Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 123

«Рассвет! Уже рассвет! Они ждут меня! Или они… ушли без меня!» — резко вскинулся Рехи, глядя, как красные отблески расчерчивают стены сквозь трещины. Утро прокралось хитрым ящером, но еще более изощренным оказалось то существо, которое погрузило в тягучее забытье.

Рехи почудилось, что он слышит смех на границе сознания, едкий, злорадный. Не иначе Двенадцатый потешался над своей гадкой шуточкой. Он все-таки дотянулся до нового Стража Мира, поддел на крючок и незаметно тянул к себе. Рехи ощутил, как натягивается кожа на спине, отчего дернулся, изогнувшись всем телом, и окончательно пробудился. Крюков не обнаружилось, на ноги гири не повесили — и то хорошо.

«Я должен бежать! Бежать! Проклятье! Бежать к стене… северо-западной… юго-восточной?.. Проклятье! Какой стене?» — судорожно вспоминал Рехи, натягивая балахон. Очевидно, жрецы или служанки намеренно раздели его, как будто знали о готовящемся побеге сопротивления. Если знали… Нет, нет! Рехи боялся представлять картины беспощадной резни. Он бы не выдержал, если бы Лойэ и Натт оказались в подземелье вместе с обреченными на съедение. Или еще что похуже. Он метался зверем в клетке. Стена… Какая-то стена. Повсюду одинаковые стены! А он слишком плохо ориентировался в бесконечных коридорах. И в голове бились образы уничтоженного сопротивления.

«Чтобы этого не случилось, я должен убить Саата!» — вспомнил свое намерение Рехи и затормозил возле дверей, заскребя пятками по полу. Идея укрепилась в его сознании, проросла, как живучая пустынная колючка. Он остолбенел на короткое мгновение, но лишь для того, чтобы еще неистовее кинуться вперед.

Дверь распахнулись порывом ветра, когда Рехи ловко потянул за линии. Они подчинялись без усилия, послушные, как тупые орудия.

— Страж! Куда вы? — кинулась к нему девица-телохранитель. Рехи не различал ее, у нее, как и у всех жрецов, не было лица, только тающие контуры. Безликие. Вот, что заметила Лойэ, вот, что заставило ее по-настоящему засомневаться. Определенно, со жрецами, воинами и слугами творилось неладное. Рехи подумал об этом лишь мельком, собравшись в единый шипастый ком сосредоточенности. Голова оставалась холодной и работала неплохо. Или — напротив — он все еще скитался сквозь лабиринты кошмарного сна под колкие смешки Двенадцатого.

— Страж! — останавливали его.

— Разве Страж не имеет права осмотреть свои владения? — отрезал Рехи непривычно холодно.

— Под моим наблюдением, — норовисто вскинула голову телохранитель и перехватила поудобнее длинное копье. Рехи фыркнул в ответ, быстрым шагом пройдя мимо нее, и подумал: «Наблюдай, сколько хочешь. Наблюдай внимательно за тем, что я буду творить. Страшись, когда я убью Саата! Дивись на меня! Дивись, ибо я истинный Страж Мира, которому не нужны культы!»

Рехи двигался столь уверенно, что не разбирал дороги, не задумываясь о том, где могут находиться Саат и Вкитор. Он верил в себя сильнее, чем прежде. Судьба готовила жрецам роковую встречу с истинным Стражем Мира.

Он лишь страшился уловить звуки борьбы, но караулы в обычном режиме патрулировали коридоры. Они уже не обращали внимания на своевольные перемещения Стража. Или все что-то знали? О чем-то молчали. Рехи косился на неразборчивые карикатурные рожи, которые менялись масками тоски и ухмылок, как волны песка, поднятого ураганом.

«Что-то не то, все не так», — кричало подсознание. Рехи провожали многозначительными взглядами. «Они смеются?! Отчего они смеются?» — ужасался вскоре он, невольно шарахаясь от стражников. Они как будто намеренно следовали за ним, смыкая ряды. Враги подступали медленно, как песок, осыпающийся с краев воронки.

От непоколебимой уверенности не осталось и следа, когда Рехи заметил совершенно одинаковое выражение на лицах всех встретившихся на пути культистов. И как он раньше не догадывался! Как раньше не понимал, что именно так ужасало его — эта одинаковая маска, совершенно похожие подергивания глаз и губ, точно все друг другу приходились близкими родственниками. Разве только его телохранитель выделялась среди них, среди этой массы одинаковых рабов. Возможно, Саат что-то упустил, что-то еще не сделал с ней. Не провел некий темный ритуал. Но что случилось с остальными? Какими словами он убедил их сделаться столь безвольными в слепом служении?

Кулаки Рехи невольно разжались, пальцы предательски задрожали. Он метался по коридорам, а рассвет жадно вползал на открытые полуразрушенные балюстрады, обвивался вокруг башен длинным змеем, сочился грязными потеками в сумрачные углы. Время предавало, заковывая в бесконечность незнакомых коридоров.

«Ничего, ничего, я успею! Я найду!» — твердил Рехи, скитаясь по замку. Он искал то ли вход в акведук, то ли покои Саата, потому хаотично бороздил лестницы, стегая хлыстами линий колонны, каменные плиты и мертвые сады. Вздымался горький пепел. Собственные руки в алом зареве казались окровавленными. Но в прошедшую ночь он никого не убил, не вонзил клыки ни в чью шею. Он познал великую радость и наутро не позволил бы ее отнять ни жрецами, ни самому Двенадцатому. Он намеревался воцариться единолично в Городе Рехи. Да, с этой мыслью он заснул, слушая далекие отголоски раскатистого смеха Двенадцатого.

Над чем тот смеялся? Что так развеселило безумного бога, который уничтожил собственный мир? Рехи закрывал и тер глаза: алый свет со стороны Цитадели выжигал их, полыхая ярким пожарищем, в котором исчезали остатки мира. Отвага стиралась нарастающей тревожностью.

«Все неправильно, все! Все не так! Помогите! Эльф, Митрий! Где вы? Почему я слышу только этот смех?» — ужаснулся Рехи, прислонившись к стене и зажмурившись. Но это не помогло: безумный красный свет заставлял нестись вперед, куда-то сквозь замок, сквозь хаос одинаковых ухмылок.

Росла и крепла мысль, что сияние померкнет, когда Рехи займет трон, когда Бастион станет его городом. Последним градом разумных созданий его мира. И он сам уподобится их божеству. Новому, не безумному, пусть и пьющему кровь. Да, именно так, именно так! И Лойэ с Наттом будут спасены! Рехи вспомнил свой план. Его, конечно, просили прикрывать отход возле какой-то стены… Но он все равно забыл какой именно, в его голове орали сотни голосов, сливаясь в единый звенящий хохот Двенадцатого Проклятого.

— Страж! Погодите! Не так быстро, Страж! — кричала вслед телохранительница, размахивая на бегу копьем. — Не ходите туда, там опасно!

Рехи приблизился к краю обвалившегося коридора. На той стороне маячили закрытые двери, красивые и отполированные. За триста лет они бы покрылись пылью, не сияла бы искусная ковка с изображением крылатых ящеров и нежных дев, прикованных к ним цепями. Художник-кузнец изображал какой-то забытый сюжет из мифологии старого мира. Но в новом за этой дверью явно скрывалась не завораживающая легенда, а оскал неприглядной реальности. Еще более грязной и беспощадной, чем в самой гадкой площадной песенке.

«Опасно, говоришь? А что если я сделаю… так!» — осклабился Рехи и вцепился в черные линии, как в надежный канат. Теперь он управлял ими, почти бессознательно подчиняя своим нуждам. Пальцы резко обхватили темные веревки, даже склизкая мерзость на них уже не обжигала, хоть и дымилась при касании. Но он контролировал эту изнанку мироздания, как Ларт прирученного ящера.

Рехи ловко перенесся через расселину и влетел прямо в створки ворот, пребольно ударившись носом. На губы потекла струйка крови, он торопливо слизал тягучую влагу и обернулся.

— Страж! Как же так… зачем? — стенала с другой стороны пропасти телохранительница, предчувствуя наказание за нарушение приказа. Она пыталась переправиться по узкому карнизу, но два раза чуть не сорвалась и оставила попытки, растерянно застыв на краю. Серый камень сыпался под ногами. Рехи поражался, как еще стоит на ветхих ступенях. Но первое впечатление не обмануло: представшие двери и правда кто-то регулярно открывал, под ними не скопилась пыль. Площадка между ними тоже содержалась в порядке.

«Что за там за ними? Что-то наверняка есть!» — Рехи приложил чуткое заостренное ухо к створке и принюхался. С той стороны едва уловимо доносился запах человеческой плоти, но ее до тошноты отчетливо перекрывал омерзительный дух гниения и разложения. Рехи дернул за витые ручки и смело шагнул вперед.