Interzone (СИ) - Ромашова Елена - Страница 18

— Джеймс! Я тут! Я вызвала парней!

Я врываюсь в помещение, в который ведет взрывной шнур; тут заложено несколько килограммов динамита у несущей стены в основании. Помещение с пустыми скелетообразными коробами от бывших зрительных трибун. Высокие окна пропускают достаточно света от луны и наших фонарей. На полу, где должна быть куча обломков, а под ними стонущий Джеймс, нет ничего. Я направляю луч на потолок — он цел.

Не поняла…

Разве я ошиблась? Как так?

Вдруг со стороны трибун идет шевеление. Я дергаюсь с криком и резко направляю свет фонарика. Я замираю, ибо это невозможно: там стоит девочка лет четырех и жмется к стальной опоре. Глазастая, в летнем платьице; она смотрит на меня и тоже испугана происходящим, как и я. Сердце подает неведомый мне материнский инстинкт. Что она здесь делает? Потерялась?

— Эй! Не бойся! Ты кто?

— Эмма.

Ее голос плаксивый, что у меня внутри всё скручивает от жалости.

— А я Китти. Эмма, что ты тут делаешь?

Я пытаюсь рассмотреть в темноте хоть что-то, найти рациональное объяснение происходящему. Но мозг отупел и не выдает ничего логичного.

— Живу…

Что? Я еще больше удивляюсь. Как сюда проскользнул ребенок? Она действительно здесь прячется? Как парни не могли не заметить бродяжку? Но она не выглядит бездомной… Разве что платье слишком прохладное.

— Тебе не холодно, Эмма?

Она кивает и сильнее прижимается к железной опоре, уйдя чуть больше в тень. Я, не раздумывая, расстегиваю комбинезон и стаскиваю с себя тонкую кофту, оставаясь лишь в одной нижней майке без бюстгальтера.

— На, надень! Ты согреешься!

Я протягиваю ей одежду, наблюдая, как она борется с желанием довериться. Чтобы успокоить себя и ее, начинаю тихо говорить, оглядывая целый потолок.

— Ты не слышала, как здесь мужчина упал? Грохот был сильный! Здесь должен быть пролом. Но его нет! Мой друг упал в дыру в поле. И повредил ноги.

— Здесь никого нет, кроме нас. — Девочка, наконец-то, подходит и забирает кофту, постоянно опасливо косясь в мою сторону. — Спасибо.

Когда она подходит, я теперь могу ее рассмотреть и поразиться насколько она маленькая, милая и чумазая. У нее большие глаза с длинными ресницами и темные волосы, забранные в лохматые косички. Сколько ей? На вид не дашь больше шести.

— Ты давно здесь? Как ты сюда пробралась? Здесь есть какой-то ход под зданием?

Девочка смотрит на меня, будто я говорю с ней на другом языке.

— Я пряталась от мамы. — Снова произносит она, готовая заплакать.

Ну, нет! Рыдающего ребенка я не вынесу! Поэтому я приседаю на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и ласково глажу по голове, убирая со лба выбившиеся волосы. Я вижу, как Эмма вздрагивает. Она по-настоящему замерзла. Как бы ей не заболеть!

— Мы найдем твою маму. Надо отсюда выйти! Погоди!

Я вытаскиваю снова рацию и снова пытаюсь вызвать Дауда.

— Китти! Ты где?

Обалдеть! Его голос звучит четко, без помех, будто мы говорим по телефону.

— Я в спортзале. Спускайтесь сюда! Здесь девочка! Я нашла ребенка.

— В спортзале никого нет!

— О чем ты? Я здесь с девочкой! Ты слышишь?

Я снова ощущаю этот жуткий страх, зарождающийся ледяным комом в солнечном сплетении. Девочка, как будто мое отражение, испуганно смотрит на меня и продолжает жаться, отогреваясь в моей кофте.

— Я в спортзале. Вы где?

Тишина в ответ. И я решаюсь на главный вопрос.

— Дауд? Это Дауд?

— Нет…

Я сглатываю слюну. В голове грохочет бессвязно взявшаяся мысль, как и все происходящее вокруг: я попала в ловушку, клетка закрылась. Осталось лишь узнать насколько плохо мое положение.

— Кто ты? Джеймс? Это ты?

— Да.

— Где ты?

— Я снаружи со всеми.

Я делаю вдох, как делают пловцы перед глубоким погружением, и Джеймс продолжает:

— Здание взорвалось.

— Что?

— Здание взорвано. Спортзала нет.

Я смотрю на девочку.

О такой дочке я мечтала всегда, только гнала эти мечты, как бесполезные и ненужные. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох…

— Я умерла?

— Да. Минуту назад. Пятнадцать задержек по 350 миллисекунд каждый взрыв. Как ты запланировала, здание аккуратно осыпалось, не подняв большого облака пыли. Будто ведро с песком высыпали.

Я чувствую, как слезы текут по щекам. Не о такой смерти я мечтала. Я вообще никогда не думала о ней. А тут…

— А Изабелла? Изи? Она тоже умерла? Там, в машине, когда шел дождь?

— Изи спит. Но она проснется, в отличие от тебя. Прости, не могу больше говорить… — И рация начинает шипеть помехами.

— Стой! Джеймс! Прием! Джеймс! Стой!

Красный огонек лампочки на рации снова зажигается:

— Да!

— А я?

— Ты тут. Пока тут! Пока не придут за вами.

— Кто? Кто должен прийти? — Я ору в рацию, ощущая липкий ужас своей беспомощности.

— Всё, Китти! Пока! Меня ждет Барбара.

И рация начинает шипеть. Как бы я не звала в нее, как бы я не плакала и не молила о чуде, эта бесполезная теперь штука уже не работала. Эмма пыталась, как могла меня утешать, гладя своей маленькой ручкой по моим волосам, пока чуть испуганно не произнесла «будешь моей мамой», и я замолкла.

Примечания:

Автор не знаком с делопроизводством инженеров по сносу зданий, поэтому в тексте могут присутствовать фактические ошибки.

*My funny Valentine, sweet comic Valentine

You make me smile with my heart

Your looks are laughable, unphotographable

Тост теплой мякотью смешивался на языке с сыром и дижонской горчицей, следом шел густой вкус бекона. Божественно! Идеальный завтрак для выходного после приезда мужа. Дин работал за ноутбуком и общался с кем-то по ноутбуку. Его пальцы шустро передвигались по клавиатуре, выдавая мягкое пощелкивание клавиш.

— Ты давно не делал мне завтраков. — Смущенно, пробормотала я, стараясь не выдать чрезмерную радость и удовольствие от его поступка.

Он скупо улыбнулся, не отвлекаясь от экрана.

Я с удовольствием сделала глоток из кружки. Кофе волной прошелся по языку, оставляя послевкусие жаренных зерен и сладости сахара. Сделав новости погроме, устроилась на диване и стала смотреть телевизор. Небольшой городок поставлял высосанные из пальца репортажи. Вот уже как три года я не могла нарадоваться этой зыбучей тишине. Хотя думала, что буду ныть от скуки, но как только на меня наплывала хандра, я тут же вспоминала Нью-Йорк, убитого Джерри и плачущую его жену на похоронах. Здесь же было тихо. Дела — глупые кляузы соседей друг на друга, типа Уорена, который каждую неделю строчил очередную глупость — то кто-то нарушает его частную территорию, то слишком громко сосед смотрит телевизор, то клумба нарочно растерзана собакой.

— Ты не жалеешь? — Иногда спрашивал Дин, но нет, не жалела. Только одиноко становилось, когда он уезжал в командировки.

Я щелкала каналы, наблюдая, как картинка сменяет другую. Остановилась на «Магазин на диване». Там рекламировали новую щетку для дома, которая удивительным образом убирала все виды пятен. Даже крови на ковре. Может заказать себе такую? Но тут же осекла себя: я все больше становлюсь домохозяйкой, той, которой никогда не хотела быть.

— Какие планы у тебя? — Спросила я мужа.

Он посмотрел на меня своим каре-зеленым взглядом. Острые скулы, легкая небритость. Дин был привлекателен для женщин, его харизматичность цепляла. Всегда поражалась, почему именно из всех он выбрал меня?

— Сегодня вечером встречаюсь с Кларком. А еще звонок по скайпу нужно сделать.

— Может, сходим куда-нибудь?

Он на секунду задумался, затем согласно кивнул. Внезапно мой мобильник ожил и начал трезвонить, подпрыгивая на поверхности стола. На экране светилась фотография Джейкоба. Сердце на секунду замерло. Старые коллеги просто так не звонят.

— Привет! — Настороженно произнесла я. — Ты чего так рано звонишь?

— Привет! Долг службы! — Засмеялся, а дальше замолк.