Альтер Эго (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 29

Кэтриона написала несколько писем: Магнусу, Ребекке и Рошеру, и отдала их командору Ордена в Лиссе. Сообщила, что напала на след и, возможно, поедет в айяаррские земли.

На обратном пути от особняка, который занимал Орден, поехала через торговый квартал купить теплых вещей. Вершины гор, видневшиеся в просветах улиц, были уже в снегу. В городе ветрено и сыро. В день её приезда сорвался дождь, нудный и мелкий, затянув небо низкими серыми тучами. Он шел с утра и весь день, а к вечеру сильно похолодало. Ветер гнал желтые листья по мостовым, и единственное чего ей хотелось — оказаться у камина и послать треклятую печать ко всем тварям в Дэйю. Дождь и холод Кэтриона не любила больше всего на свете.

Стоя под навесом лавки и глядя на развалы теплых айяаррских плащей из козьей шерсти, она впервые почувствовала это…

За ней кто-то следит.

Взгляд этот ощущался холодом по спине, и арры на плече ожили.

Она надела один из плащей, рассматривая себя в начищенное до блеска блюдо, любезно подсунутое продавцом, повернулась, как будто разглядывая себя со спины — никого. Улица была полна народу, но никого, кто бы привлек внимание, она не заметила. Может быть, показалось?

Нет. Не показалось.

Арры горели на плече так, что хотелось потереть руку.

Псы? Едва ли они могли найти её в таком большом городе, да ещё и так быстро.

Да и псы не слишком-то умны в вопросе маскировки.

Она расплатилась и, взяв сверток, двинулась дальше, найдя подходящую лавку, в которой был выход на противоположную улицу. Прошла через неё стремительно и спряталась за угол, наблюдая. Стояла некоторое время, но никто не появился. И она вернулась к своей лошади.

Может, все-таки показалось? Может чьё-то мимолётное внимание? Воришки, к примеру, который хотел срезать кошелёк…

Но у гостиницы это чувство появилось вновь. Уже в дверях Кэтриона остановилась, пропуская выходящую пару, и снова невзначай оглянулась. Улица была пуста. Косые струи дождя, одинокая повозка с кучером, погонявшим мокрую лошадь в надежде быстрее попасть домой, и больше никого.

Кэтриона отдала хозяйке плащ - просушить над огнём и вернулась в комнату. Бросив вещи, села в кресло, потёрла виски и погрузилась в Дэйю.

А там её ждал неприятный сюрприз.

Нить вдруг сделала петлю и резко повернула на север. В предгорья.

— Да чтоб тебя! — прошептала Кэтриона.

Ведь ещё вчера же нить вела на восток, что изменилось? Может, нить эта и вовсе обманка? А она едет за ней, как ослик за морковкой! Куда она вообще её приведет? В лаарские земли?

Но нить не только повернула, она стала шире и ярче, и зов её был уже совсем другим. Тревожным. Звенящим. Настойчивым.

Быть может, кто-то держит печать при себе, и этот кто-то сейчас поехал в предгорья? А значит, нужно ехать за ним.

Но мысль эта ей совсем не понравилась.

Ехать одной?

Осень. Горы. Туман. Ничейные земли. Война…

Одно дело Таршан, хоть и айяаррская земля, но большой город, и айяарры из прайда Тур нейтральны в войне. Там ей, по большому счету, ничего не грозило, но предгорья….

А предгорья — ничейная территория. Отвоёванная у Ибексов земля и заселенная теми, кто не боится жить по краю военных действий. И теми, кто охоч до лаарских богатств — пушного зверя, золота, янтаря и чёрного кедра. И это не слишком добропорядочные люди…

Путешествовать там одной было бы не слишком благоразумно.

Но посмотрев сегодня на бойцов Рошера, которые упражнялись во дворе особняка, принадлежавшего Ордену, полуголых, бритых и злых, Кэтриона передумала брать с собой кого-то из них. Ей нужно быть незаметной, а с ними это вряд ли возможно, и легко будет спугнуть того, у кого сейчас печать. Она будет осторожна. Просто выяснит у кого печать, а потом пусть костоломы Рошера сами разбираются.

Среди сумрачных полей нить была уже не лентой, а огненной дорогой, и Кэтриона пошла глубже, посмотреть что там. Это потребует усилий, а Источник далеко, но уж лучше так, чем ехать в ничейные земли, не зная зачем. Кэтриона закрыла глаза.

Серые травы колышутся под призрачным светом луны в облаках…

Видения Дэйи символичны. Всё выглядит в ней другим. Истинной сущностью или предназначением, своей мечтой или целью. Чьими-то образами и воспоминаниями…

И иногда невозможно понять, что она тебе говорит.

Там в Дэйе Кэтриона была ласточкой. Быстрой черной птичкой с алым пятном на груди. Почему? Она не знала. Там она ощущала себя такой.

Может, потому, что она не любит холод?

А может, потому что за все те годы, что её учил и воспитывал Магнус, она научилась стремительно уходить от тварей, обитающих в Дэйе…

Она мчалась меж сумрачных лесов, скользя прямо над алой лентой дороги, мысленно задавая вопрос, куда она ведет её, и внезапно перед глазами возникли фигуры. Не твари или чудовища, не люди, не звери — фигуры из чёрной кости. Круглое основание, воротник, кираса — это пешки. Лежат посреди поля, а вокруг — пепелище. Старые дубы стоят, воздев к небу обугленные ветви, а под ними не трава — нити пепла: чуть дотронешься — и рассыпается всё в прах, и запах дыма отчетлив настолько, что горло сковывает спазм. А посреди пепелища — чёрная фигура в мантии, увенчанная короной. Король?

Что это за место?

Дэйя отвечает неохотно…

Место, где пешка становится королевой…

И огненная дорога огибает мертвые дубы и уходит оттуда в Таршан.

Кэтриона открыла глаза.

— И как это понимать?

Фигуры из черной и белой кости. Ашуманская игра шатрандж, не так давно перебравшаяся в Коринтию. В Рокне у неё есть один знакомый парифик из университета, он и научил её играть. Говорил, что у неё талант.

И она знала — пешка становится королевой, лишь дойдя до края доски.

Место, где пешка становится королевой…

Что это означает?

Это означало лишь одно — что нужно обязательно посетить это место. Собрать осколки памяти, спросить тех, кто хоть что-то о нем знает.

Голова налилась тяжестью — такое глубокое погружение в Дэйю всегда утомительно. Кэтриона достала из сумки шкатулку, надеясь, что, быть может, она узнает что-то новое и о ней, взяла её в руки, погладив лаковую поверхность, откинулась на спинку кресла и не заметила, как задремала, держа её в руках…

Мужчина высок. Нос с легкой горбинкой, загорелое лицо. Серые глаза.

Он опускается перед девочкой на одно колено, не боясь испачкаться о мокрую прибрежную гальку, и протягивает ей деньги.

Пятьсот ланей за один танец!

Ей никто и никогда не давал таких денег!

Но ей страшно. Монеты лежат на ладони, поблескивая, и ладонь у него красивая с длинными пальцами, на одном из которых большое кольцо с сапфиром. Он одет богато: в коричневый бархатный камзол и шляпу с пером, и пахнет от него хорошо лавандовым мылом.

— Меня зовут Бертран. Не бойся. Бери, — он протягивает деньги и спрашивает, — кто научил тебя так танцевать?

— Мама…

Видя, что девочка сомневается, мужчина берет её за руку и кладет деньги в ладонь.

— Когда будешь танцевать снова? Я приду и принесу тебе новые туфли. И платье. Хочешь?

Новые туфли…

Её ноги уже почти привыкли к каменным мостовым и набережным Рокны. Днем — разогретым солнцем, а ночью — холодным и мокрым от прилива и прибоя, лижущего гранитный берег. Не могут они привыкнуть только к грязи, к навозу и лужам вонючей воды поверх глины. И поэтому она всё время их моет…

За новые туфли она бы станцевала для него отдельно. Пусть не такие, какие были у неё раньше, с красными бантами и вышивкой в виде роз. Любые, простые из толстой кожи со шнурками и деревянной подошвой, лишь бы не касаться ступнями зловонной жижи, попадающейся тут и там в Нижнем городе.

— Я буду завтра танцевать под Красным мостом. В полдень. Приходите.

— Я приду. Ты любишь халву? Или лукум?