Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible" - Страница 73

— Иду! — раздалось где-то за металлической дверью после уже четвёртого моего нажатия на дверной звонок.

С замиранием сердца ожидая, когда же входная дверь откроется, я успела уже сто раз пожалеть, что приехала сюда. Меня никто не звал, мне никто не намекал на возможное примирение, на мои звонки и вовсе никто не отвечает уже не первый месяц. Что я, спрашивается, здесь делаю? Услышав слабое шуршание ключей за дверью, я сделала небольшой шаг назад, дабы уберечь себя от лишних синяков, и почувствовала, как холод ещё сильнее забегал по коже. И вот, дверь наконец открывается, а на пороге появляется удивлённый хозяин.

— Что ты здесь делаешь? — чуть хриплый голос и растрепанная причёска говорили о том, что Билан явно только-только проснулся. Он стоял передо мной в одной домашней футболке и трусах. Значит, все-таки разбудила.

— Я… Дима, можно войти? — делая шаг вперёд и уже настраивая себя на предстоящий разговор, я была удивлена, когда Дима резко перегородил мне путь, давая тем самым понять, что впускать он меня не намерен. Серьезно? Даже сейчас? — Ты не один? — в ответ лишь тяжёлый вздох и молчание. Воспринимая это как знак, что мне всё-таки можно зайти в квартиру, я переступила порог. На миг мне даже показалось, что Дима слегка отчего-то нервничает. Почему?

— Не надо, — не оборачиваясь, почти шепотом произнёс он, когда я уже хотела пройти в гостиную. Не может быть… — Там Ира.

[…]

После этого, да и «до» тоже, я пыталась ещё несколько раз приехать к Диме. Порой даже доезжала, стояла под дверью минут пятнадцать и уезжала обратно, так и не осмелившись нажать на дверной звонок. Иногда ночами я набирала его номер, но, не дожидаясь ответа, сбрасывала. А потом приходила на съёмочную площадку как ни в чем не бывало, и мы оба делали вид, что всё так и должно быть. Никаких обнимашек, никаких шуток, никаких прикосновений, лишь изредка по утрам тихое: «привет», которое даже не факт, что адресовано именно мне. Бывает же такое… Насколько мне известно, у Билана в жизни вообще всё идёт своим чередом и к прошлому он возвращаться больше не намерен. Что ж, осуждать его за это я попросту не имею права.

Что касается уже моей собственной жизни… Ваня наконец-то съехал с моей квартиры, так что теперь мы с Тасей справляемся со всем сами. Нет, конечно, нам безусловно помогает и моя мама, и няня, которая периодически приходит, если это необходимо. Да и сам Телегин при любой свободной минуте несётся к нам, дабы хоть немного провести время с, как он выражается, «семьёй». Но все-таки большее количество времени мы с Таисией проводим наедине. Правда, в последнее время к нам зачастила ещё и Полинка, отношения с которой у нас, благо, наладились. Разумеется, Гагарина не забыла напрочь о своей обиде, о таком вообще вряд ли можно забыть, но и перечёркивать столько лет дружбы тоже не стала. Все-таки она сама знала, на что шла, когда обещала хранить тайну. И я ей за всё это бесконечно благодарна.

— Все по местам. Через три минуты начинаем, — вот и всё. Финишная прямая.

========== XXIII ==========

Комментарий к XXIII

Предлагаю вам перед или во время прочтения послушать песню Земфиры – «Бесконечность» (желательно даже в исполнении Поли).

«Я знаю только одну причину разрушившихся отношений, она совсем не связана со штампом в паспорте. Недосказанность. Все начинается с нее. Слова, эмоции, подозрения, сомнения сдерживаются, остаются внутри, гниют. Так может продолжаться несколько лет, потом взрыв – и ничего, кроме пустоты…».

— Эльчин Сафарли, «Мне тебя обещали».

До окончания нашего «Голоса» остались считанные минуты. Совсем скоро будет объявлен победитель, а «золотой состав» навсегда покинет эту площадку. Если честно, я даже и не думала, что будет настолько тяжело расставаться с проектом. Ещё каких-то полгода назад я вообще не планировала сюда возвращаться, наивно полагая, что мой путь здесь действительно завершен. А сейчас моя душа ноет от банального осознания того, что всё это происходит последний раз. Казалось бы, мы ведь не прощаемся друг с другом, но зато мы прощаемся с проектом. Это тоже больно, от этого тоже грустно. Оглядывая с робкой улыбкой на лице весь зал, я лишь отдаленно слышала «прощальную речь» Агутина, с тоской понимая, что вот-вот настанет и моя очередь. Как же так? Неужели и вправду расстаёмся? Неужели сейчас нужно не просто подвести итог очередного сезона, но и сказать свои последние слова в этом кресле? Но, как? С этим местом, со всеми этими людьми связано столько воспоминаний…

— Наша очаровательная Пелагея, слушаем тебя, — обращаясь ко мне, Нагиев улыбнулся своей фирменной и уже привычной улыбкой и указал ладонью в мою сторону. Что ж, начинаем…

— Александр Борисович и Леонид Николаевич уже, наверное, всё за меня сказали, но, позвольте, я добавлю ещё кое-что и от себя, — слегка прокашлявшись, я привстала со своего кресла, ощущая, как в помещении резко становится жарко, а в уголках моих глаз начинаются скапливаться слезы. — Дорогие мои коллеги, дорогие наши ребята, все те, кто сидят сейчас в этой студии и те, кто находятся за её пределами, я хочу сказать вам огромное спасибо. Спасибо за весь совместно пройденный нелегкий путь. То, что мы создаём, создавали здесь, действительно можно назвать каким-то, не знаю, чудом, что ли. За эти годы этот проект стал для меня большой частью моей семьи, моим домом. Я уже не буду оглашать все фамилии, мои коллеги сделали это за меня, но хочу, чтобы каждый из вас знал, что, как бы не сложилась наша дальнейшая судьба, мы никогда не перестанем быть одной семьёй. Хоть мы и сидим в этих горячо любимых креслах последний раз, в других креслах, например, у кого-нибудь из нас на кухне за чашечкой чая, я уверяю вас, мы вместе посидим ещё достаточно, — смахивая одинокую слезинку со своей щеки, я плавно повернулась в сторону Градского и Агутина. — Александр Борисович, Леонид Николаевич, вы сами знаете, я вас бесконечно и безмерно люблю и, самое главное, я считаю, уважаю. Вы оба были для меня примером все эти годы, и я хочу, чтобы примерами навсегда и оставались, — от моей уже затянувшейся, но трогательной речи зал бурно аплодировал, а я с трясущимися коленками повернулась к Билану, который все это время внимательно смотрел на меня. Я чувствовала. — Дима… — вдыхая побольше кислорода, я от волнения облизала сухие губы, чувствуя, как по щекам потекла уже новая порция слез. Ханова, ты стоишь здесь последний раз, соберись! — Наша история… история нашей с тобой дружбы… — черт, почему так тяжело говорить? — Всё началось благодаря этому проекту, благодаря всем этим замечательным людям. И я хочу, чтобы ты знал, что… — зажмурившись на пару мгновений, я уже не стала вытирать нескончаемые слезы, а просто смирилась и приняла тот факт, что сейчас вот такую Полю, заплаканную и зареванную, видят все телезрители. И пусть. — То, что мы вдвоём с тобой создали, для меня не ограничивается только рамками этого проекта. Мы никогда больше не увидимся в этой студии, но это не значит, что мы больше не встретимся вообще, — сквозь уже слипшиеся ресницы я видела, как Дима нервно потёр ладонью губы, а после и вовсе прикрыл рукой рот. Эти минуты, эти беспощадные секунды, что я говорила свою речь, стали, наверное, самыми откровенными и сложными за последнее время. — И я надеюсь, что за все эти несколько лет нам все же удалось с тобой… «прирасти плавниками», — и это лучшее, что можно было сказать, Ханова!

Засмеявшись сквозь слезы от своих же слов, я уже хотела присесть обратно на своё место, дабы мои колени в один момент не отказали и я не упала на пол, окончательно опозорившись. Однако Дима, резко вставший со своего кресла, элементарно не дал мне этого сделать. Билан за секунду преодолел расстояние между нами и, как только оказался рядом, тут же прижал меня к себе. Не знаю, для чего и почему это было сделано: для жаждущих страстей телезрителей или же в порыве эмоций, но такой заряжающий прилив энергии я не ощущала давно. От одного только прикосновения по всему телу пробежался ток. Спустя столько времени полнейшего игнорирования друг друга эти объятия показались мне чем-то нереальным и невозможным. Мне казалось, что весь мир вокруг просто замер и мы стоим сейчас только вдвоём. Такое вообще возможно? Я чувствовала на своей шее учащенное дыхание Димы и окончательно понимала, что я не хочу его отпускать.