Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 12

Другие уродцы угодливо сновали между господами, явственно пресмыкались, пытаясь развеселить или разжалобить. Но могла ли за это осуждать?

«Кто знает, что может случиться со мной в этом мире?»

Госпожа восседала на высоком резном кресле в окружении подхалимов и прихвостней.

Откровенно разглядывать Анка не рискнула, понимая, что дерзость может дорого обойтись. Да и беглого взгляда хватило, чтобы понять: у хозяйки переменчивая натура.

«Тридцать восемь, максимум сорок два. Не больше, — подвела итог, разглядев несколько легких морщинок, выдававших возраст женщины. Голубая кружевная накидка покрывала темные, почти черные волосы и лиф платья, богато украшенного жемчужинами и вышивкой. Густые брови, вздернутый носик и светло карие необычайного цвета глаза. Упрямо поджатые губы растянуты в легкой полуулыбке. — Непредсказуемая истеричка…»

Анку внимательно разглядывали, и она нервничала, потому что по выражению лица женщины не могла прочувствовать настроение и подстроиться. Мгновения ожидания казались долгими, изматывающими.

— Ближе, — властно потребовала госпожа. От внезапного звонкого голоса Анка вздрогнула, но сделала острожных два шага. — Никогда таких не видела! Откуда она?

— Чужестранка с севера. Караван ограбили, ее изувечили… — легкомысленно рассказывала Лаис без доли сожаления или жалости. Фа смогла угодить хозяйке, заинтриговала и теперь наслаждалась триумфом.

— Дикая?

— Нет. Может разговаривать.

— Замечательно! Но она такая огромная! Моя свита боится ее. Посмотри, как затаились! — женщина вальяжно махнула рукой на толпу уродцев, которые, прочувствовав момент, дружно опустили плечи, втянули головы и стали выглядеть еще более жалко, чем прежде.

Юлиана опешила.

«Да лилипуты, как пираньи, толпой накинутся, со свету сживут!» — но хватило ума скрыть брезгливость. В ответ лишь ниже склонила голову и попыталась состроить испуганное лицо.

Фа, не сводившая с Юлианы глаз, разгадала уловку, зло улыбнулась и, склонившись к покровительнице, тихо прошептала:

— Не волнуйтесь, моя госпожа, при первой же дерзости ее закуют.

— Улаура не хотите заковать? Он не в пример грознее выглядит! — усмехнулся стоявший по правую руку от хозяйки темноволосый мужчина. Некрасивый, с круглыми лицом и обвисшими щеками, но с умным, цепким взглядом. — К тому же он не нашел в ней ничего подозрительного. Иногда, Виула, чем гадать, лучше спросить самой.

Удивительно, но госпожа прислушалась.

— Имя? — спросила она надменно, будто личным обращением оказала великую милость.

— Юлиана, госпожа.

— Высокородная госпожа! — прошипела Лаис.

— Простите, высокородная госпожа, — тут же поправилась Анка, понимая, что интриги уже начались. Иначе чем объяснить, что Оха не соизволила предупредить, как обращаться к хозяйке.

— Приятный голос. Я ожидала худшего. Я довольна, Лаис…

Юлиану подтолкнули к толпе уродцев. Следовало бы затеряться среди таких же бедолаг и осмотреться, но рядом с обделенными природой человечками она выглядела, как величавый дуб, и вызывала всеобщую жгучую зависть. Злобные гномы разглядели в ней основную соперницу, которая не только пышет здоровьем, но и благодаря внешности выделилась на их фоне и удостоилась интереса госпожи.

— Морт, глянь, да она в тряпье! Дерни, и засверкает ж…пой голой! — громко засмеялся один из карликов. Тут же несколько уродцев подлетело к ней и, схватив за подол, начали тянуть в разные стороны. Юлиана чувствовала, одно неловкое движение, и она и вправду предстанет перед господами в неприглядном виде.

Распинать бы мерзавцев, да нельзя. Грубо рявкнуть — не то место, где стоит рот раскрывать, ведь за ними наблюдают. А юбка-то трещит!

Уродцы быстро перебирали маленькими ножками и ловко сновали под ногами. Пытаясь не порвать платье, Анка вертелась вслед за ними, голова закружилась. Она растерялась и не знала, что делать.

— Ну же, срывайте. Мой-то зад, в отличие от ваших жопок, хорош! — злорадно процедила первое, что пришло в голову. Боялась, что не услышат, не поверят, не отстанут, но здесь слишком ценилось господское внимание.

Карлики застыли, размышляя над ее словами, а Анка по инерции повернулась, и ткань на плече съехала. Опасаясь ругани и укоров в недостойном поведении, тут же поправила лиф, однако госпожа Виула вдруг громко хлопнула в ладоши и воскликнула:

— Как умилительно! Трогательно! — и промокнула платком глаза. — Мать, играющая с малышами!

«Бля! — остолбенела Юлиана, интуитивно предугадывая, что ее судьба решена. — Какие, малыши, ненормальная?!»

Но на блаженном лице хозяйки читалось: решение принято.

— Вы будете семьей! Играть, заботиться друг о друге…

— Кхм, — откашлялась Анка, сдерживая рвущиеся слова. Переведя дыхание, натянула плотоядную улыбку и прошипела напуганным карликам. — Чур, я мать!

— Не борзей, великанша! Иначе заору! Слыхала, фа Лаис обещала заковать тебя за первую же выходку! — пригрозил зачинщик, усмехаясь в лицо.

— Ой, боюсь, боюсь, — огрызнулась Анка, понимая, если даст слабину, ушлый человечек будет ею помыкать.

Их взгляды на мгновение скрестились, а потом мелкий шантажист заголосил дурным голосом.

— А-а-а! — и прикрылся руками, будто она угрожала ему.

Однако предупрежденная угрозой, Юлиана быстро сориентировалась: упала на колени и, схватив карлика, прижала к груди.

— Тише-тише, моя радость, мамочка вернулась! — и сжала объятия так, что дурак не мог не то, чтобы орать, даже вздохнуть.

— П-сс-ти! — едва слышно пропищал он, но Анка не спешила ослаблять хватку. — К-клянус-сь милостивой!

Только после клятвы немного разжала руки, поднялась с колен и, держа уродца на руках, повернулась к госпоже.

— Мы давно не виделись! — пояснила она, ангельски улыбаясь.

Госпожа Виула осталась довольна игрой, потому, велев Лаис скорее пошить Ане платье, а «малышам» — детские костюмчики и игрушки, позволила им удалиться.

— Я чуть не обос…ся! — прошипел возмущенный карлик, отталкиваясь от Анкиной груди.

— Знаешь ли, в кандалах мне тоже будет неуютно. Не одной же мне страдать?

— Понял.

— Мир?

— Ненападение.

— Смотри, я могу запнуться и упасть! — пригрозила она.

— Тебе же хуже будет!

— Возможно, но тебе уже будет безразлично.

— Злая!

— Ты тоже не милый мальчик. И разит от тебя не кашей и сладостями!

Только сейчас она разглядела, что сидящий на ее руках недоросток — уже давно не юноша. Мужчина с щетиной, крепким винным запахом, явно много повидавший на жизненном пути, внимательно разглядывал ее черными глазенками.

— На себя посмотри, лохудра!

Анка расслабила руки, и человечек закричал:

— Мир! Мир!

— Вот и хорошо! — хмыкнула. — Скажи-ка, сыночек…

— Мурул, — представился мужчина, шмыгая носом-картошкой. Хоть он и был неухоженным, смуглым то ли от загара, то ли от грязи, но назвать его некрасивым Юлиана не могла.

— Скажи-ка сыночек, Мурул, и часто вас тут в кандалы заковывают?

— Не редкость.

— И даже вольных?

— А кто здесь вольный? — усмехнулся он. — Каждый продался, надеясь на сытную, беспечную жизнь.

— А ты?

— У-а, у-а! — мужчина ехидно изобразил младенца, не желая отвечать на вопрос.

— Слышь, младенец, зови свою ватагу, будем игрушки клянчить и платьица.

— Еще посмотрим, во что тебя обрядят!

Следуя за своими «малышами», Юлиана раздумывала: следует ли сразу заявить, что она вольная? Но одно решила точно, нужно как можно скорее и лучше спрятать договор, который предусмотрительно положила за пазуху…

Анка и подумать не могла, что наглые недоросли станут хоть и невольной, но единственной ее опорой. Стоило хозяйке выделить их, бывшие дружки ополчились на «малышей» и присоединились к бойкоту, который им негласно объявили.

Юлиане тоже пакостили, но исподтишка, опасаясь в открытую делать гадости, ведь она была единственной великаншей при дворе, и каждый лелеял надежду влиться в «семью», обласканную вниманием госпожи Виулы.