Самая главная злодейка (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 47

удержали. Она же воином была, Эвир, и тот с трудом удерживал. А

158

после этого случая бедняжка в забытье впала. Не ела, не пила, не

двигалась. Лежала на постели, словно мертвая, а глаза открыты,

смотрит в одну точку и не моргает. Мы звали, просили, умоляли, но

она не реагировала. Так еще день прошел, а потом пришло

сообщение от леди Мариссы. Она узнала о несчастье и потребовала,

чтобы мы немедленно прилетели. Повелитель был так добр, что

послал за нами своего дракона.

Мы ждали его в то утро. Я сходила к соседке, чтобы она

присмотрела за моей буренкой, и как раз пошла с ней попрощаться,

как услышала в хлеву какой-то писк. Подумала, что это мыши,

схватила палку, пошла на звуки и увидела белый сверток в корзинке,

крохотный, шевелящийся и издающий тот самый писк. Я подошла,

развернула кулек и ахнула. Там лежала ты и смотрела так серьезносерьезно своими синющими глазами, словно уже все понимала.

Взяв тебя на ручки, я бросилась в дом, не знаю, чего хотела, на

что надеялась, но как только Амарис услышала твой писк, она ожила,

словно и не было тех страшных дней. Мы с Эвиром не посмели

возразить, когда она взяла тебя на руки, приложила к груди, и ты

жадно начала кормиться. С этого мгновения больше твоя мама с

тобой не расставалась.

Дракон прилетел через несколько часов, и мы вчетвером

улетели в Дарранат. Вот и вся история, дорогая. От начала и до

конца. Можешь осуждать или не осуждать родителей, но знай одно

— ни минуты своей они не жалели, что ты у них есть. Ведь ты стала

их благословением, чудом, счастьем. Ты, и только ты вернула жизнь

Амарис, не позволила разрушиться семье. Они очень, до безумия

тебя любили.

— Я знаю, — уже не сдерживая слез, пробормотала я. Нянюшка

вздохнула, сползла со своего стула, подошла ко мне и крепко обняла,

а уж я смогла вдоволь наплакаться у нее на груди…

Мне было так жалко маму, так жалко… Такое горе… разве

можно было его пережить? И разве могла я их хоть в чем-то

осуждать? Ведь ничего иного, кроме бесконечной родительской

любви я от них не видела. Я вообще не припомню, чтобы мама когданибудь меня ругала или повышала голос. И папа тоже. Вот няня

Олена ругалась часто, а они нет. Они больше рассказывали,

объясняли, если я шалила или капризничала, пытались донести до

меня свою позицию, как взрослой. По правде сказать, поводов

ругаться и наказывать я давала мало. Разве что, когда Тея в какиенибудь переделки меня втягивала.

159

— А вы не пытались узнать, откуда я появилась? — спросила,

более-менее успокоившись.

— Пытались, как же, но в деревне никаких младенцев в то время

не пропадало. Мы думали, что это был кто-то пришлый, возможно,

роженица какая-то в хлеву приют свой нашла, а ходить с младенцем в

такую стужу смерти было подобно. Может, бедняжка решила, что

лучше будет тебя оставить в тепле, да при коровке. Не суди ее, детка.

— Да я и не сужу.

Знаю, что обстоятельства разные бывают. И легко осуждать ту,

что бросила, отказалась. Но кто знает, что двигало ею в тот момент,

может, нужда страшная, голод, когда и себя-то прокормить не

можешь. И не приведите боги кому-нибудь из моих близких делать

такой страшный выбор. Нет, я не сужу, я жалею. Искала ли она меня

когда-нибудь? Болело ли ее сердце о моей судьбе? Наверное.

— Спасибо.

— Да за что, цыпленок?

— За то, что правду сказала, сомнения развеяла. На душе как-то

легче стало.

— Вот и хорошо, милая. Вот и славно. Прошлое — его знать

полезно, оно к будущему дорожку прокладывает. А твоя дорожка

крутая, да извилистая, но оттого и интересней.

— Да, странно, правда? Нас с Самирой обеих подкинули. И ее

родителями оказались Солнечные король и королева. Кто знает,

может и мои родители какие-нибудь короли?

— Все может быть, детка, все может быть, — задумчиво

ответила нянюшка, но в голосе ее и выражении лица, мне почудилось

что-то странное. Словно она рассказала мне не все.

— Няня…

— Ох, детка, что-то заболтались мы с тобой, — встрепенулась

нянюшка. — Мне ж еще обед готовить. Знаешь, милая, как эта

дэйвочка у нас появилась, и сестрица ее, так дом словно ожил. Я

снова нужной себя почувствовала.

— Вы всегда нам нужны, — заверила я, обняв свою любимую

старушку.

— Мечтаю об одном, что доведется мне ваших с Теечкой

детишек понянчить.

— Да вы не только детишек с няней Верой, еще наших внуков

нянчить будете.

— Дай-то богиня, дай-то богиня, — вздохнула она.

160

ГЛАВА 13 Незванные гости Эвена

Эвен вернулся в столицу вместе с порядком замученным и

каким-то надломленным Агеэра. Вряд ли министр так уж любил

своего племянника, но, несомненно, дорожил им и понимал, что при

паршивом раскладе в этой смерти косвенно могли обвинить и его.

Стержень дома, министр внешней защиты Илларии, лидер элитного

подразделения «Коготь дракона» — и так облажался? Проморгал

заговор в своем собственном доме? Недруги Агеэра ни за что не

упустят возможности, если не убрать его из Совета, то попросить с

поста министра точно. Интересный расклад тогда получится, ведь

министров как раз назначает Совет. Через пару дней будут выборы

кандидата на место де Лиара. И в свете этих событий нерадостная

картинка вырисовывается: Элмир натравливает на членов Совета

богусов, компрометирует семейку де Лиар, а когда с богусами не

выходит, промывает мозги Тени племянника Агеэра, и тот убивает

хозяина. Агеэра скомпрометирован. Но достаточно ли, чтобы убрать

его из Совета? Голосование покажет. И тот, кто займет его место,

очень может быть, и есть зачинщик всего этого безобразия.

Эвен очень хотел поделиться своими мыслями с Инаром, но тот,

скорее всего, как раз сейчас сражался с этим самым Советом. Эвен

решил, пока есть время заглянуть к себе и поспать хотя бы пару

часов, но его планам не суждено было сбыться, ведь в комнате его

ждал не кто-нибудь, а сама повелительница.

«Дурной знак» — подумал он. Если уж она сама заявилась в его

личные комнаты, а не послала слугу с приказом, разговор предстоял

не из приятных.

— Эвендил, нам надо поговорить. Сейчас! — без приветствий и

расшаркиваний заявила дэйва. Эвен кивнул, отвернулся, чтобы

прикрыть дверь и обреченно вздохнул.

Паэль его недолюбливала, по большей части, потому что он был

всецело предан Инару. А ей так хотелось хоть иногда быть в курсе

мыслей и планов сына. Вот и подсылала повелительница соглядатаев

в лице расторопного камердинера, миленькой, невинной служаночки

или красотки фрейлины, готовой согреть в любую минуту постель

желанного повелителя, а заодно стать фавориткой со всеми

вытекающими из этого положения выгодами. И как же она злилась,

когда камердинер оказывался нечист на руку, невинная служаночка

— болтливой сплетницей, а фрейлина с радостью согревала постель

161

Эвена, вот только привилегий, увы, не добивалась. В итоге и

служаночки, и камердинеры исчезли, а фрейлины остались. Бабы, что

с них взять.

А вот Эвен ее побаивался. Не знающий матери, с детства