Лики Богов (СИ) - Роси Тара - Страница 18

— Извела ты меня уже, — также тихо ответил он, отведя взгляд и разжав объятия.

— Я обещаю тебе, что осторожной буду, — улыбнулась омуженка и поцеловала щёку уставшего от её выходок воздыхателя.

Брат с сестрой осторожно двинулись к стене, скользя от шатра к шатру, Баровит повёл свой отряд к главным воротам на звук боя. Радмила выглядывала из-за плеч соратников, выпускала стрелу и снова скрывалась за широкими спинами и щитами. Умила с Волотом по османским верёвкам поднялись на башню и сняли крюки с бортов. Возле бойниц лежали два мёртвых лучника, девушка осторожно закрыла им веки и ринулась за братом. Внутри крепости кипел бой, тюрки, забравшиеся по стенам, бились с воинами Уласа, сам же атаман со своими «зрячими конниками»* вышел за крепостные ворота навстречу Демиру и Велибору, но сразу же был зажат в кольцо. Звон металла резал уши, стоны раненных кололи сердце, Волот всматривался в извивающиеся клубки и не знал кому их помощь нужнее.

— Братик, смотри, там османы уже на замковую стену взобрались, — шепнула Умила.

— Вижу, — вздохнул Бер. — Надо помочь Уласу из кольца вырваться.

Цокот копыт привлёк к себе внимание дымчатых глаз, стройный юноша гнал коня к замку. Лезвие его сабли снесло голову с плеч неприятеля, всадник на ходу встал на седло, оттолкнулся от спины скакуна, перепрыгнул на перевёрнутую повозку, раскрутил крюк и забросил его на стену. Казак ловко забрался по каменной тверди и предстал перед османами, вырезающими лучников.

— Помоги ему, — сказал Волот. — Я к Уласу пойду.

— Я с тобой, — возразила сестра, хватая его за руку.

— Он один совсем, — воин указал на казака, лихо орудующего саблей.

— Ты тоже, — прошипела омуженка.

— Смотри, какой он тщедушный, долго не протянет, — улыбнулся брат, — а у ворот осман мало я их как щенят раскидаю... И ты слушать должна меня, я старший... Не переживай за меня, Умилушка.

— Ладно, старший, — грустно улыбнулась девушка, — как скажешь сделаю.

Волот, скрываясь за бойницами, ринулся к крепостным воротам. Умила вскинула лук, прицелилась и одного за другим убила двоих осман, прислоняющих лестницу к замковой стене. Стрел больше не было, омуженка перекинула лук через плечо и спустилась по покатой лестнице. Она запрыгнула на повозку, ухватилась за верёвку казака и поднялась на стену.

Лезвие сабли пело свою траурную песню, выбивая искры из мечей и кровь из тел. Тонкие руки ловко перехватывали рукоять, голубые глаза следили за каждым движением противника, их было много... слишком, нужно отступать. Казак обернулся и увидел открытую дверь башни, винтовая лестница внутри неё вела во двор к княжеским палатам. Воин ринулся к двери, но над ним пронеслись два османца и приземлились перед ним, преграждая путь. Сзади было ещё четверо, и из соседней башни доносилась чужая речь, значит к ним шло подкрепление.

«Это конец» — пронеслось в голове славянина.

Черноглазые ринулись на казака, изогнутое лезвие блокировало мечи, задирая их вверх. Воин коленом поразил солнечное сплетение одного из соперников, заставив его согнуться и на время отступить. Османец атаковал ноги, парень подпрыгнул, пропустив клинок под собой, и резко выбросил саблю в противника. Чернявый прогнулся, увидев лишь блеск острия. Он вывернулся, отбил очередную атаку тархтарина, отведя изогнутую сталь мечом, выхватил сакс и резко направил его в голову соперника. Казак пригнулся, и клинок лишь сбил с него шапку, из-под которой длинной чёрной змеёй показалась коса. Тюрок знал о женщинах-воинах в этих землях, поэтому не был удивлён и снова занёс свой меч над девушкой. Она отскочила в сторону, перевернулась, кинув взгляд на четверых «зрителей», ждущих чем же всё закончится и, отпружинив от каменного пола, ринулась на соперника. Сабля, свирепо просвистев, выбила меч из рук воина, а из широкого рукава тёмно-синего кафтана вылетел нож и вонзился в его горло. Казачка услышала свист и обернулась — сражённый ею противник унял боль и атаковал её со спины, но в последний миг остановился и упал на серые плиты. Тонкие алые ленты сползали по его лицу, выступая из-за лезвия ножа, красовавшегося в его виске.

Из краткого ступора брюнетку вывел металлический звон и яростные крики, она перевела взгляд на четверых осман, атакующих златовласую девушку. Незнакомка вращала в руках сабли и извивалась, словно язык пламени. Казачка бросилась на помощь. Она подлетела к османцу, скрестившему с омуженкой клинки, и с размаха снесла ему голову, затем прокрутилась, выбила из рук следующего соперника топор и лизнула елманью его шею. Умила блокировала меч одного, увела серп другого в сторону и ударила его ногой в голову. Тот пошатнулся и отступил на пару шагов, вторая сабля мгновенно полетела в голову его соратника. Османец пригнулся и отскочил назад. Умила молниеносно скользнула к нему, снова блокировала его меч, а вторым клинком снизу вверх пронзила его бок. Она услышала приближающиеся шаги, резко выставила в бок саблю, о которую сразу же ударил серп, а её «близняшку» выбросила назад. За спиной послышался сдавленный крик, девушка вызволила свой клинок, и тело противника рухнуло на камень. Из башни вырвались трое осман и уставились на трупы своих соратников.

— Сюда, быстро, — крикнула казачка, указав саблей на противоположную башню.

Тархтарки бросились к открытой двери, но и не пробежав до середины стены, увидели четверых воинов, неспешно выходящих из узкой обители и закрывая за собой дверь.

— Тебя как звать? — спросила чернявая.

— Умила, — ответила омуженка. — А тебя?

— Маруся, — улыбнулась казачка. — Спасибо что помогла. Видать, мы тут поляжем с тобой.

— Да, ладно, — нервно ухмыльнулась Умила, — всего-то, порубаем их вдвоём... как пить дать.

Маруся лишь горько улыбнулась и провернула в руках саблю. Златовласая закрутила своими клинками солнца и не подпускала к себе четверых осман, закрывающих девушкам путь, казачка приняла на себя двоих воинов, свирепо лязгая по их клинкам. Сабли резали воздух и впивались в тела соперников, но ранения не были смертельными и лишь пробуждали в тюрках злость, славянки приближались друг к другу всё ближе и ближе, прожигая голубыми глазами захватчиков. Мощный удар заставил дверь содрогнуться и жалобно заскрипеть, второй удар вызвал град мелких камушков осыпающихся стен. Умила воспользовалась замешательством одного из осман и резко провела лезвием сабли по его шее, блокировав вторым клинком меч, она крикнула подруге:

— Сюда давай!

Маруся увела топор противника в сторону, ударила его ногой по голове и, выхватив из-за спины сакс, вонзила его в бок пошатнувшегося воина. Казачка ринулась за омуженкой к противоположной башне, четверо осман смотрели, как массивная дверь срывается с петель и с оглушительным грохотом падает на каменный пол. Из мрака узкого коридора вышел широкоплечий витязь, одним взмахом меча разрубил древко секиры* и выбил клинок из рук второго нападавшего, османы пятились, выхватывая ножи.

— Баровит, — шепнула Умила.

— Помоги дверь открыть, — прошипела Маруся, упираясь ногой в стену, и изо всех сил впиваясь в ручку двери.

Но златовласая не слышала её, она смотрела на воина, отбивающего выпады осман, видела, как его меч разрубил одного из них, как трое вновь кидаются на него подобно волкам. Ноги сами понесли её к витязю, но вдруг из темноты коридора башни вылетела тонкая тень, оттолкнулась ногой от бойницы и выпустила стрелу в одного из мечников, припала к каменному полу и, вынырнув из-за плеча командира, направила свою стрелу во второго.

— Радмила? — пролепетала омуженка.

Баровит выбил меч из рук соперника, схватил его за горло и сбросил с замковой стены. К Умиле подошла казачка и шепнула на ухо:

— Хорош таращиться, потом мужика поделите. Там нашим помощь нужна.

— Что? — возмутилась златовласая. — Да с чего ты взяла?

Маруся лишь ухмыльнулась и направилась к своим спасителям, омуженка поплелась за ней.

— О, новая вояка? — сказал старший дружинник. — Там Волот осман оттеснил, нас к тебе направил. Я к нему ворочусь, а вы оставшихся перебейте.