В постели с монстром (СИ) - Блэк Тати - Страница 30

В этот день Алина капризничала, и это было так странно и неожиданно, что поначалу удивило Германа, после чего — начало раздражать. Он напрочь не понимал, что именно требуется ребёнку. Дочь была сыта, переодета, все зубы, которые должны были к этому моменту вылезти, уже появились, а новых пока не предвиделось… И всё равно она хныкала, а он скакал вокруг неё, то пытаясь отвлечь игрушкой, или предлагая то одно, то другое. И ничего не помогало.

— Так, что тут у нас творится? — поинтересовалась Ира, которая, по её обыкновению, возникла рядом внезапно, будто чёртик из табакерки, как раз на моменте, когда он тихо выругался.

— Хрен знает. Капризничает, хоть убейся.

— Ну, убиваться рано, ты нам ещё понадобишься.

Ира вынула Алину из манежа и устроила на руках. Глянула на брата, нахмурив брови, на что получила его раздражённое:

— И на том спасибо.

— Что с тобой?

Ира уселась на диван и принялась покачивать Алину. И всё это время смотрела на Германа, а он прекрасно знал этот взгляд — как будто сканером проходились по нему. Включая внутренности и содержимое мыслей.

— А что со мной? Я в порядке, это мелкая шебуршит.

— Ну-ну.

Ильинский поморщился. Не ровен час всё же поднимет тему Нино и того, что они расстались. И как вообще продержалась всё это время? С тех пор, как он дал понять Нино, что не планирует быть с ней и дальше в отношениях, Ира, словно чувствуя, что может нарваться на злость брата, этой темы не касалась. Но Ильинский прекрасно отдавал себе отчёт, что это не навсегда.

— Что ты морду лица кривишь? — вскинула бровь сестра. — Если думаешь, что полезу туда, куда мне хода нет, — я этого делать не стану. Но вот то, что тебе нужно развеяться — скажу.

— Мне нужно что?

Ильинский сложил руки на груди и воззрился на Иру. Алина, сидящая у неё на коленях, наблюдала за отцом, нахмурив брови. И ведь затихла, засранка, как будто только и ждала, что этой беседы.

— Тебе нужно развеяться.

— Кхм. Раньше ты была категорически против этого.

— Если ты имеешь ввиду под «развеяться» — пойти нажраться и трахать баб напропалую…

— Ира, мать-перемать, тут мой ребёнок!

— Очень хорошо, что ты об этом помнишь.

— Я об этом и не забывал.

— А мне кажется, забыл. Потому что Алине не нужна тень отца Гамлета рядом. Ей нужен просто отец. Желательно живой.

Ильинский открыл было рот, чтобы возразить, но понял, что ему попросту нечего сказать. Наверное, сестра была права, он теперь действительно больше походил на тень. И ему действительно нужно было сменить декорации.

— Я с ней посижу. Сколько понадобится, — ровным голосом проговорила Ира, и Алина, словно поняв, о чём именно они говорят, радостно улыбнулась. — А ты давай иди пи… звездуй короче отвлечься.

— Ира…

— Я знаю, знаю.

Сестра поднялась с места и, подойдя к Герману, мягко подтолкнула его в сторону выхода из детской. Алина весело загулила и замахала руками.

— Иди давай. И раньше вечера не возвращайся.

И улыбнулась, когда услышала бурчание брата: «Женщины, бл…ин».

Бродить по торговому центру, куда он с какого-то хрена приехал, выбрав это местом «развлечений», Герману надоело уже минут через сорок. Он послушно обошёл все три этажа, даже подумывал сходить на сеанс в кино, но когда увидел репертуар, махнул рукой. То ли он закостенел, то ли киноиндустрия, но из всех названий фильмов, которые шли в прокате, не знал ни одного.

Ильинский уже было решил возвращаться обратно и с порога заявить сестре, что это не для него, когда увидел, как возле туалетов мелькнула знакомая фигурка.

Нино?

Нет, это было совсем уж абсурдно… Если учесть, что девушка, в которой он её углядел, была одета в светло-голубую униформу уборщиц. Он ведь перечислил ей на карточку внушительную сумму. Зачем ей было идти и драить унитазы?

Но было кое-что ещё, что не укрылось от его внимания, но что мозг пока не успел обдумать. Потому Ильинский просто сделал то, что могло убедить его, что он ошибся — зашагал к санузлу. Возле двери замер, сделал глубокий вдох, после чего распахнул её и шагнул внутрь.

И тут же округлил глаза, когда Нино, держа в одной руке ёршик для мытья унитазов, а в другой — пластиковое ведро, повернулась к нему. Её глаза округлились, рот приоткрылся… после чего она сделала то, что окончательно дало понять Герману, что он не зря заподозрил неладное — выронила ёршик и прикрыла округлившийся живот ладонью.

— Привет, — просто поздоровался Ильинский, опёрся плечом на дверь и принялся ждать ответа.

Сначала ему показалось, что Нино сейчас поднимет несчастное орудие труда и примется им его охаживать. Но та лишь пожала плечами и отвернулась с коротким: «Привет».

И как будто между ними никогда ничего не было, как будто встретились двое малознакомых людей. И прежде всего он сам был в этом виноват.

— Тебя можно поздравить? — поинтересовался он, не зная, что ещё сказать. Вернее, столько всего просилось наружу, что Ильинский терялся в словах, мыслях и чувствах.

— С чем? — Нино сделала вид, что осматривается на предмет того, что она ещё не убрала.

— С ребёнком.

— Да, у меня будет ребёнок.

— У тебя?

Нино вновь повернулась к нему, на её лице было выражение бесконечной усталости, а ещё… Герман даже слова подобрать не мог для того, что видел в свою сторону. Безразличие, брезгливость, презрение… наносными ли они были или настоящими? Или же ему они только казались?

— У меня будет ребёнок. Разве ты не об этом спрашивал?

— Чей он?

Он судорожно пытался подсчитать, мог ли быть это его сын. Или дочь. Или понять, каким должен быть живот на этом сроке.

— Не бойся, он не от тебя.

Нино шагнула к нему, по-видимому, намереваясь выйти, и Герман машинально перегородил ей дорогу.

— А от кого он?

— Это не твоё дело.

Слова ударили больно. Потому что были произнесены не со злостью. Казалось, в них вообще не было никаких эмоций, только безграничное желание, чтобы он от неё отстал.

Герман не знал, что сказать. Нино была настолько близко, только теперь ему не принадлежала. Ведь именно этого он и желал, не так ли? Так почему же сейчас так отвратно на душе?

С той стороны послышалась возня, кто-то дёрнул ручку, и Ильинский машинально схватился за неё и не дал открыть дверь.

— Занято! — рявкнул так, что стены задрожали. Нино снова приложила ладонь к животу, будто бы боялась, что Герман может ей навредить. Навредить чужому ребёнку.

— Почему ты здесь работаешь? Я ведь перевёл тебе на карту деньги. Если нужно ещё, я переведу ещё. — Он шагнул к ней, протянул руку и сделал то, на что уже не имел права — убрал прядку волос от щеки. Даже дыхания в лёгких не осталось, когда пальцы коснулись нежной бархатистой кожи. — Алина по тебе очень скучает, — не зная, зачем, проговорил он, так и не отнимая руки.

Нино смотрела на него бесконечных несколько секунд, то ли ждала чего-то, то ли…

— От тебя мне ничего не нужно, — наконец выдохнула она, после чего промчалась мимо него и выскочила за дверь.

Герман не успел ничего сделать, да и нужно ли было? В этот момент он уверил себя, что нет.

Когда сел в машину, первым делом пошарил в бардачке в поисках пачки сигарет. Потом жадно закурил, втягивая дым так долго, что запершило в лёгких.

Итак… Сейчас, когда мысли перестали скакать с одной на другую, в голове вспышкой промелькнул тот момент, когда он сказал Нино о расставании. Она ведь тогда была в больнице, следовательно, если ребёнок уже был, существовала вероятность, что врачи об этом знали.

— Ир, как Алина? — проговорил он в трубку, набрав номер сестры. — Ага, хорошо. Да, развлекаюсь как могу. — Губы искривила невесёлая усмешка. — Слушай, мне нужна твоя помощь. Нет, не сидеть с Алиной и дальше, другое. Помнишь клинику, где лежала Нино после похищения? Угу, на Краснознамённой. Можешь подключить имя своего муженька и кое-что выяснить для меня? Нет, со мной ничего не случилось, я здоров. — Он сделал паузу, не представляя, какая реакция последует за этим со стороны сестры, но времени на то, чтобы самому выяснять всё необходимое, у него не имелось. — Разузнай, пожалуйста, не была ли Нино беременна в тот момент.