Хранитель (СИ) - Вакина Ася - Страница 28

Через час за накрытым столом собрались все двенадцать братьев. Были ли они братьями по крови или по духу, понять было сложно. Но ощутимо прослеживалось в их поведении что-то общее, серьезное и несколько ужасающее.

Андреа Карибальди сидел во главе, напротив ослепительно выглядящей в зеленом бархате рыжей ведьмы Катарины. Он оценивающе оглядывал представленные яства, удовлетворенно и сдержанно улыбаясь.

— Как ты нашел ее? — задал Романо вопрос, мучавший их всех с самого прибытия.

— Сама пришла, — усмехнулся Андреа.

— Надо же, — произнес задумчиво один из братьев, — мы искали ее в течение трех лет повсюду.

— Думали, что вернемся в замок ни с чем… — отозвался другой.

— А она сама пришла…

— Господа, — раздраженно произнесла Катарина, — не могли бы вы объяснить мне, о ком идет речь. Все-таки с вашей стороны крайне невежливо не замечать присутствие леди в своем обществе.

— Простите, мисс Кабье, — учтиво поклонился Романо. — Речь шла о вас. И я легкомысленно полагал, что вам это известно. Еще раз извините нас.

Катарина задохнулась. Вроде бы верховный вежливо извинялся. Но тот факт, что они искали ее три года и столкнулись именно с ней здесь… А что было бы, если бы нашли? Силой притащили бы в замок, чтобы Хранитель изнасиловал ее и сделал ведьмой? Ярость поднималась в душе медленным торнадо, рискуя снести все на своем пути.

— Катарина, — обратился к ней хозяин замка, и мурашки побежали по спине девушки от его голоса, — у нас общее дело. Секретов нет. И не будет до самого завершения…

Ярость внутри девушки сменилась обидой. Ему ближе эти самые "братья", а не она. Как горько. И никчемно. Отдать Хранителю всю себя, свое тело и душу, спасти для него свет. А что получить взамен? Холод и упреки. Насмешки двенадцати мужчин. Над ее сущностью. Над ее ведьмой. Что-то странное происходило с ее демонической психикой. И, заметив это, Катарина остановилась. Приказала себе снова не думать.

Двенадцать братьев о чем-то непринужденно беседовали, обсуждая поездки, вино, лошадей и этапы строительства. В общем, все то, что ни коим образом больше не затрагивало раздраженное самолюбие молодой ведьмы. Сговорились, подумалось Катарине. Мысленно. Запросто.

Что ж, она просто приступит к трапезе и совершенно не будет обращать внимание на присутствующих. Словно она одна.

После обеда сэр Карибальди деликатно предложил Катарине отдохнуть, пока они с братьями будут трудиться над созданием всех условий для полного соблюдения правил проведения предстоящего обряда. Нежно коснувшись ее руки поцелуем, многозначительно заглянул ей в глаза. Холодный и расчетливый. Он и сам темнота непроглядная. Кто только разрешил ему занять место Хранителя света?

Любезно и наигранно улыбнувшись всем присутствующим, Катарина, сославшись на усталость, удалилась. Сначала к себе в комнату, чтобы в ярости разбросать все вещи, сорвав с шеи массивное ожерелье из изумрудов, запустить им в гладкую поверхность зеркала и разбить его на мелкие осколки… Затем, немного придя в себя, разложить все разбросанное по полочкам, склеить магией зеркало. Да какой там магией. Просто сильно захотела, рукой махнула — и все, как было.

В чисто прибранной только что комнате плюхнулась на кровать и задумалась. Братья пошли в зал готовить его к обряду — раз. Сальконе сидит в одной из темниц подземелья — два. Двенадцать девушек тоже там, каждая в своей клетке — три. До ужина несколько часов, предоставляющих ей прекрасную возможность узнать все об узниках. А после краешком глаза взглянуть на то место, где будет через сутки совершаться обряд.

Решено. Вскочив с места, быстрым шагом устремилась в фойе первого этажа. Огляделась — никого. Только призраки сонно выглядывают из картин. Кулаком пригрозила им, чтобы молчали. Недовольно фыркнув, исчезли вовсе, видимо, демонстрируя тем самым полное безразличие к данной ситуации.

Дернула за ручку двери, ведущую в плохо освещенный подвал. Быстро юркнув на лестницу, осторожно закрыла за собой дверь. Где-то далеко внизу слышались стоны и плач. Чуть ближе — недовольное бормотание.

Преодолев лестницу, увидела коридор с металлическими дверями по обе стороны. Ей необходимо было поговорить с Сальконе еще раз, чтобы узнать правду о Юлии, нечаянным образом втянувшей ее в эту историю.

— Пришла? — раздалось за дверью. — А, ведьма?

Катарина не ответила.

— Знаю, знаю, зачем, — усмехнулся Альтобато, закашлявшись. — Пришла мне свои прелести продемонстрировать, сучка хозяйская.

Не выдержав столь грязного обращения, Катарина прошипела:

— Заткнись, Сальконе.

— Значит, не ошибся, — ринулся он к двери, припав ухом. — Да я вас, ведьм, за версту чую. Проявились твои способности. Довольна. Взял тебя Хранитель, сущность твою наружу выпустил. А скоро на стол ляжешь. Перед двенадцатью ножки свои широко раздвинешь. И утащат тебя за купол, — при этом он смачно сплюнул и засмеялся тем страшных хохотом, какой помнила Катарина по первой их встрече.

— Что случилось с Юлией, мне нужно знать, — решила отмести ненужные пререкания ведьма.

— Ах, это, — прыснул Сальконе. — Нужна она была лишь для того, чтобы тебя выманить. И справилась, надо сказать.

— Кто ее убил? — напрямую спросила Катарина.

— Так известно, кто, — выкрикнул Сальконе, а затем прошептал заговорчески: — Тьма.

— Кто убил Родриго Берне и Вацлава Рене? — продолжала допрос Катарина.

— Этих глупых мальчишек со слезливыми чувствами и пылкими сердцами? Ну, конечно, их неосторожность. Жертвы, так сказать, собственной глупости, — Сальконе наигранно сожалел. — Они прикоснулись к той, которую забрал мертвец. И потому пострадали. Родриго обратился к Тьме, чтобы получить тело Юлии, но не учел тог, что придется отдать взамен свое собственное, — африканец захохотал.

— Он же был вашим другом, — возмутилась Катрина.

— Что ты, рыжая, разве я похож на того, кто умеет дружить?.. Хотя, с тобой я бы не отказался… подружить несколько раз в разных позициях, — Сальконе уселся на полу у двери, продолжая смеяться. Он вытащил из своей клетчатой куртки трубку и, плотно набив ее какой-то травой, закурил. — Хочешь со мной во Тьму? — мечтательно спросил он.

И по телу Катарины прокатился холод, жуткий, устрашающий, не дающий вымолвить ни слова. Она жадно вдыхала ползущий из-под двери дым и медленно открывала рукой массивную дверь, двигая ладонью по часовой стрелке около замка.

Сальконе медленно поднялся и, вытащив из кармана нож, спокойно ожидал появления ведьмы.

— Ну, вот и встретились, — выдохнул он, на этот раз совершенно серьезно. — Тьма живет в тебе. И потому ты не провалишь обряд. Отдашь свою силу Тьме. И когда купол будет безвозвратно разрушен, встанешь в ряд с тиариями и будешь среди них равной… А сейчас ты подождешь, пока я выйду. И только потом приступишь ко всему намеченному. Поговоришь со своими девственницами. Советую начать с цифры семь. Хорошая очень девочка. Ее запах чистоты и невинности кого угодно сведет с ума. Пока она не досталась верховному… Я приду к тебе на помощь во время обряда. Обещаю… Не такая уж ты сильная ведьма, раз не можешь мне противостоять. Хватит ли твоей силы для обряда?..

И Сальконе вышел, оставив Катарину спокойно смотреть на стену.

Она не знала, сколько прошло времени. Забыла, наверное. Резко встряхнув головой, вдруг вспомнила, что сама выпустила Сальконе, повелась на его гипноз. Он теперь, конечно же, уже далеко… Но что он говорил про обряд? Придет? Значит, никуда уходить не собирается. Притаился, чтобы появиться вовремя. Сказать Андреа? Нельзя. Тогда он поймет, что в ее сердце обман. Не сказать — предать его? Но разве он давал повод для верности?

Совершенно не понимая, что происходит, Катарина вышла из камеры и медленно устремилась в сторону доносящихся девичьих звуков. Одна пела, другая плакала, третья завалилась спать. Кто-то думал о предательстве и обмане. Для кого-то заточение казалось сном и игрой. Сейчас она проснется, и все будет по-старому, вдали от мирских забот, рядом с матушкой, в светлой келье…