Белая Бестия (СИ) - Положенцев Владимир - Страница 51

— В вас невозможно не влюбиться.

— Спасибо.

— Жалеете, что золото не досталось добровольцам? — усмехнулся Ростопчин. — Они бы его все равно профукали. Зачем было скидывать царя, когда не было понятно что дальше делать с якобы наступившей свободой? С Февраля, который генералы — заговорщики устроили, по октябрь страна катилась в пропасть, а они ничего не предприняли. Корнилов пошел на Петроград, а потом вдруг сдулся. И как закономерный результат — всласть взяли агенты немцев, вооруженные их же теорией марксизма. А теперь они пытаются якобы исправить свои ошибки. Да не получится у генералов ничего, потому что у них опять же нет ясной цели. Вернее, она сесть, старая протухшая, как рыба на крестьянском рынке. А у большевиков есть идея свежая, злая, забористая. Я бы сам на нее поддался, если бы ее не представляли жиды. И теперь задача белых не победить, а вовремя унести ноги. Наивные союзники дают деньги на борьбу с красными, а они ложатся на зарубежные счета белых генералов.

— Откуда вы знаете? — с вызовом спросила Анна, хотя понимала, что возможно капитан и прав.

— Знаю, — коротко ответил Ростопчин. — Наш Грудилин не хуже и не лучше их, такой же фрукт… из Гавриловского сада.

— За золотом я пришла не для Деникина, а для себя, — сказала Анна. — Так что ваша длинная тирада, капитан, напрасна.

Уже почти рассвело, когда прибежали солдаты с синими республиканскими нашивками на рукавах. Наяденцев собрал сход, сказал, что верховный руководитель сбежал, бросив свой народ на произвол судьбы. Сюда идет огромное повстанческое войско батьки Махно. Желающие возглавить республику и организовать оборону, пусть предлагают свои кандидатуры.

Однако желающих не нашлось. «И тут конец монархии, — сказал кто-то из солдат, — пойду лучше к красным запишусь, они, говорят, землю бесплатно раздают. Может, и мне перепадет». «Два на полтора метра», — ответили ему.

Сход заволновался, зашумел, а потом начал быстро таять. Вскоре площадка перед дворцом совсем опустела.

— И нам пора убираться отсюда, — сказал Наяденцев, поглядев на свои большие армейские часы. Они показывали 8 утра.

— Куда двинемся? — спросил Ростопчин.

— В Николаев, разумеется, на барже, она тут в заливе стоит заправленная, странно, что Грудилин ею не воспользовался.

— Вероятно, сильно тарахтит, по-тихому уйти хотел. Надеетесь, генерала в Николаеве перехватить? — спросила Белоглазова.

— Почему бы и нет? Как вы на это смотрите, Анна Владимировна?

Анна ответила, что смотрит на предложение есаула положительно, в любом случае нужно пробираться к морю, но для начала следует проверить камень.

— Какой камень? — спросил Наяденцев, но быстро догадавшись, покачал головой. — Тот самый, под которым махновцы прятали клад и который нашел по счастливой случайности Грудилин.

— По случайности, — подтвердила Анна, — поэтому, если по — справедливости, клад принадлежит ему.

— Но это не повод из-за него стрелять по своим соратникам из пулемета. Думаете, под камнем могло что-то остаться?

— Не исключено. Генерал так быстро сбежал, что у него вряд ли было время пойти ночью к заливу. К тому же вы говорите, что там стоит баржа, так что мы в любом случае ничего не теряем.

После схода православную республику моментально обуял хаос. Солдаты, офицеры, крестьяне, которых не было до этого видно, тащили какие-то узлы, авоськи, мешки. Кто-то вытаскивал барахло из республиканской резиденции.

— Вот так, — покачал головой Наяденцев. — Как только исчезает власть, сразу наступает разруха и бардак.

Ростопчин и Наяденцев тоже что-то прихватили в больших желтых портфелях, которые погрузили на махновскую тачанку, запряженную «родной» четверкой каурых. Туда же положили корзинку с гранатами, три кобуры с револьверами, три кавалерийские винтовки Мосина, несколько коробок с патронами для «Максима» и две лопаты. Толстая баба из обслуги дворца, вся в слезах, принесла коробку с копченой колбасой, овощами и яблоками, обняла есаула, поцеловала капитана.

— А мне теперь куда ж? — хлюпала она. — Илья Ярославович сбежал, даже спасибо не сказал.

А на последок выдала: «Я ж беременная!

— Поймаем, на веревке к тебе приволочем, — в шутку пообещал капитан.

— Где ж вы его теперь поймаете, охламона? — Баба закрыла лицо руками, всплакнула пуще прежнего, потом, несколько успокоившись, перекрестила есаула с капитаном. Недобро взглянув на Анну, осенила и ее.

— Прощайте, дай вам бог доброго пути.

Гранитный валун с красной макушкой на берегу залива долго искать не пришлось. Его было видно еще с дороги. Он действительно был посечен осколками снаряда, но воронки рядом не было, видно, генерал ее тщательно засыпал. Анна, вспомнив слова Кости Талого, где нужно у этого камня копать, указала место мыском ботинка. Капитан взял лопату, поглядел на Белоглазову.

— А мне все же интересно, с чего вы взяли, что Грудилин здесь что-то оставил, а не выгреб всё подчистую?

— Объясню, — охотно ответила Анна. — Генерал не стал хранить золото в своем особняке, вдруг обслуга что заметит? Перепрятывать тоже опасно, могут увидеть. Вот Грудилин и оставил клад здесь, помня военную мудрость — снаряд не падает дважды в одну воронку. Как теперь понятно, его помощником был поручик Одинцов. Почему-то генерал доверял именно ему, а не вам, господа. Так вот, Одинцов брал отсюда драгоценности по мере необходимости, на консервном заводе их закатывали в банки из — под тушенки и тихо мирно переправляли в Николаев, на французский корабль. Возможно, куда-то еще. Но основная часть, конечно, по согласованию с капитаном «Риона», переправлялась на французский транспорт. Здесь же мог оставить часть клада не Грудилин, а Одинцов. Мало ли что? Вернется в любой момент и заберет. Это «что» теперь и случилось. Не думаю, что много здесь поручик оставил, но на первое время должно хватить. Или, по крайней мере, до Константинополя добраться. Копайте, капитан.

Однако, в указанном Талым месте, ничего не оказалось. На противоположной стороне камня лопата на глубине двух штыков, во что-то уперлась, послышался металлический скрежет.

— Есть! — обрадовался Ростопчин, активно орудовавший лопатой.

Капитан опустился на четвереньки, разгреб руками сухую землю. Это была банка Гавриловской тушенки. Отер ее рукавом гимнастерки.

— Да вы просто прорицательница, Анна Владимировна.

— Ясновидящая, — поправил товарища Наяденцев, взял из его рук банку, потряс. Внутри что-то загремело.

— Мне Одинцову всегда хотелось морду набить, а теперь я бы его поцеловал. — Ростопчин вынул из нагрудного кармана австрийский складной нож, щелкнул лезвием. — Ну-ка, дайте мне сюда.

Он поставил банку на плоскую часть камня, кулаком вбил в нее лезвие австрийского ножа, ловко вскрыл крышку. Заглянул внутрь.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил есаул.

— Не пойму.

Поковыряв внутри банки пальцем и так ничего не разобрав, Ростопчин перевернул её вверх дном. Из жестянки посыпались обычные камушки и песок. А затем из нее выпорхнул клочок бумаги. Ее в воздухе подхватила Анна. Развернула и застыла, словно ее окатили жидким азотом.

На листке жирным синим карандашом был нарисован кукиш.

Прятаться на маяке Анна не решилась. Мало того, что поручик Луневский (кто он на самом деле, черт возьми?) наверняка знает, что она там часто бывает, так еще смотритель маяка, старый, добрый Мишель Бонье очень болтлив. При всех своих положительных качествах, он обладает просто патологическим недержанием речи. Мишель говорит без умолку о чем угодно и с кем угодно. Видно, наложило отпечаток место работы, где часто приходится бывать одному — охотников каждый день карабкаться по крутой лестнице на маяк несколько десятков метров, не много, вернее их просто нет. Местные мужчины предпочитают ловить рыбу и делать вино, женщины выращивать овощи и пить это вино. Сболтнет Мишель ненароком на рынке или таверне о ней и плане её конец. Нет, этого допустить нельзя. Хотя и плана-то, по большому счету, тоже нет, но все равно не стоит искушать судьбу. Уезжать, например, в Монако, Мантону или Канны уже поздно, да и денег нет. Выход пока один — нужно, пока еще раннее утро, добраться до бистро Жюля Дюпона. Ее дядя был в хороших отношениях с ним, а он, кажется, испытывает симпатию к ней. Во всяком случае, при встрече всегда бросает многозначительные взгляды. Заговорить откровенно, правда, ни разу не пытался, но глаза и чутье женщины не обманешь. Он наверняка поможет, если еще и пообещать денег. Где их потом взять — другой вопрос.