Мыс Чёрных сов - Лобусова Ирина - Страница 20

— В Одессе никто не пустил меня к этому Маринову. Сказали оставить запрос. Я написала. Через два дня мне пришел тот же самый ответ, что я получила в Севастополе. Старшина Леонид Капустин в списках служащих на флоте не значится, а эсминца под таким названием никогда не существовало!

— Маша, давай предположим самое худшее, — Крестовская отвела глаза в сторону.

— Что Леня умер?

— Нет. Что он не умер. А если он просто сбежал? Такое бывает в жизни. Испугался свадьбы и решил тебя бросить. Могла быть и другая женщина. Кроме того, он мог тебе лгать, и у него совсем другое имя. К примеру, он совсем не моряк, не служит на флоте, — Зина понимала, что говорит страшные вещи, но иначе не могла.

— Нет, — воскликнула Маша, — нет! Нет, я бы все это знала. Нет, никого у него не было, кроме меня! И документы я его видела. Он такой хороший.

Он сам хотел свадьбу, не я. Нет. Такого быть не могло. Я люблю его.

— Маша, а если он действительно совсем не тот, за кого себя выдает? Если он тебя просто обманывал, а имя у него другое? — Зина не отступала.

— Да что ты! — Маша даже перестала плакать от возмущения. — Документы были настоящие! Паспорт и воинский билет. Офицерская книжка. Все это было настоящим! Как — другое имя? Зачем?

— Ну, я не знаю даже… — Зина немного смутилась. — Все бывает в этой жизни.

— Такого быть не может, — убежденно сказала Маша, — он никогда мне не лгал. Я чувствую, что с ним случилась беда. И я не могу уехать из Одессы, не узнав, что произошло с ним.

— Ты еще раз пробовала пробиться в этот штаб?

— Пробовала. Но у них сейчас происходит какая-то реорганизация. Название они меняют, что ли. Все на ушах стоят. Внутрь и не пускают никого. А у меня деньги почти закончились. Мне даже комнату не на что больше снять.

— Чепуха! — махнула рукой Зина. — Поживешь пока у меня. Конечно, ты не можешь уехать из Одессы, пока все это не выяснится. Но я не понимаю… Как мог исчезнуть человек? Был — и нет его? И никогда не было?

— А как мог исчезнуть целый корабль? — Маша вроде немного успокоилась. — Куда он пропал?

— Он выходил из Одессы?

— В штабе мне заявили, что такого корабля никогда не было. Но это неправда. Я пошла в Военную гавань в порту. И там разговорилась с одним матросиком. Он мне сказал, что эсминец «Лейтенант Шмидт» вышел из Одессы в 20 числах января.

— Значит, корабль был, — кивнула Зина.

— Был, конечно. Но такое впечатление, что он провалился сквозь землю. В Севастополь он не дошел. И в Одессу не вернулся.

— Затонул во время перехода? — предположила Крестовская.

— Тогда почему об этом не сообщают открыто? Почему этот корабль просто вычеркнули? Леня говорил, что 27 января они уже должны были быть в Севастополе. Но никто не вернулся.

— А другие родственники, жены моряков, которые были отправлены в Одессу? Ты говорила, что был целый список?

— Ну да, был. Все они в таком же положении, что и я. Им то же самое сказали.

— Но в Одессу они не приехали, в отличие от тебя, — уточнила Зина.

— Они боятся, — вздохнула Маша.

— Чего боятся?

— Что их арестуют. У них дети маленькие. Вот и боятся, молчат.

— А ты, значит, не боишься, — усмехнулась Зина.

— Боюсь, — снова вздохнула Маша, — но за Леню я больше боюсь. Он сирота, из детдома. Кроме меня, у него больше никого нет. Нету других родственников. Никому он на всем белом свете не нужен. Он так потому семью и хотел, что сам из детдома был. Как я могу его бросить?

— Хорошая ты, — Зина с завистью посмотрела на подругу, — повезло тебе в жизни.

— Ты шутишь? — у Маши от удивления распахнула глаза.

— Нет, не шучу. Был в твоей жизни такой Леня, ради которого ты вот так примчалась сюда, ничего не боясь. А я, например, очень многого боюсь. И жить боюсь. И всего вокруг.

— Ты? Да ты самая сильная на свете! Я потому и шла к тебе!

— Почему это? — не поняла Зина.

— Ты сильная, у тебя есть связи. Может, ты сможешь мне помочь хоть что-то узнать? Спросить кого-то… Или сделать так, чтобы меня к этому Маринову пустили… ты вон даже в институт сумела вернуться…

— Ничего я не сумела, — Зина отвернулась к окну, пытаясь скрыть раздражение, — и связей никаких у меня нет! Если бы были связи, стала бы я работать в морге? А институт — просто случайность, и все.

— Я понимаю, — кивнула Маша, из глаз которой снова полились слезы.

— Ты вот что… Не реви! — скомандовала Зина, сердце которой дрогнуло при виде горя подруги, — я с тобой к этому Маринову пойду. Придумаем что-то, ты не переживай. Безвыходных ситуаций нет. Уж я-то знаю. Можешь поверить.

Но в глубине души Крестовская совсем не испытывала того оптимизма, в котором пыталась убедить подругу. Достав из шкафа старую раскладушку, она уложила подругу спать. Сама же ворочалась очень долго, без сна глядя в темный угол закрытого шторами окна. Дождь закончился. На улице было тихо. Но эту тишину нарушала буря, бушующая в душе Зины. Буря, которой не предвиделось конца.

1938 год стал переломным и очень важным для военно-морского флота. Именно в 1938-м за флотом в официальных документах закрепилось новое название, которое стало использоваться все последующие годы.

30 декабря 1937 года Военно-Морские силы РККА были выделены в отдельный вид вооруженных сил — Военно-Морской Флот СССР. Было подписано постановление ЦИК и СНК СССР «Об образовании Народного комиссариата Военно-Морского Флота СССР». До этого момента сохранялось название «Морские силы Рабоче-крестьянской Красной Армии Союза ССР».

С 1 января 1938 года во всех документах морские силы стали называться по-новому. На 1 января 1938 года надводный состав ВМФ СССР был крайне невелик — 3 линкора, 3 крейсера, 1 лидер и 17 эсминцев. Зато подводный флот представлял собой более грозную силу: 10 больших подлодок, 10 подводных минных заградителей, 78 средних подлодок и 52 малые подлодки.

Все они поступили в полное распоряжение Наркомата обороны СССР. Положение о Наркомате ВМФ СССР было утверждено 15 января 1938 года. На Наркомат ВМФ СССР возлагались: разработка планов строительства, вооружения и комплектования ВМФ, развитие средств боевой техники, вооружения и берегового строительства, контроль за выполнением заказов для ВМФ, руководство оперативным применением ВМФ, его оперативной, боевой, политической и мобилизационной подготовкой и организацией ПВО, подготовка кадров для флота и другие важные задачи.

Появился совещательный орган — Главный военный совет ВМФ. Наркому ВМФ подчинялись Военные советы флотов, командующие и военные комиссары флотилий, военно-морские учебные и научно-исследовательские учреждения.

Гражданская война и иностранная интервенция принесла неисчислимые бедствия. Когда к власти пришли большевики, флота у них практически не было. Было потеряно 416 кораблей, из них 174 были боевыми, и 242 — вспомогательными. Материальная часть оставшихся судов была изношена практически до предела.

«В общем ходе революции и гражданской войны на долю морского флота выпали особенно тяжелые удары. В сумме это означает, что флота у нас нет», — писал М. Фрунзе, в то время бывший заместителем Председателя Реввоенсовета.

Необходимо было безотлагательно принимать меры к возрождению флота, чтобы обеспечить защиту морских границ. На это и был направлен ряд решений партии и правительства Советов сразу после окончания гражданской войны.

В первую очередь началась работа по восстановлению портов и судостроительных предприятий. И уже в 1922 году можно было приступить к ремонту и строительству кораблей. В короткий срок были введены в строй многие боевые корабли.

С каждым годом стало возрастать общее водоизмещение флота: в 1923 году оно составляло 82 тыс. тонн, в 1924 — 90, в 1925 — 116 и в 1926 — 139 тысяч тонн.

Оживление экономики и индустриализация страны создавали условия для более планомерного возрождения и становления флота. В июле 1933 года вышло постановление Совета Труда и Обороны «О программе военно-морского строительства на 1933–1938 годы». Выполнением этой программы закладывалась основа нового Военно-морского флота.