Лики Богов (СИ) - Роси Тара - Страница 16

Глухой звук неспешного цокота копыт приближался к парню, он посмотрел на нежный лик сестры и улыбнулся, ликуя в душе от того, что она была жива и невредима. Умила оторвала свой лукавый взор от клубящегося дыма любимых глаз и оторопела от увиденного — два десятка пеших османских воинов выходили из-за стройных рядов деревьев, лучники уже вынимали из колчанов стрелы, некоторые ратники запрыгивали коней их павших соратников.

— Запрыгивай ко мне, — пролепетала омуженка, — бежим.

— Мы не должны их к Крыму подпустить, — возмутился Волот.

— Запрыгивай, сказала, — прошипела сестра, вынимая стрелу, — поводья держи, на ходу придумаем как быть.

Бер не стал спорить, спрятал мечи в ножнах, в один прыжок взлетел на спину скакуна и, схватив поводья, погнал его прочь. Умила, поднявшись в стремени, стреляла в лучников, увеличивая свои шансы.

Робкой лучиной вспыхнула утренняя зорька, бросив свой скудный свет на чёрные головы деревьев, скользнув золотисто-красной дымкой по холодной коже скал, защекотав тонкими пальчиками синюю морскую пучину. Неслышно было щебета пташек и жужжания шмелей, природа ещё дремала, лениво потягиваясь под тёплым взором восходящего Хорса. У подножья каменной стены расположился лагерь осман, они ждали подкрепления в виде двух отрядов — пехоты и конницы — чтобы начать штурм города. Растянутые серые палатки грязными шапками лежали на покрытой травяным бархатом земле, давно остывший котелок нависал над прогоревшими углями. Одинокий воин неспешно откинул плотную ткань и вылез наружу. Он потянулся, отгоняя от себя сон, и посмотрел на рваную кромку леса вдали. Игривые лучи солнца, соскальзывая с острых пиков сосен на купала дубов, капали на погруженную в тень почву. От этой тьмы отделились силуэты — наверное, утреннее наваждение, шутка не до конца пробудившегося разума. Но тени проступали всё ярче, тёплые искры небесного светила отразились от металлических зеркал шлемов и рассыпались мелким бисером по кольцам кольчуг.

Воин, набрав воздуха, закричал своим соратникам, что надвигается беда. Внезапно острая боль впилась в его горло, заставив звук навсегда остаться глубоко в груди, он повалился на землю, судорожно сжимая рукой торчащую в его шее стрелу. Османы выскочили из своих укрытий и уставились на приближающийся к их лагерю отряд тархтар. Стрелы летели со всех сторон, вонзаясь в тела и забирая жизни, звон мечей заглушали стоны раненных, а кровь щедро окропляла влажную почву густым багрянцем.

Высокий воин укрылся щитом от вражеского клинка, провернул в руке меч и опустил его на соперника. Черноглазый выставил саблю перед собой, держась за рукоять и лезвие, и остановил славянскую сталь. Баровит ногой поразил его живот и атаковал вновь, противник увернулся, захрипел и бросился снова. Витязь оттолкнул его щитом и резко выбил саблю из рук брюнета. Османец повалился на землю и выхватил из-за голенища сапога нож, но тяжёлый клинок с хрустом вошёл в его плоть. Черноволосый воин с криком понёсся на тархтара, размахивая цепью. Тяжёлый груз ударился о вовремя выставленный щит и отозвался в плотном барьере мелкой дрожью. Баровит ввернулся в землю, выставив щит над головой, и во вращении рассёк тело противника. Дрожащие пальцы судорожно ловили горячую кровь, а угасающий взгляд впивался в светло-карие глаза витязя, но воин уже следовал дальше.

Тонкая тень грациозно мелькала за широкими спинами дружинников, прикрывавших её от османских лучников щитами. Тонкие пальцы скользили по оперению, сильные руки натягивали тугую тетиву и свирепая Смерть жадно впивалась в цель. Осадники с криками ринулись на освободителей, заставив их расступиться и позволить подойти к их «ястребу» ближе. Черноглазый воин хищно оскалился, окинув взглядом омуженку. Оценив её вооружение лишь в виде лука, он провернул в руке меч, и, предвкушая лёгкую победу, ринулся на неё. Воительница ловко уклонилась от атаки и с размаха выбила противнику концом плеча лука челюсть. Она выхватила стрелу и выпустила её в очередного соперника. Хрипящий османец вновь выбросил в светловолосую свой клинок, но девушка припала к земле, ощутив дыхание стали над своей головой, и вонзила сжатую в ладони стрелу в ногу противника. Парень закричал, машинально хватаясь за рану, Радмила вскочила, накинула на его голову лук, натянула тетиву и отпустила. Прочная струна впилась в мягкие ткани человеческой плоти и рассекла их, высвобождая поток алой крови. Омуженка освободила свой лук, выхватила из ножен сакс и ринулась в кипящий бой.

Тархтары калечили тела захватчиков, разоряя их лагерь. Эхо разносило звон стали и стоны раненых по всей округе, османы с надеждой всматривались в лесную толщу, ожидая подкрепления, но его всё не было. Славяне не знали пощады, быстрота и ловкость их атак не оставляли чужакам шансов. Чёрные птицы парили над полем битвы, венчая царящий ужас невидимым нимбом. Запах крови заставлял их опускаться всё ниже, чувствуя скорую трапезу. Широкоплечий воин вытер меч о рукав своей красной рубахи и окинул взором соратников и перевёл взгляд на густую чащу. Он должен был продвигаться к Демиру, но сердце его было неспокойно. Невесомое облако коснулось его плеча и сковало колющим холодом. Баровит обернулся и увидел Акима — деда Волота и Умилы.

«Ты нужен им», — пронеслось в голове парня.

— Все быстро в лес, к Демировичам, — сказал старший дружинник и стремительно направился в чащу.

— Но мы должны к батыю пробираться, — возмутился Бус.

— У батыя и Велибора целая дружина, а Умила с Волотом вдвоём, — отрезал витязь.

— Топай быстрее, — прошипела Радмила и кинулась вслед за Зорькой.

Узкой летной тянулась из леса к городу вытоптанная тропка, по которой грибники частенько ходили в поисках даров Тары. Птицы несмело запевали песни, радуясь тёплым прикосновениям Ярилы и нежному шёпоту листвы. Глухой стук копыт разрушил воцарившуюся идиллию, тяжёлое дыхание коня разбивалось о шершавую кожу деревьев. Могучий всадник погонял скакуна, выжимая из жилистого тела животного все силы. Его спутница, стоя в стремени, отстреливалась от преследователей.

— Давай в окружную вернёмся на поляну, — предложил Волот.

— Вернёмся туда, откуда бежали? — ухмыльнулась Умила. — Вдвоём на отряд?

— Вряд ли они сидят там и нас ждут, — рассуждал брат, — скорее всего они к Крыму пошли. Тем более часть отряда за нами ушла.

— Ага, — кивнула лучница, выпуская очередную стрелу, — только убрала я лишь троих, ещё двое за нами скачут. Зажмёмся между молотом и наковальней.

—Так ты старайся, стреляй лучше, чтоб не зажали нас, — фыркнул витязь, уводя коня с тропы.

Омуженка лишь закатила глаза в ответ, упёрлась бедром в плечо брата и выпустила стрелу в шею настигающего их скакуна. Лошадь пронзительно заржала и повалилась на бок, сбрасывая седока в заросли и ломая ему кости своим телом. Оставался лишь один преследователь, кинувшийся им наперерез, он прижимался к спине скакуна и закрывался щитом от стрел тархтарки. Умила видела, как он обнажает саблю и приближается к ним, девушка вложила стрелу и ждала. Крепкая рука занесла клинок, взору лучницы предстала открывшаяся подмышка и часть груди, тонкие пальцы разжали хватку, и смерть молнией вонзилась в незащищённый участок тела. Все преследователи были повержены, осталось лишь догнать остальных.

Взмыленный скакун влетел на широкую поляну, на которой догорали костры, мускулистое тело зашлось мелкой дрожью, ноги подкашивались, а жалобное ржание лишь вторило такому состоянию. Всадники спешились и, озираясь по сторонам, направились вглубь леса в направлении города.

Османы не успели далеко уйти, увидев разбитую конницу, их командир долго сомневался, стоит ли вообще пробираться к лагерю, и решил отправить к Крыму разведчиков. Воины расположились на бархатном травяном ковре, наблюдая за тем как солнечные лучи робко пробираются сквозь ажурную вязь ветвей. Утренние пташки закатились пением и принялись сновать от дерева к дереву, ветер своим лёгким дыханием заставил шёлковые листья аплодировать столь дивной трели. Но незримый вестник принёс с собой не только шёпот листвы, но и двух стражей этих земель. Тюрки вскочили и выхватили своё оружие, впившись взглядами в светловолосых воинов – мужчину и женщину. Брат с сестрой провернули в руках клинки и стали медленно отдаляться друг от друга, примечая себе соперников, их оказалось очень много для двоих, но выбора у витязей не было.