет плохо. Если я введу тебя в транс — мне опять будет плохо. Как сделать так, чтобы и тебя в транс ввести, и мне плохо не сделать?

— Хм… а как?

— Если я скажу, то не зачтется. Думай, девочка. Ду-май.

— Хм… так-так… — она нахмурилась, ладонями потерла виски. — Так… Погоди! Я, кажется, догадалась. Мне надо самой взять пузырек и выпить настой трав, не потому, что ты так хочешь, а потому что я того хочу; а потом попросить тебя, чтобы ты ввел меня в транс? Взять всю ответственность на себя, тебе останется только выполнить просьбу — а от этого плохо не станет, ведь так?