Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 74

— Сдавайся.

— Нет, — кашляя, просипел Ларт, но вскоре бессильно упал на песок. Он лежал, как раздавленная ящерка, которую недавно проглотил — распластанный руками и ногами, со свернутой набок головой.

Рехи с опаской приблизился к поверженному противнику, все еще слегка тыкая его мечом. Если бы дернулся — хватило бы одного невольного движения.

— Значит, пойдешь пленником.

— Н-нет… — выдохнул едва слышно Ларт, но глаза его окончательно затуманились. Он все-таки потерял сознание. Рехи на всякий случай проверил, не притворяется ли хитрый полукровка. Но его и самого шатало и мутило, так что вряд ли Ларту удалось бы убедительно солгать и остаться на ногах.

— Хорошо, — только выдохнул Рехи, а потом стащил с Ларта пояс. Покрытая копотью некогда лиловая туника обвисла на исхудавшем теле. Почему-то сердце от этого неприятно сжалось. Вроде бы о здравии врагов не сожалеют, о сохранности бурдюков с кровью тоже мало пекутся. Но ведь Ларт… Все давно запуталось. Рехи не стремился распутать, насущные беды волновали больше. К тому же кожаный пояс превратился в надежную веревку, которая связала запястья Ларта. Хорошо было бы еще чем-то его стреножить, например, собственным поясом, но в таком случае он бы наверняка пропал при нападении ящеров или иных врагов.

— Что ты… Солнце тебе на голову! Эльф! Отпусти меня! — возопил Ларт, когда пришел в себя. Он немедленно попытался перегрызть веревку, но Рехи пригрозил ему мечом. Молча. Если уж Ларт пошел против него, значит, подписался на роль бурдюка с кровью.

— Так и поведешь меня?

— Да. Пока ты не захочешь идти сам вместе со мной, — отозвался Рехи, тыкая Ларта кончиком клинка между лопаток и заставляя шагать прямо перед собой. Все просто, все слишком просто. Они непреклонно двигались к красному огоньку, туда, куда Ларт почему-то совсем не желал идти. Но выбора у него явно не осталось.

— Упрямая скотина, — прохрипел он. — Ты упрямее самых упрямых ящеров. Не поддаешься дрессуре.

— Если бы послушал меня и ушел раньше, то сохранил и всадников, и своего ящера, — отвечал Рехи с каменной непоколебимостью и оттенком досады: отдающие огненной болью ноги навевали сладкие воспоминания о том, как славно кататься верхом. Раньше это казалось чем-то невообразимым, но теперь-то удалось распробовать. А бунт в деревне уничтожил всякое свидетельство о приручении грозных рептилий, как и возможность быстро добраться куда угодно. Правда, вряд ли Ларт правил бы к Бастиону. Он чего-то боялся. Чего-то или кого-то, кто обитал в нем.

— А у тебя что, вроде видений? — фыркнул опальный король, гордо вскидывая голову.

— Да. Я видел ураган, который разрушил мою деревню. Видел и вулкан, который разрушил твою. Во сне, — пробормотал неуверенно Рехи. Вообще-то ему являлся только запах серы, призрачный, отчего-то неуловимый для полукровок. Он ведь любые запахи различали едва ли не лучше ящеров. Значит, сера витала одним из видений. Да что-то все оказывалось бесполезно. Видеть неотвратимость конца, пожалуй, тяжелее, чем печалиться от своих мелких бед в счастливом неведении.

— Но ты сбежал. И никого не предупредил. Даже не попытался, — отрывисто заключил Ларт. Он ни в чем не ошибался.

— Поздно… — с тенью вины отозвался шепотом Рехи. — Я увидел слишком поздно. И хотел вернуться, предупредить. Наткнулся только на тебя.

Но тут он вспомнил, что ведет пленника, и пообещал себе больше не разговаривать с «бурдюком». Слова — признак разумности, да еще словами слишком легко отвлечь. При своих способностях Ларт сумел бы извернуться и вновь завладеть мечом. На какое-то время предстояло практически забыть о сне, потому что опальный король явно искал случай сбежать. Он и так слишком беспокойно озирался. Похоже, поединок отрезвил его, заставил сбросить гибельное оцепенение и безразличие. Хоть что-то… Рехи вроде и радовался, что вновь говорит с Лартом, вновь слышит его слегка надменный голос, но и вовсе не радовался, ведь с послушным болванчиком дело иметь легче.

— Ешь, — твердо приказывал Рехи на следующую смену красных сумерек, когда снова случилось поймать мелкую ящерицу. Раньше он как-то не присматривался к этим тварюшкам, потому что в них почти не содержалось крови — на один глоток. Зато для Ларта они вполне годились вместе с костями и чешуей. А Ларт — для Рехи. Последний непреклонно повелевал:

— Наклони голову.

— Нет!

Ларт быстро догадался, что задумал Рехи, и еще пытался какое-то время протестовать.

— Я сказал. Наклони. Голову!

Меч непоколебимо уткнулся между лопаток, заставив Ларта поежиться и вздрогнуть. Рехи же правой рукой сжимал клинок, а левой откидывал волосы с шеи Ларта, чтобы добраться до кожи. Пальцы привычно перебирали грязноватые белые пряди. Все это уже случалось, все это происходило, но при иных обстоятельствах. Тогда их не покрывала копоть, тогда они добровольно вступали в игру крови, ради аромата и вкуса. Теперь условия диктовала пустыня.

Кусал Рехи быстро и без особых изысков, крови отпил тоже немного, но Ларт отчего-то застонал и заскулил, будто под пыткой. Как ни странно, но некогда желанная кровь словно потеряла вкус. Может, потому что Ларт больше не питался человечиной, может, потому что на язык налипло слишком много противного песка. Но удовольствия от укуса Рехи больше не получал. Пленник оставался жестокой необходимостью. Если ящерицы попадались время от времени, то поселения разумных существ — уже нет.

Они брели по каким-то незнакомым глухим местам. Красные сумерки сменились ночью, но путь продолжался. Затем миновала еще одна смена красных сумерек, на исходе которой Рехи понял, что упадет, если не поспит хотя бы сидя. Он направился к валуну, который хотя бы защищал от ветра. Как ни странно, Ларт повиновался и плелся рядом. Он брел вперед, уже даже не приходилось постоянно угрожать ему мечом. Связанные руки, припухшая свежая рана на шее, омертвевший взгляд — так выглядел призрак короля. И все-таки он еще оставался живым, пусть служил немым укором и одновременно олицетворением совершавшейся мести.

— Наклони голову, — вновь потребовал на привале Рехи. И Ларт повиновался, уже без возмущения, а безразлично. Он словно смирился с пленом. Возможно, догадался, что один слишком скоро пропадет.

— Хорошо, — кивнул Рехи, насытившись, и вручил пленнику пойманную ящерицу, которую тот проглотил с постыдной жадностью. Не хотелось сознавать, во что они оба превращаются, но придумать какой-то иной план не позволяла взаимная ярость.

— А, знаешь, это даже смешно… — пробормотал Ларт, устало скорчившись на песке подле Рехи. — Очень смешно. Теперь я твой пленник. Твоя еда. Еда! А я, когда поймал тебя, хотел, чтобы ты стал моим ручным зверьком. Вроде как мелкий ящер, да, маленький забавный зверек. Эльф! Ручной эльф, который спит у моих ног, принимает еду с моих рук. Моя забава. Ведь это торжество полукровок: сделать игрушкой того, кто считал себя «чистым видом».

Рехи с отвращением ткнул Ларта носком сапога в плечо, заставляя слегка откатиться от себя. А раньше-то наоборот невольно тянулся…

— Я никем себя не считал, — ответил он, прислоняясь к валуну и прикрывая глаза. Оставалось надеяться, что острый слух поможет, если Ларт надумает сбежать. Но, похоже, пленник слишком измотался.

— Мне было не важно. В свое время я хлебнул от обоих «чистых видов». Я никогда не считал себя ни человеком, ни эльфом. Мы — новый вид, целиком приспособленный для этого нового мира. Так я считал. А теперь мы истреблены, — твердил он отстраненно, таращась в пустоту черного неба.

— Ты не пленник. Ты проводник, — отчего-то отозвался Рехи. Вновь хотелось приободрить спутника, найти с ним согласие. Да, Рехи пил его кровь, но ведь он же и охотился на ящеров — почти что взаимная помощь, а вовсе не плен. Но Ларт не понимал этого, не привык. Еще не привык.

— Да… Зверек оказался ужасно своевольным, — настаивал он.

— Мне нужно к Последнему Бастиону, а потом в Разрушенную Цитадель.

Он придумал себе цель, Митрий ее подтвердил, но, по правде говоря, все еще теплилась надежда где-то за горами отыскать Лойэ.