Вкус вишнёвой лжи. Книга 2 (СИ) - Angel-of-Death - Страница 64

Я осматриваюсь: однокомнатная квартира без лишних декораций, сразу видно, что переехали недавно. Подозрительно чисто и убрано, пахнет яичницей. Мы проходим на кухню, но я попутно заглядываю в спальню: Аня спит на кровати, рядом на полу стоит таз. Видимо, в те короткие моменты пробуждения подруге было не очень хорошо.

— Надо придумать, что мы ей скажем, — тихо говорю я, присаживаясь на стул. — Нельзя, чтобы она узнала о Стасе. И о том, что я здесь живу.

— Скажи, что я твой приятель, которого ты попросила подсобить. К себе её привезти ты не могла, поэтому я предложил оставить её здесь. Вот и всё. Сокрытие некоторой правды не есть враньё, — пожимает плечом.

— Как раз-таки и есть, — бурчу. — Но ты прав. Всё логично.

Откинувшись назад, я шумно вздыхаю. Вляпалась же я. Оказалась так близка от разоблачения, а ещё и видео… О чём я только думала? Но не могла же я бросить подругу в беде.

— Чай?

— Не, спасибо. Я дома позавтракала. Стас свалил на работу, так что решила проверить вас, — осматриваюсь, изучая кухню.

Пусто. Никаких тебе баночек, приправ, сосудов с крупой, картин и прочего. Только часы на стене, небольшой телевизор и немного посуды. На столе открытый ноутбук, а на экране записи с видеокамер. Несколько квадратов, показывающих в реальном времени основные части здания и ближайшей территории.

— Я знаю, — как бы просто так говорит Дима.

— О том, что Стас ушёл или что я позавтракала?

Не могут же камеры стоять и у нас в квартире тоже…

— О Стасе, — смеётся. — Если бы я знал про завтрак, чай бы не предложил.

— Ах, да…

Туплю. Конечно, у нас в квартире нет камер, Стас бы не позволил вторгаться в нашу личную жизнь даже начальнику охраны.

Сегодня Дима не разговорчив. Обычно болтает без умолку ни о чём, лишь бы хоть что-то говорить, а тут…

— У тебя не будет проблем со Стасом? — интересуюсь я, вспоминая сегодняшнее утро.

Парень чиркает зажигалкой, но он не курит, так что сигарет поблизости нет. Видимо, просто нечем руки занять.

— Нет, — качает головой. — С тобой ведь ничего не случилось, — медлит. — Хочешь, возвращайся к себе. Я разберусь. Как проснётся, всё объясняю и прикажу кому-нибудь отвезти её домой.

Это было бы идеально. Не пришлось бы разбираться со всем этим дерьмом и врать в глаза единственной хорошей подруге.

— Хорошо. Я тогда к бабушке съезжу, всё равно делать нечего. Позвони, как с Аней разберёшься, ладно?

— Ага. Вызвать машину?

— Не, — поднимаюсь из-за стола. — На маршрутке доеду.

Парень послушно кивает, провожает меня до двери, а потом я покидаю квартиру, здание и район, добираясь на общественном транспорте до родного двора и всё-такой же любимой хрущёвки. Надпись «Ира прости» до сих пор красуется перед подъездом, хотя краска потускнела под натиском времени и стала совсем блеклой. Кажется, это было совсем недавно: назойливый Костя Назаров, неумело пытающийся показать свои чувства.

Прохладный подъезд, узкий старый лифт, а вот и дверь квартиры. Ключи у меня есть, но я всё равно звоню, надеясь, что папа дома, но его нет, так что приходится действовать самостоятельно. Как только я захожу внутрь, слышу хрипучий голос бабули:

— Кто там?

— Это я, Ира!

Пока раздеваюсь, пытаюсь не утонуть в воспоминаниях. Сколько всего здесь произошло…

Стычка Кости с Элли в коридоре, разборки Стаса с отцом на кухне, порезанный Назаров с его «зашивай сама, никакой больницы», слёзы, смех…

— О, Ирочка, — бабушка всё в том же кресле перед телевизором, такое чувство, что за все эти годы она так никуда и не выходила. Сколько времени она провела в таком состоянии? Это же ненормально… — Ты ведь только что ушла. Забыла что?

Только что ушла? Я не была здесь больше месяца, и, кажется, ей становится всё хуже и хуже. Хорошо хоть вообще меня помнит.

— Да, бабуль, телефон забыла, — подыгрываю. Целую её в лоб в знак приветствия. — Как у тебя дела?

— О, всё хорошо. Михайловна недавно заходила, приносила сладостей. Представляешь, у неё сын недавно умер… Такая трагедия.

К слову, сын у Михайловны умер очень давно от пьянства, а сама соседка скончалась в прошлом году: навернулась с лестницы, пока тащила пакеты с магазина. Так что…

— Я знаю, бабуль. Приготовлю тебе что-нибудь, хорошо?

— Хорошо, милая…

Потрепав её по плечу, я выхожу в коридор и замираю возле своей комнаты, почему-то вспоминая, как Назаров ремонтировал мне дверную ручку. И не только. У него вообще был какой-то бзик на починке квартиры…

А внутри ничего не изменилось…

Пыли только прибавилось, да постель помята. Наверное, здесь периодически спит отец, когда возвращается после смены. Знал бы он, как я скрывала Стаса здесь, пока парень прятался от всего мира после смерти брата.

Осматриваюсь, задыхаясь от нахлынувших воспоминаний, и корю себя за то, что каждый раз по возвращению сюда мне становится не по себе. Будто я что-то делаю не так, неправильно, что-то мерзкое и противоречивое.

Нагибаюсь и достаю из-под кровати припрятанную коробку, внутри которой до сих пор хранятся вещи Кости. В моих руках оказывается голубой зайчик с розовым бантиком — я заваливаюсь на постель и вытягиваю руки вверх.

— Ну, привет, — улыбаюсь зайке. — Скучал по мне?

Молчит. Смотрит своими большими потрёпанными глазами словно не понимает, кто я такая.

— Тебя Костя не учил, что игнорировать других очень дурной поступок?

И снова тишина.

Вздохнув, я сажаю игрушку на живот и задумчиво смотрю в потолок. Каждый раз, когда я прихожу сюда и достаю вещи Назарова, на меня обрушиваются вопросы. Где он? Что с ним сейчас происходит? В порядке ли он?

А вместе с вопросами приходит чувство вины. Может быть, это моя ложь заставила Назарова сбежать? Может быть, это именно я испортила ему жизнь?

— Нет, — решительно бросаю зайца в коробку.

Я его не заставляла. Это был его выбор.

Нужно приготовить что-нибудь для бабушки, отец по любому её плохо кормит, к тому же без Михайловны приходится туго: раньше она заглядывала каждый день, присматривала за бабулей, а теперь…

Добраться до кухни мешает оживший сотовый, и мне приходится сменить маршрут до куртки. На экране высвечивается «Дима охранник», и я замираю. Как-то рано он звонит, случилось что-то?

— Да, — взволнованно отвечаю.

— Привет, Ир. Короче… — медлит. — В общем, твоя подруга очнулась. Я ей всё объяснил и отправил домой. Так что проблем не должно быть.

Облегчённо вздыхаю.

— Отлично, — улыбаюсь. — Хоть какая-то хорошая новость.

— Только…

Чёрт. Вот всегда есть какое-то «но»! Никогда ничего без этого не может произойти.

— Так получилось, что она подумала, будто мы с тобой встречаемся.

— Что?! — в ужасе выпаливаю я. — В смысле… Ты что нормально не мог объяснить ситуацию? Что ты ей наплёл?!

Пауза.

— Ну, понимаешь, — тянет Дима. — Под приятелем она поняла нечто большее, и дальнейшие объяснения просто не стала слушать. Так что…

— Твою ж мать…

Ну, да. Это же Анька. Ей бесполезно что-то доказывать, если упрётся в какую-то идею, так всё. Вот только куда всё это её завело? На вписку, где хрен знает что с ней случилось.

— А… Она рассказала, что вчера было?

— Нет. Говорит, что не помнит, — по звукам Дима пьёт чай или кофе. Или что-то горячее.

— Ладно, спасибо, — благодарю его. — Вернусь вечером, пока у бабушки побуду, так что если Стас будет спрашивать… Не говори, где я.

Дима смеётся, а я понимаю: маловероятно, что охранник выполнит мою просьбу. Он ведь работает на Скворецкого, а не на меня, и даже наши хорошие отношения не помогут. С этим ничего не поделаешь.

— Увидимся. Если что, звони.

Отключаюсь первая.

Несколько секунд задумчиво вглядываюсь в пустоту, пытаясь восстановить хронологию событий последних дней, но в голове какая-то каша. Одно хорошо, о Стасе никто не узнал, а на счёт сплетен по поводу моего романа с Димой я как-нибудь переживу. И не такое проходили…