Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 21

— На! — требовательно окликнула Майра.

«Даже имя сократили до обрубка, будто я и не человек! — отметила подавленная Анка. Зов хозяйки не судил ничего, кроме новых хлопот. — Нашли рабыню. Скоро за промыв мозгов возьмутся!»

«Воздержание и скромность — наше богатство!» — нудел Утал, наставляя детей. Старый маразматик дошел до того, что все жители ходили в тусклых одеяниях из беленой холстины. В окружении черного, осеннего леса убогость деревни становилась невыносимой. Стиснув зубы, Анка молчала, понимая, что здесь чужая и, если возмутится, заткнут ей рот быстро, и повезет, если не насовсем.

От обиды снова нахлынула злость на Улаура. Шмыгнув за сарай, прислонилась спиной ко влажной стене и заплакала от отчаяния, но даже выплакаться вволю не дали. Нетерпеливые вопли Майры становили громче. Смахнув слезы рукой, Юлиана собралась бежать, но, неожиданно, воздух задрожал, заискрился, и перед глазами возникла иллюзия яркого вечернего города.

Анка не раздумывая бросилась к миражу, который оказался магическим проходом. Он перенес ее к огромными красными воротами со множеством горящих фонарей. Не успела сообразить, что делать, как богатые двери сами по себе задрожали от стука. И тут же в приоткрытое окошко высунулась голова седой привратницы. Сперва ее взгляд упал на босые ноги Юлианы в обшарпанных деревянных сандалиях, и женщина скривила брезгливую гримасу, но по мере того, как поднимала глаза вверх, выражение лица менялось.

— Добрых дней! Вам служанка не нужна? — губы сами выдали слова, словно подчинялись кому-то другому.

Выдержка и невозмутимость забирали много сил, и Сар чувствовал себя вымотанным, опустошенным. Каждый день, проведенный в услужении алчной Калле, приближенной якобы к императрице Сарне, пятнал его честь.

«Благородства в наставнице и ее ученицах не больше, чем у безногого попрошайки и уличной шлюхи!» — ворчал он, таща в мешке на плече тело мертвой служанки.

С наступлением темноты городские ворота запирались, и Калла вытолкала слугу на улицу еще до наступления сумерек, прекрасно осознавая, что, если стража остановит полоумного идиота, бросавшегося в глаза из-за огромного роста, его без сомнения обвинят в похищении и убийстве девушки. Да, каждый в эпоху перемен выживал как мог. Асаар и сам не был праведным, но душевную низость, подлость и отсутствие великодушия презирал.

«А откуда в воспитанницах «фа» Каллы родовитость и достоинство, если она за солидную плату принимает невоспитанных дочерей купцов и заносчивых мелких дворянок, переполненных гонором и самодовольством. Разве истинная фа, зная о своем превосходстве, станет соперничать со служанкой из-за смазливого садовника и, не превзойдя, забьет ее до смерти? Видать, отлично изображаю полоумного, с трудом связывавшего два слова, если доверила грязную работу! — злился он. — Унизительно, и все ради какой-то рослой девки!»

Асаар не оставлял надежд, разыскать ту, что поставила печать на Ане, и ради этого терпел насмешки и унижения. Уж очень хотел добраться и полистать старинную геральдическую книгу, с описанием знаков и родовых ведьмовских символов, но охранный амулет от воров и непрошенных гостей верно защищал библиотеку Каллы. Требовалось, чтобы хозяйка дома сама пригласила его в комнату. Вот и пришлось пойти на хитрость, и изображать молчаливого туповатого слугу — сторожа, которому можно беззаботно доверять.

Сопливые пигалицы без зазрения совести пытались подкупить полоумного великана сладостями и уговорить стянуть штаны. Ни одной этого не удалось, но каждая похвалялась, что видела вот такой огромный… Причем называть вслух эту часть тела ученицы смущались, называя член то палкой, то дубиной, то мужской особенностью, да еще и размеры ему приписывали просто неимоверные, чем ужасно раздражали Сара.

За время, проведенное вдали от Аны, он лучше оценил вкус того, кто подослал ее. Спокойная, в меру непослушная женщина, с определенными умениями, вспоминая которые Асаар закипал от ревности. Заставив Ану ублажать его, прикасаясь в шелковой нежной коже, манящим запретным местам, он лишь сильнее привязался к ее запаху, ставшему для него ароматом страсти и удовольствия.

Из ночи в ночь она приходила в сновидениях, смотрела мутноватыми от желания глазами и опускалась на колени. А от нежного касания ее горячих губ изливался, пачкая постель и штаны.

Просыпался в пятнах, раздраженный, однако мысль, что Ана сейчас находится в глуши, окруженная бдительной и целомудренной охраной, где никто не покусится на ее тело и не позволит сбежать, успокаивала.

Сар осмелился просить помощи у тетушки Оули, и она дала в письме дельный совет: «Сосредоточься на том, чтобы разузнать, кому принадлежит символ, и найди хозяина, и только потом, в зависимости от результата, рассмотрим второй вариант».

Тетушка была выдержанной, мудрой женщиной, и пусть лишилась колдовской силы, но острый ум и знания остались при ней. Откуда она знала про библиотеку, Асаар решил спросить приличной встрече, чтобы не подумала, что не доверяет. Так и оказался после бегства от Силисов в «Благородной школе фа Каллы».

«От тебя одни неприятности! — сердился он на Анку, пробираясь малолюдными улочками к городской стене. — Если бы не ты, не пришлось рисковать, таща за спиной обезображенное тело, и других хлопот бы не было!»

От одних воспоминаний дней, когда метался по замку Силисов, чтобы воплотить план мести Лаис и Виладу и унести безнаказанно ноги, Асаар почувствовал усталость.

Пришлось напоить Ану вином с дурманящим порошком, потом тащить ее на плече, перепрыгивая с крыши на крышу, выбираться за городские ворота, предстать перед перепуганными бродягами-контрабандистами и не дать им разбежаться. Если бы не знак Бедствующего братства, даже хорошая плата не заставила бы их немедля двинуться в путь.

Уладив дело, вернулся в замок и, забрав украшения из-под камня в пруду, затаился на чердаке. А когда госпожа проснулась, рискуя быть замеченным, забрался в ее покои и вернул защищенные колдовством украшения в ларец, взамен унеся фальшивые.

Большую часть поддельных драгоценностей вернул в тайник Лаис, а с меньшей явился к Виладу и торжественно сообщил, что клад найден.

От радости глаза управляющего загорелись ненасытной жадностью. Трясущимися руками он спрятал ценности в стол и потребовал сообщить, где остальные. Пока Сар, не таясь, рассказал о фонтане, Вилад ради такого события любезно налил лучшего вина и предложил выпить за Бога удачи.

— Полагаю, ты оставил что-то и себе? — приподняв бровь, поинтересовался собеседник.

— Нет, но кроме изувеченной рабыни мне хотелось бы получить более весомую награду, — не смущаясь, ответил Асаар.

— Только после того как уверюсь, что в тайнике что-то есть.

— В утренний час в саду тихо, можете наведаться сейчас, пока Лаис не спохватилась. И расстанемся. Я выполнил свою часть сделки.

— Да-да, непременно! — горячо заверил управляющий, набегу накидывая расшитый жилет, и, закрыв Сара в кабинете с бутылкой сонного вина.

«Уж теперь заживу!» — смеялся он, отыскав сокровища в указанном месте. Еще никогда в жизни Вилад так не сиял и не улыбался каждому встречному. Наконец-то, сбылись мечты. Осталось только разделаться с Асааром, которого в глубине души всегда недолюбливал и боялся. Однако, когда вернулся, кабинет был пуст, а на столе так и стояла непочатая бутылка. Решив, что разберется с ним позже, взволнованный обрушившимся счастьем Вилад, прикладывался к фляге вновь и вновь, пока не заснул крепким, пьяным сном.

Зато Лаис, которой слуги сразу донесли, что управляющий в самом радужном настроении гулял около каскада фонтанов, потеряла покой. И едва стемнело, рванула в сад. Каков же был ужас, когда тайник оказался пустым. Все ее мечты о своем поместье, о большом доме, слугах, безбедной жизни пошли прахом. Едва ли она могла совладать с собой, потому что как оказалась у дверей кабинета ненавистного родственника госпожи, не помнила. Подкравшись к двери, услышала громкий храп и тотчас решила действовать. Сбегав за дубликатом ключа, бесшумно открыла дверь и вошла.