Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 90

— Солнце вам на голову… — опешил Рехи. — Это Сумеречный Эльф.

— Ты его знаешь? — недовольно вздрогнул Ларт.

— Как сказать… — замялся Рехи.

— Он таскался за тобой все это время, урод. Мы следили за вами! — на разные лады прорычали трусливые враги. — Ходил по горам другими тропами. Не иначе для вас рыскал.

— Убивайте его, он все равно не умрет, — махнул им Рехи, чем вновь вызвал смятение в стане врага:

— Что за ересь ты мелешь?

— Какую слышал.

Рехи одним глазами скомандовал Ларту атаковать, пока противник застыл, скорчив неуверенную гримасу. Дезеритры, очевидно, надеялись шантажировать неприятелей. Да не вышло. Но и Ларт не успел вовремя: лезвие костяного клинка глубоко врезалось в шею Сумеречного Эльфа. Тот охнул и упал ничком, хватаясь за распоротое горло.

«К чему это представление?» — фыркнул про себя Рехи. Он уже насмотрелся на странные привычки этих непонятных тварей. Митрий никогда не снисходил до простых смертных, а Сумеречному нравилось проникаться их болью, как он сам говорил. Да что толку? Без помощи, без объяснения истинных причин. Он просто играл в человеческую боль. И вместо сражения в этот раз выбрал плен. Жалкое зрелище. Но зато никакого шантажа не вышло, а то на мгновение Рехи испугался, что они выведут измученную Лойэ. Но этого не случилось, Сумеречный помог своей ложной беспомощностью.

Ларт обернулся на месте, меч его описал широкий круг и одним взмахом срубил две головы. Они полетели в разные стороны, на перекошенных лицах запечатлелось непонимание. Ларт опустил меч и гордо вскинул голову. Рехи застыл в благоговейном восхищении: благодаря этой битве друг вновь ощутил себя искусным воином. Но радости это ему не принесло.

— Все. Это последние, — тяжело выдохнул Ларт, пиная откатившиеся головы.

— Последние мои полукровки. Убитые моей рукой. Я разрушил все, что создал. Последнее разрушил своей рукой.

Он застыл на месте, стряхнув с клинка кровь. Рехи несмело подошел и попытался положить руку ему на плечо, но Ларт дернулся и сбросил изрезанную ладонь. А хотелось бы обнять его и заслонить от собственных мыслей, заставить все забыть. Но Ларт вновь сделался жестким непредсказуемым предводителем. Впрочем, наваждение скоро исчезло, он моргнул и привычным спокойным тоном сказал:

— Да… Совсем забыл — забери свой меч.

Он протянул клинок, но Рехи не принял оружие:

— Нет, оставь себе.

Ларт кивнул и вновь опустил голову, нахмурившись. Рехи понимал, что другу вновь требуется какое-то время, чтобы пережить все воспоминания, чтобы призраки окончательно отпустили его. За Рехи же гнались фантомы трехсотлетней давности и, видимо, за Сумеречным тоже. Он лежал ничком, отплевывая кровь и слабо охая:

— Раньше на вершинах лежал снег… Сейчас только камни пробурили твердь. А в тучах — огонь, чтобы никто не пробился через завесу, чтобы все считали этот мир погибшим. Что же он сделал, Двенадцатый. За что? За что, безумный?

«Мне тоже интересно, за что», — подумал Рехи, вспоминая все фатальные совпадения, следовавшие за ним. Сначала эта буря, уничтожившая его деревню, потом разлом на месте селения Ларта. Может, правильно Лойэ ушла в неизвестность. Лучше идти одной, чем рядом с проклятым. Рехи задумался, с каких это пор считает себя таким. Этот «гордый титул» носили Стражи Вселенной. Один из них все играл роль беспомощного умирающего странника.

— Ну. Встаешь? — недовольно хмыкнул Рехи, потыкав Сумеречного Эльфа носком сапога.

— Погоди. Тяжко, — выдохнул Эльф и перевернулся набок, а потом, неестественно изгибая жилистые руки, поднялся.

— С чего тебе тяжко, ты же бессмертный! — недовольно ответил Рехи, вздрагивая от потревоженных ран. — Сам говорил, что вас с Двенадцатым просто так не убить. Было бы просто, я б сразу к нему пошел и морду дал. Тебе уже по башке надавали, я смотрю.

— Эй, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Рехи, что это за мозгляк? — послышался недоверчивый голос Ларта. — И почему те отшибленные на голову твари считали, будто мы его знаем?

— Как бы тебе сказать, Ларт… Это наш проводник, Сумеречный Эльф, — неловко представил Рехи.

— Виртуальный, — уточнил тот.

— Чего? — не поняли оба вынужденных собеседника.

— Да так, в снах появляюсь. Веду к Двенадцатому Проклятому, — отозвался пространно Эльф.

— А сейчас что тебя так зашибло? — спросил Рехи. Сумеречный же поежился и устало прислонился к скале. Рана у него на шее затягивалась, но медленно.

— Тьма, — выдохнул он едва слышно. — После борьбы с ней, я временно бессилен. А эти бравые ребята выследили меня на тропе.

— Какая такая тьма? — спросил Рехи, пока Ларт недоверчиво рассматривал со всех сторон Сумеречного. Повезло этому вредному созданию рядиться наподобие местных в драную шкуру ящера, которую он называл «доспехом из драконьей кожи». Вполне бы сошел за полукровку, если бы хотел. Это-то и не нравилось Ларту.

— Моя тьма, — уточнил Сумеречный, обращаясь только к Рехи. — Я две тысячи лет держусь, чтобы не превратиться в создание похуже Двенадцатого. И это с каждым годом все тяжелее. Рехи, помнишь, когда я отогнал его в твоем сне-яви?

— Ну да, ты его еще мечом ткнул.

— На это ушло много сил. Сражение с равным. И с тем, кто не менее безумный, чем я. Еще с его линиями мира работать… тяжко. У нас нет лимита силы, но есть лимит выносливости разума. Когда он дает сбой, случается то, что я называю «тьмой».

Сумеречный вздохнул и отвернулся, виновато втягивая голову в плечи. Он опустился на колени, а потом сжался в комок, сиротливо обнимая себя руками. Все его движения напоминали изломанные танцы теней от костра –нервные, бесцельные, неуловимые.

— И что ты делаешь в такие моменты? — поинтересовался Рехи. Он давно уже подозревал, что их не пришли спасать силы «вечного добра». Или во что там верил жрец в лиловом. Не важно. В мире пепла чистым не остаться даже золотым крыльям.

— Нечто ужасное. Превращаюсь не в Стража, а в Разрушителя. Ты видел, как Митрий пытался усмирить меня однажды.

— Это от тьмы ты подорвал ту деревню людоедов? — вспомнил их первую встречу Рехи. Казалось, тому минуло сотни лет, но до сих пор вспоминался омерзительный столб, к которому приковали пленников. Никто же не предполагал, что один из них окажется Стражем Вселенной.

— Да. Я убил их всех. Поделом, наверное. Ты бы видел, какие там были черные линии, — оправдывал себя Сумеречный. — Я попытался дернуть за них, впервые распутать. Но вместо того разрушил целую деревню. Тогда-то я понял, насколько силен здесь Двенадцатый.

— Ну, а как ты хотел, его же мир. Что хочет, то и делает, — добавил Рехи, но осекся, — с нами.

— А мою деревню тоже ты разрушил? — встрепенулся Ларт, готовый снести еще и третью голову.

— Сейчас случилось то же самое. Тьма, — казалось, не услышал вопрос Сумеречный. — И по мере приближения к Цитадели эти приступы будут усиливаться.

— Поэтому вам понадобился я? — озлобленно бросил Рехи. — Мне кажется, я тоже схожу с ума. А хотя…

— Было бы с чего сходить, — фыркнул Ларт. — И что еще я о тебе не знаю?

— Да, но ты нужен не только для этого, — продолжал обращаться только к Рехи Сумеречный. — Просто знай: дальше будет труднее. Но если не пройти этот путь до конца, то ваш мир просто развалится. За Разрушенной Цитаделью зияет Великий Разлом. Еще немного — и ваш осколок суши расколется и потонет в кислотном океане. Разломы везде, они «поедали» целые города. Это случилось с деревней Ларта.

— Так ты наслал на меня тот вулкан? Или не ты? — подскочил к Сумеречному выведенный из себя Ларт; он приставил к горлу Эльфа клинок и пригрозил: — Мне все равно, кто ты. Если это ты, я снова вспорю тебе глотку.

— Не я. Это был не вулкан, а разлом, — невозмутимо продолжал Эльф. — Не я, Двенадцатый. Я — Тринадцатый.

Ларт отшатнулся, его душил неразборчивый смех:

— Проклятье, я был все-таки прав. Двенадцатый сошел с ума. А я говорю с его врагом, Тринадцатым, воплощением зла из легенд. — Он вытянулся и осипшим воем выкрикнул в небо: — Наш бог сошел с ума и решил уничтожить этот омытый кровью мир. Да! Да! — Ларт перешел на заговорщический шепот. — Поэтому он теперь поощряет все его мерзости — пожирание себе подобных, рабство, войны и танцы на костях. Мудрецы прошлого приговорили бы нас к сожжению за все, что мы считаем нормальным. Видел я в Бастионе эти книги. Хранят их. Зачем? Зачем? Они там все еще верят в доброго покровителя. Глупцы. Я был прав! Я прав… Рехи, я прав!