Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 64

— Сейчас у всех похмелье, — продолжал Ларт мрачно. Блеснули два горящих синих самоцвета, холодных и настороженных — его глаза напротив, рядом.

— Я видел жуткий сон, — пробормотал Рехи, зарываясь лицом в шкуру. Взгляд Ларта сквозил неразгаданной мукой, точно он очутился в своем личном кошмаре. Все-то он понимал, как догадался Рехи. Еще тогда, в разоренной деревне прочувствовал: после обжорства всегда наступает самый лютый голод.

— Это был последний пир. Но им об этом не пристало знать, — вздохнул сипло Ларт.

— Может, не нужен был пир? — отозвался Рехи, отлипая от заветной шеи, где билась жилка. Ларт снисходительно потрепал по макушке и ответил:

— Нет, нужен, — он вновь помрачнел, обращаясь больше к себе: — Иначе они бы поняли уже сейчас, что настают тяжелые времена. Им придется научиться работать. Не грабить, но и выращивать что-то, разводить ящеров, охотиться на пустошах. Я думал, что королем быть тяжело. Но раньше это было просто. Пять лет… Разве это срок? Пять лет мы грабили сначала деревню эльфов, потом деревню людей. Но что теперь?

Ларт перевернулся на спину и устало прикрыл глаза. Он не надеялся на понимание, Рехи же предложил:

— Разве ты не можешь послать разведчиков на ящерах? Наверняка где-то еще есть деревни.

— Есть. Где-то. Но мы не знаем, где. И новые деревни — это новые битвы. Если разорять так каждую, то нас самих перебьют рано или поздно. Люди так же мстительны, как и мы. Нужно научиться разводить ящеров. Да… Настают голодные времена. Но им пока не надо об этом знать. Рано.

Ларт погладил старательно сопевшую Теллу по голове. Он все еще не видел в ней никакой опасности. Рехи же проверил на всякий случай, спит ли девушка. Показалось, что она подслушивает. Но либо она и правда спала, либо слишком искусно притворялась.

— Ладно, пора вставать, — вздохнул Ларт и потянулся. Так наступил первый день новой эпохи, злой новой эпохи для затерянной в песках жестокой деревни.

В целом, день прошел спокойно. Еще не схлынула радость, еще никто не задумывался о будущем. Но вот настал новый, а за ним еще один… После победы над людьми и вообще всей этой свистопляской с битвой на Рехи накатывало уныние, вернулась подозрительность. Возможно, он заразился от Ларта, который хоть и строил множество планов, но, кажется, не верил в их осуществление. Да еще Рехи боялся теперь спать, он не желал снова оказаться в ловушке, в пустоте лицом к лицу с Двенадцатым Проклятым.

В деревне же после победного пира на какое-то время воцарилась радостная сырость. Рехи впал в сонное оцепенение, потому что каждый день тянулся для него бесконечной пыткой. Разведчики несколько дней никуда не выезжали, не оставляя и шанса сбежать. Ларт повсюду таскал за собой, как мелкого ручного ящера. И Рехи с тоской глядел на красный огонек Разрушенной Цитадели. Лучше бы он принял свою участь, а то повис в пустоте.

Если Митрий и вел на верную смерть, она оказалась бы более осмысленной, чем такая жизнь чужака и слуги. Порой казалось, что тело медленно сгнивает. Или это душа разлагалась. Рехи не слишком-то разбирался в таких вопросах, но верно чуял гадливость вокруг. Еще он с сожалением понимал, что вряд ли найдет Лойэ. А если и найдет, то она не примет такого труса, как он. Разве чем-то иным объяснялось его пребывание в деревне полукровок? Но он все еще не смирился. К тому же что-то витало в воздухе, что-то нехорошее, пахнущее пеплом и серой.

Прошло несколько смен красных сумерек, вроде как несколько недель, в течение которых постепенно испарялась радость от разгромной победы. Полукровки не знали, чем себя занять. На приказы Ларта готовить плантации для грибов и делать загоны для ящеров реагировали недовольно. Они не понимали, чем это их король призывает заниматься. Они привыкли к звону стали и легкой добыче. Но вот последнего пленника доели, потом на еду пустили и несчастных рабынь, с которыми достаточно поразвлеклись.

Красные сумерки сменялись плотным мраком. И так изо дня в день. Прошло еще некоторое время, еда иссякала, и в деревне попался первый преступник, который во время ссоры убил и сожрал своего же товарища. Ларт показательно казнил его, объясняя, что нельзя поедать своих, только если уже мертвых, которые отправились на «вечный пир». Ларт все говорил и говорил, а Рехи не верил. И народ тоже, кажется, больше не верил королю.

Полукровки мыслили просто, почти так же, как эльфы. Да как и все… Никакие слова не убеждали голодную толпу. Они пробовали есть грибы, но не дожидались их созревания, проглатывая мелкие споры. Несколько глупых воинов отравились насмерть, другие начали роптать на бесполезные идеи Ларта. Тогда выяснилось, что предводитель и правда не разбирается в том, какие грибы опасны, а какие сгодятся в пищу. Так же дело обстояло и с ядовитыми мелкими ящерами. Вскоре Ларта призывали сначала пробовать на своей шкуре, а потом давать в пищу народу. Гомон недовольных сгущался каждый вечер в шатре короля.

Рехи при всех этих сценах стоял рядом, только мысленно костеря каждого полукровку, который орал громче остальных о несправедливости. Какой? Ларт уже давно жевал мелких ящеров, старательно не преступая собственные законы. Рехи же доставалась кровь рептилий и чуть-чуть крови Теллы и короля, чтобы эльф не «замерз» окончательно. Хотя его все чаще мутило и шатало от голода. Он уже потерял счет дням. Битва в сознании осталась расплывчатым пятном. Это случилось давно… Очень давно. Или недавно?

«Я совершил ошибку. Надо было отправляться к Цитадели», — подумал Рехи, мысленно призывая Митрия. Но больше к нему никто не приходил. Он сам отринул посланников неизменного рока. А к Ларту никто и не являлся, у него и выбора не осталось. Король полукровок никому не сдался ни живой, ни мертвый. Хотя нет, мертвым его желали видеть все больше его бывших приспешников.

Воздух пропитался новыми заговорами, хотя особо недовольных очень быстро научились поедать. Когда Ларт принял такую возможность, полукровки с небывалым рвением принялись доносить и наговаривать друг на друга, чтобы получить сочный кусок мяса из тела мнимого предателя. Ларт старался разбираться, но в нем кипела ненависть, нарастало презрение к собственным союзникам. Часто он срывался на Рехи, однако никогда не отвешивал ему незаслуженных оплеух.

— Плохо дело, никаких деревень вокруг нет, — вскоре доложили королю отправленные в разведку всадники. Обветренные лица сделались желтыми от голода.

— Скоро придется съесть наших ящеров, — угрюмо отозвался другой.

— Нет! — вскочил с трона Ларт, болезненно подавшись вперед, но одернул себя и твердо заявил: — Нет! Ни в коем случае. Эти ящеры — редкость. Других не будет. Без них мы вернее погибнем. Они приручены с рождения! Ни о каком поедании не может идти и речи. Они почти разумны. Нужно найти гнездо диких ящеров, так мы сможет охотиться и добывать мясо.

— Есть гнезда мелких ящеров, но многие из них ядовиты как слюной, так и мясом, — объяснял верный товарищ Ларта. Тот самый полукровка, который вел в бой второй фланг. Он совсем зарос бородой, она скрывала исхудавшее лицо.

— Народ требует теплой человеческой крови, — отзывался другой разведчик.

Рехи сидел подле трона, слушая звон в ушах. Даже если бы нашлись гнезда ящеров, он бы долго не протянул. Он уже ощущал, как застывает его вязкая эльфийская кровь. Вот что испытывал чудик, который призывал не нападать на людей. Но он хотя бы добровольно убивал себя.

Рехи все чаще просил Ларта поделиться влагой из заветной жилы на шее. Но предводитель отказывался более настойчиво, чем обычно. Ему тоже не хватало сил, чтобы еще делиться с кем-то. Он исхудал и осунулся, могучие мускулистые плечи сузились, а Рехи и вовсе превратился в кожаный мешок костей. Наверное, прошло много времени после битвы. Или мало. Кто как считает, кому какой отпущен срок. Мысли текли вяло и бессмысленно, Рехи все чаще путал время суток, а еще переставлял события прошлого своего и прошлого из снов. То ему казалось, что до попадания в деревню он был жрецом в лиловом балахоне, то Лойэ ему представлялась принцессой. То и вовсе смешивались картинки из бессмысленных снов и кошмаров. Они не несли уже ни предсказаний, ни просвещения.