Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 52

— Я должен стать свободен от всего? — заставляя себя успокоится, выдохнул мрачно Рехи, сжимая и разжимая крупные кулаки. Голос Митрия звучал приговором, мягким, спокойным… Но хладнокровные убийцы тоже не разговаривают на повышенных тонах.

— Абсолютно от всего, — размеренно отчеканил он. — От любви, от привязанностей, от желания завести дом.

Рехи замер на мгновение, а потом вскинул голову и вдруг рассмеялся. Ему казалось в тот момент, что он намного умнее своего недопроводника. Этот крылатый не мог взять в толк простейшей сути человеческой души. Может, он и любил кого-то в далекие времена, но с тех пор явно позабыл это чувство. Поэтому у него и выходили не Стражи, а какие-то уроды. Не просто так его не терпел Сумеречный.

— Тупые вы, хоть и древние, — отсмеявшись, обрубил Рехи, с каждым словом все ниже опуская голову: — Для чего тогда великая сила? Ради кого? Ради себя? Да кто я? Тело с клыками, которому лишь бы крови нажраться. Вот и все, кто я в одиночестве и без всех. Свободному от всего остается только одно — смерть.

Митрий безмолвствовал, и его молчание в неподвижном воздухе подсказало, что в невольном восклицании Рехи ответил на свой давний вопрос о конечной цели их путешествия. Его готовили не как важного воина, а как неизбежную жертву.

От этого по телу сначала прошла судорога, но потом Рехи буквально разорвало от ярости. Нет! Такого он с собой бы уж точно не позволил сотворить! Это даже хуже, чем быть привязанным к вонючему столбу в деревне людоедов. Тело само резко напружинилось и кинулось вперед. Кулак рассек зависшие в пустоте песчинки. Благостное лицо Митрия уже давно просило крепкого кулака, вот только в воинской выучке семаргл преуспел. Сначала он уклонился, а когда Рехи замахнулся еще раз, поймал кулак в ладонь и сжал его с такой силой, что пальцы нападавшего заскрипели.

— Мы всегда оставляем выбор, — спокойно отозвался Митрий, поворачиваясь к Рехи спиной. Скорбно блеснули его прозрачные карие глаза. Рехи на какое-то время застыл на месте, встряхивая вывернутой кистью и негромко шипя. Но стоило противнику повернуться спиной, как он повиновался врожденному инстинкту зверя и кинулся вперед.

— Что, эльф, изменяет ловкость? Спотыкаешься на ровном месте? — хохотнул кто-то из проходящих стражников, отсалютовав копьем и довольно кряхтя от коротких смешков. Щербатое лицо не запомнилось, Рехи только фыркнул, отплевывая пыль, но вся его ненависть устремилась к бессмысленно пришедшему и загадочно исчезнувшему проводнику. Движение вернулось к вещам, полукровки продолжали заниматься своими делами, ни о чем не догадываясь.

«Ах, раз выбор! Раз выбор! Щас будет тебе выбор!» — подумал Рехи, поднимаясь на ноги. Он побродил по деревне, не пытаясь узнать, нужна ли где-то его помощь. Стражники больше не встречались, вернее, он хорошо избегал их. Зато застал недалеко от пещеры с водой свою Теллу за прежним занятием: она, расставив ноги над горсткой глины, лепила посудины с неровными краями. Рехи какое-то время смотрел на нее, усиленно представляя девушку обнаженной, да еще поза вполне позволяла. Когда появился эффект, Рехи подошел к ней с решительным заявлением:

— Телла! Я хочу тебя!

— Но я работаю… — рассеяно отозвалась Телла, перебирая измазанными пальцами.

— Успеешь! — оборвал ее Рехи. — Хочу прямо здесь.

Телла неуверенно поднялась и подошла, рассматривая с опаской, как ящера. Рехи без лишних раздумий развернул ее к себе спиной, заставив упереться руками в стену шатра и расставить пошире ноги, прогнувшись в пояснице.

«Ну что, Митрий? Я сбился с пути? Да? Вот так сбился? Предался разврату? Вот лучше же было стать стражем в лиловом балахоне с его Миррой! А как он защитил свой мир? Как, я спрашиваю?» — злобно обращался протестующий Страж Мира к своему «создателю». Ему нравилось демонстрировать свою «несвободу от всего».

Уже через минуту Рехи брал Теллу, торопливо и, наверное, чересчур жестко. Подспудно он ждал сопротивления, потому что Лойэ за такие игры тут же причиняла ответную боль укусами или царапинами, порой оставляя длинные багряные борозды на спине. Телла же лишь покорно стояла со склоненной набок головой. Ее темно-синие глаза уставились куда-то в пустоту и совершенно застыли, как у трупа.

Рехи не получал особого удовольствия и не пытался доставить его, он лишь доказывал Митрию, что еще живой и у него есть выбор. Для этого ему хотелось сделаться еще более мерзким и распущенным, чем раньше. Росла уверенность, что семаргл где-то поблизости, наблюдает за рваными движениями дергающихся тел. И от этого в душе поднималось невероятное приятное злорадство. Рехи чувствовал себя частью гниющего отвратительного мира, но зато вполне себе живой частью, которая еще способна на плотские наслаждения, которая еще испытывает голод. Но от каждого нового механического движения ему все больше казалось, что он просто живой труп, как и все вокруг.

После спонтанной близости с Теллой пришла еще большая опустошенность, тем более безответная девушка лишь одернула тунику вниз и безразлично вернулась к работе. Не хотелось даже сравнивать ее с Лойэ.

А потом Телла вдруг мимолетно подняла глаза, и они блеснули нехорошим огнем, уже отнюдь не как у мертвеца. Она процедила едва слышно сквозь зубы:

— Правду говорят: ты зверь с дальних пустошей.

И Рехи мгновенно осознал, что подсунутая на оргии красотка действует заодно с группкой заговорщиков. И не просто так его избили после милой прогулки с ней. Иначе почему она говорила словами стражей? Почему так недобро блестели ее глаза? Ее использовали как вещь люди, но Ларт поступил с ней не лучше. Рехи забыл о своей неявной мести Митрию, тут же лихорадочное злорадство сменилось беспокойством.

Как ни странно, единственным человеком во всем этом котле, которому удавалось доверять, теперь оказывался именно Ларт. Предать самого себя предводитель-то уж точно не мог. Хотя Рехи не желал вечно околачиваться возле него на правах героя-шута. Поэтому он встрепенулся: Митрий-то ушел, а проблемы с возможным бунтом остались. Рехи отправился на поиски Ларта, с которым столкнулся совершенно случайно посреди деревни, едва не налетев.

— Ой-ой! Что за спешка, эльф? — выставив вперед руки, спросил Ларт с усмешкой. — Ты что-то замышляешь? То-то я тебя нигде не видел с самого утра. Уж думал, не съели ли тебя мои молодцы.

— Не смешно. Тебя искал, — шикнул Рехи, а потом огляделся по сторонам и шепнул: — Ларт. У тебя под носом зреет заговор.

— Я знаю. У меня тоже хороший слух. Да, разное болтают. Но спасибо, что ты теперь еще и мой шпион, — отозвался Ларт, тоже оглядываясь на всякий случай.

— Я не твой шпион! — воскликнул Рехи. — Но заговор есть… Я не знаю, что они планируют, но в нем участвует Телла! Ты с ней тоже спишь, неужели не видишь?

Показалось, что Ларт смутился. По крайней мере, по лицу его прошла едва уловимая тень неуверенности в собственном превосходстве.

— Телла? Да с чего ты решил? — небрежно бросил он.

— Я…

И тут Рехи осекся, понимая, что у него нет никаких доказательств и уверенно придумать их он не сумеет. Он лишь растерянно облизнул пересохшие от волнения губы. После разговора с Митрием и встречи с Теллой ему совершенно случайно открылся новый факт. Он больше ни капли не сомневался в своей правоте. Но случайный взгляд Теллы и ее неосторожная фраза не убедили бы предводителя. Поэтому Рехи стоял напротив него с крайне глупым видом, проклиная свое неумение доказывать что-то иначе как кулаками.

— Что, недостаточно сладка для тебя оказалась? Зачем ты ее так обвиняешь? Так давай подыщем тебе другую по вкусу, — отозвался Ларт, насмешливо хлопнув по плечу.

— Ларт, нельзя так играть своими полукровками. Они чувствуют это, — прошипел Рехи, низко опуская голову и вдруг добавляя: — Чувствуют, что ты их всех на самом деле презираешь!

Раз уж его считали шутом, значит, давали право говорить. И вот он сказал. То, что давно вертелось в голове, но все никак не облекалось в форму разумных слов. А теперь картинка сложилась: Ларт презирал свой народ, даже если говорил, что верит в деревню. Сам он происходил явно не из забитых рабов, слишком уж много потаенных знаний прошлого мира хранил его изощренный разум.