Прости и спаси (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 22

— Что случилось? — с напряжением спрашивает он.

— Мне страшно. Меня преследуют, следят… Я была в полиции, но там сказали… А ещё он убил Кроша, а я уничтожила все сообщения… но ведь можно было их восстановить? Ты же бывший полицейский… можно же было… а сегодня он… и я…, — несу неразборчивый бред, с каждым словом у меня все больше заплетается язык и вновь накатывает истерика. Марк рядом, так близко, мне хочется прижаться к его груди и для начала прорыдаться, прежде чем смогу нормально формулировать предложения. Οн со мной, и кажется, что теперь ничего не страшно. Но это обманчивое чувство. С чего я взяла, что он станет мне помогать или вообще поверит в мои слова? Задыхаюсь от давящего ощущения в груди, закрываю лицо руками, пытаясь сдержать рыдания, но ничего не выходит, становится еще хуже и я издаю вой в руки.

— Мне так страшно, и никто не поможет… некому…, — всхлипывая произношу в свои руки. Несмотря на то что в машине становится достаточно тепло, меня снова начинает трясти. Слышу, как Марк шумно вдыхает, чувствую его руку на плече и замираю, продолжая неконтролируемо сотрясаться.

— Ника, посмотри на меня, пожалуйста, и все подробно расскажи, — мягко просит он. А я киваю в руки, но не могу успокоиться. — Ника, — зовет он, как когда-то раньше с теплотой лаской в голосе, пытаясь успокоить, но это сейчас не помогает, потому что больно слышать свое имя его голосом. — Ника, посмотри на меня! — настойчиво просит он, и сам отрывает мои руки от лица. Замираю, смотря на него через пелену слез и всхлипываю.

Все происходит неожиданно, Марк резко дергает меня на себя и впивается в губы. Застываю, ощущая его жесткий поцелуй, а потом выдыхаю Марку в рот, обхватываю его шею и начинаю кусать любимые губы. Отчаянно отвечаю на поцелуй, чувствуя, как мозг затуманивается, и кружится голова. Я продолжаю лить слезы, а он сцеловывает их с моих щек. Жадно собирая каждую слезинку, а потом обхватывает за талию и резко сажает меня себе на колени, лицом к лицу. Не хочу останавливаться и анализировать, не хочу знать, что и зачем мы делаем. Хочу его руки губы и тело, как средство oт сумасшествия, чтобы понять, что я в безопасности и меня держат крепкие мужские руки.

— Марк… — шепчу в его губы сама, не зная, что хочу сказать, наверное, хочется просто произнести его имя.

— Молчи, Вероника, вот сейчас просто мочи, — рычит мне в губы, и вновь лишает воздуха целуя, до боли всасывая губы и лихорадочно, быстро расстегивает мое пальто. Помогаю ему скидывая пальто, отшвыривая его на пассажирское сидение. Марка начинает трясти не меньше моего, и мы летим прямо в пропасть, на полной скорости, но нам не страшно, мы давно разбились. В глазах темнеет, голова идет кругом, ничего больше не имеет значения, кроме нас и нашего безумия. Это потом, позже, когда приду в себя, я начну анализировать и грызть себя за то, что вытянула его из кровати Татьяны и прямо под окнами их квартиры отдалась Марку. Позже я пожалею об этом, а сейчас мне очень хорошо, наша близость моя терапия и мое спасение.

Сжимаю его бедра коленями, обхватываю шею царапая кожу, словно голодная самка. Откидываю голову назад, когда его настойчивые жадные губы переходят на шею, лаская ее языком, немного прикусывая кожу, спускаясь ниже. Марк сдирает с меня кардиган, вышвыривая его куда-то назад, а я расстегиваю его куртку, чтобы провести ладонями по твердой голой груди и застонать от ощущения его напряженных мышц.

Марк забирается под мою футболку, и я вздрагиваю от его прикосновений к голой коже. Он сжимает мою грудь, поднимает ее, наклоняется и кусает ноющие соски. Господи, как я соскучилась по его пусть грубым, но ласкам. Я на грани дикого возбуждения, бесстыдно трусь об его ширинку, ощущая, как наливается его член, и со стоном выгибаюсь, подставляя грудь его губам. Каждое прикосновение, даже через футболку, несет по моему телу заряд электричества и нервы оголяются, делая меня неприлично чувствительной.

Марк задирает мою футболку, обхватывает ноющую грудь, продолжая терзать соски, то больно кусая, то нежно водя по ним языком. Εго наглая сильная рука ведет по моему животу вниз и ныряет в трусики накрывая плоть, и я протяжно стону, царапая его сильную шею, потому что чувствую, как волна жара накрывает тело и между ног растекается влага.

— Такая мокрая, — хрипло, дрожащим голосом шепчет он в мою грудь, раздвигая складочки, входя в меня двумя пальцами. — Откинься на руль! — не просит — требует, сам толкает меня назад, одновременно дергает мои бедра к себе, вынуждая прогнуться. Марк расстегивает ширинку, немного привстает вместе со мной, стягивая штаны и горячая влажная головка упирается мне в складки. Но он не входит в меня, дразнит водя головкой по клитору, что-то шепчет, а я ничего не слышу, сердце барабанит так сильно, что отдается в висках.

Вскрикиваю, когда он приподнимает меня за бедра и резко насаживает на себя, до конца. Цепляюсь за его плечи, распахиваю глаза, встречаясь с потемневшими глазами Марка и мы замираем, тяжело дыша друг другу в губы.

— Давай, пока сама. Двигайся! — приказывает он, щипая меня за соски. И я двигаюсь, опираясь на его плечи, медленно поднимаюсь и также медленно опускаюсь. Каждое движение отдается еще большим, уже почти невыносимым возбуждением. Двигаюсь еще и еще, ускоряя темп, то медленно опускаюсь, то резко насаживаясь, смотря в зеленые глаза. Его лицо искажается, напрягается, дыхание учащается, а над губой выступили капельки пота, словно это все мучительно для Марка. Он ещё больше оттягивает мои трусики, и я надрывно стону, когда чувствую, как его палец нажимает на пульсирующий клитор. Марк садится ровнее, дергая мои бедра, вжимая в себя, вынуждая остановиться. Его шершавые пальцы обводят клитор, ласкают, сжимают его, перекатывая, а у меня трясутся ноги, хочу сделать движение, но Марк сильнее стискивает мои бедра. Другой рукой oн зарывается в мои волосы, сильно их сжимает, накручивая на кулак и дергает, причиняя боль. Его жадные губы впиваются мне в шею, жестко целуя, оставляя следы от укусов и засосов. Мне невыносимо жарко, и нестерпимо больно ноет низ живота. Тело требует взрыва, разрядки, выброса адреналина и мне хочется требовательно кричать ему, чтобы прекратил мучить и дал мне разрядку.

— Марк! Марк… Мар… — то кричу, то шепчу его имя, закатывая глаза, задыхаясь от его ласк.

— Замолчи! — вновь больно дергает за волосы, но уже к себе, чтобы впиться в мой рот, сплетая наши языки. Движение его пальцев ускоряется, клитор уже горит, мышцы лона сжимаются, стискивая пульсирующий член и я на грани оргазма. Закатываю глаза, готовая оказаться в своем космосе, но Марк убирает пальцы, резко отстраняет меня от себя за волосы и всовывает два своих пальца мне в рот. — Соси! — требует он и я подчиняюсь, жадно всасывая, ощущая свой солоноватый вкус возбуждения. — Сильнее! — требует oн, начиная трахать меня, быстро работая бедрами. И я сосу его пальцы, кусаю их, мыча от сильных толчков. Он врезается в меня до самого конца, одновременно помогая себе рукой, стискивая мое бедро. Это животное безумие — но мне сейчас так хорошо, что я готова сойти с ума рядом с ним.

Марк начиңает двигаться очень быстро, хрипло со свистом дыша. Слишком быстро, в бешеном темпе, до боли, пока я не срываюсь в оргазме, содрогаясь в его руках, кусая его пальцы у меня во рту, а потом зализываю свои укусы языком и вновь сильно их всасываю, чувствуя, как его твердый член преодолевает сопротивление, растягивает мои мышцы, продолжая грубо меня иметь. Это так хорошо, остро, до сладкой боли и спазма внизу живота. Это невыносимо хорошо, как никогда раньше, это какая-то новая грань дикого болезного оргазма. Такого раньше между нами не было и, наверное, уже не будет никогда. Но я отказываюсь думать об этом сейчас. Я смотрю на Марка, как он на мгновение закрывает глаза, делает последний сокрушительный толчок внутри меня, и кончает, запрокидывая голову, хрипло выдыхая. И все, силы заканчиваются, как физические, так и моральные.

Падаю ему на грудь, утыкаясь лицом в шею. Марк замирает на мгновение, будто только что осознал, что между нами произошло, а потом, зарывается в мои волосы и массирует голову, расслабляя меня окончательно. Слышу, как громко и быстро бьется его сердце, и вновь хочется рыдать, уже от понимания, что все что сейчас было — это всего лишь ничего не значащий эмоциональный срыв. Он не поверит мне, а я, наверное, не смогу простить его за то, что не поверил и обрек меня на вечные муки.