Завещание с простыми условиями (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 32

Не упоминай черта, пока не узнаешь его лично…

Часы внизу пробили девять.

Это может означать и семь, и одиннадцать… Юбилей в час. Пока позавтракаю, пока посещу салон Иды Крупиньской, пока доеду…

Как говорит Мигунова: «Кой туда, кой сюда…»

В общем, пора, красавица.

Я неуверенно взялась за холодную медную ручку двери. Что-то необъяснимо пугало меня. Сейчас я ее отворю, а за ней окажется обрыв, у которого не видно дна… Но за дверью оказалась высокая прочная каменная лестница с дубовыми резными перилами.

Я внимательно посмотрела на нее, силясь что-то вспомнить… Почему-то было страшно начать спускаться. Какой-то сон тяжело оживал в голове… разрушенные ступени, резкий ветер, запахи клевера и тысячелистника, и я задыхаюсь от этих запахов…

Я опять посмотрела на лестницу.

Она лежала передо мной — величественная, построенная из прочного добротного камня.

Я недоуменно пожала плечами и начала спускаться.

Ступени держали меня уверенно и крепко.

В кухне было сумрачно и спокойно. Из окна пробивался неяркий свет унылого дня. На плите стоял полный чайник, вода даже не успела остыть с вечера. Я быстро сварила гречневую кашу с сосиской, заварила чай, накрыла стол на одну скромную персону и начала без особого аппетита поглощать нехитрую еду.

Время от времени озираясь по сторонам.

Занавески, кажется, немного сдвинуты…

Или нет?..

И мой стул — разве он не стоял ближе к стене?..

А дверца буфета почему приоткрыта?.. Я, по-моему, ее закрывала…

Каша с сосиской незаметно провалились в желудок. Я запила все это чаем, еще раз оглядела комнату…

Она та же, но что-то здесь неуловимо изменилось…

Какие-то детали, которые почти незаметны глазу…

Часы пробили десять. Время опять побежало вскипевшим молоком.

Надо поторапливаться.

А Дуганов так и не позвонил…

НЕ СМЕЙ ДУМАТЬ О НЕМ!

Но, несмотря на прорвавшийся извне приказ, я не могла окончательно выбросить Дуганова из головы. И еще одно обстоятельство отметила я: с утра странный морок, окутывающий по ночам, будто немного рассеивался, и думалось как-то четче, быстрее и разумнее. Даже здесь, в этом ужасном доме…

В ЧУДЕСНОЙ КВАРТИРЕ МОЕГО ЛЮБИМОГО ОТЦА…

ДУГАНОВ НЕ ПОЗВОНИЛ.

Мучимая этой глупой размолвкой, я вернулась в спальню. Взяла еще одну пачку евро, положила в коробочку серьги, браслет

и кольцо с изумрудом для Мигуновой.

Поколебавшись, облачилась в алое платье, сапожки и белое каракулевое пальто. Там, конечно, переоденут, но не накинешь же потом на струящуюся зелень вечернего наряда фиолетовую куртку!..

Подошла к зеркалу.

Подумала о том, что пани Иду хватил бы удар, если бы она увидела меня в третий раз входящей в салон в этой куртке.

Но я почему-то никак не могу с ней расстаться.

Я усмехнулась своему отражению в зеркале.

А что это у меня с глазами?..

Они стали какими-то мутными, и мне кажется, что зрачок будто запылился и почти слился по цвету с белком…

Что это?..

Я с силой моргнула, потрясла головой, взглянула еще раз — да все нормально, глаза как глаза.

Просто не высыпаюсь, наверное…

Призадумавшись, я напоследок окинула взглядом показавшуюся какой-то зловещей прихожую и выскользнула за дверь.

Ноги почему-то едва передвигались, на них болела кожа, и я ползла, как черепаха. Вспомнился странный сон — я сижу посреди гостиной на паркете, а вокруг бурлит захлестывающая со всех сторон вода. Изо всех сил я пытаюсь подняться, но что-то тянет меня вниз, и она накрывает меня с головой…

Страшное видение заставило меня содрогнуться. Интересно, к чему снится такая жуть?

И так натурально снилось, будто и не сон вовсе…

Надо посмотреть в соннике, что означает тонуть.

Незаметно я очутилась возле шикарного магазина.

Потопталась на пороге и вошла внутрь.

Меня уже ждали, и, поскольку ранее имели возможность убедиться в моей платежеспособности, с почестями препроводили наверх, где мне сделали прическу, маникюр и макияж, а потом вернули назад и одели в чудесное зеленое платье и золотистые туфли.

Я посмотрела в зеркало и незаметно подмигнула горделиво взирающей оттуда особе благородных кровей.

— Вы сегодня будете красивей всех! — уверила меня на прощание Дана.

Я ничего не ответила. Только пристально заглянула ей в глаза. На самом дне этих глаз, блестящих, молодых, плескалась бездонная непроглядная чернота. И этот омут засасывающей силой легонько качнул мою душу — в себя-обратно. Меня чуть не вывернуло наизнанку.

— Вызовите мне такси, — попросила я, вынимая из кошелька деньги, и, видимо, сильно побледнев.

— Вам плохо? — участливо тронула она меня за плечо, но я, ничего не сказав, осторожно высвободилась, распахнула дверь и в ожидании такси вышла на крыльцо. В лицо мне дунул северный ветер, принесший какую-то невообразимую тоску. Черную, как зола. Горькую, как полынь. Ощущение неотвратимого несчастья сдавило грудь, словно тугой корсет. Ветер развевал мои чистые, душистые волосы, а тоска густым потоком переливалась через край души, и я неведомо отчего готова была вот-вот разрыдаться.

К крыльцу магазина мягко подрулила машина с шашечками. Я открыла заднюю дверь, как можно грациознее подхватила подол платья и царственно уселась в салон, стараясь скрыть выступившие слезы.

— Улица генерала Романова, Центральный дом журналиста.

Не говоря ни слова, водитель нажал на газ, и мы двинулись с места.

Такси плавно покатило по проспекту. Дорога была прямой и широкой, никаких кочек, неровностей и ухабов. Я расположилась на заднем сиденье, достала коробочку с драгоценностями и поочередно надела на себя серьги, кольцо и браслет. И тут же покосилась на водителя — как он прореагирует?.. Но тот был увлечен дорогой и смотрел строго вперед. Закончив свое занятие, я откинулась назад и лениво повернула голову к окну. К моему удивлению, оно не было сильно тонировано, и взору моему вдруг открылось то, чего я не видела раньше. Это был странный пейзаж, который возник за моим домом, когда мы проехали мимо него. За небольшой группой многоэтажек, среди которых был и мой дом номер девятнадцать, проспект вдруг превратился в заросший пустырь. По обеим сторонам дороги стоящие вперемежку старинные и современные дома вдруг одновременно кончились, и широкая, сверкающая роскошью улица сменилась нехоженым полем. Это произошло так резко, будто кто-то неловко слепил две картинки — настолько дико и нелепо выглядел пустырь с пожухшей травой, вдруг выскочивший посреди особняков и замков. Довольно долго неприглядный вид его сопровождал нашу молчаливую езду. Еще большее изумление испытала я, когда, вглядевшись, увидела на горизонте чернеющий лес. Возникло ощущение, что мы нежданно-негаданно оказались в какой-то забытой богом деревеньке. Я хотела уже спросить, что все это значит, как вдруг впереди показалось кладбище. Оно приближалось с невероятной быстротой, и вдруг оказалось совсем рядом — настолько, что кресты едва не застучали в окна. Потрясенная тем, что дорога проходит так близко к могилам, я непроизвольно отодвинулась от окна. Такси летело с бешеной скоростью, но могилы все не кончались, бескрайней галереей вдоль дороги шли высокие кресты. Волей-неволей пришлось лицезреть, как сменяют они друг друга, пестря фотографиями. Каким-то чудом не задев один из них, машина слегка сбавила скорость, и я, испытывая мистический ужас, уставилась на смотрящую прямо в окно фотографию полноватого усатого мужчины. И вдруг — я шарахнулась в противоположный угол — мне явственно показалось, что он мне подмигнул!

Матерь Божья!.. На лбу выступили капли пота. Я, округлив глаза, невольно подалась вперед, но кладбище неожиданно закончилось двумя огромными прекрасными лиственницами, и мы с небольшим толчком въехали на выросший впереди из ниоткуда высокий мост дивной красоты и архитектуры, достойной самого большого и красивого города. Необыкновенный мост пересекал широкую реку, катящуюся глубоко внизу.