Возвращение (СИ) - Штиль Жанна - Страница 6

Отрывистый плеск обжигающей пощёчины оглушил наглого сыскаря.

Дрогнул язычок пламени ярко вспыхнувшей свечи.

Дознаватель отшатнулся и вскочил, схватив воинственно стоящую перед ним женщину за волосы на затылке, заставив её откинуть голову:

— Вы понимаете, что подняли руку на советника короля? — Приблизил к её лицу своё.

— Я думала — на мужчину. — Процедила, сдержавшись от желания ударить эфиопа коленом в пах. Причинить боль ничего не подозревающему мужчине получится, а вот убежать после такого — вряд ли.

— Знаете, что за этим последует?

Пфальцграфиня молчала.

Они буравили друг друга взглядом.

— Не страшно? — Усилил хватку за волосы.

Было ли ей страшно? Когда смерть дышит в затылок — страх отступает. Тихо ответила:

— Вы втираетесь к человеку в доверие, а потом губите его.

На его лице не дрогнула ни одна мышца:

— Язык губит человека. — Придвинулся плотнее к Наташе, удерживая за спину и опуская взор на её рот, искривившийся от боли.

Ей показалось, что сейчас он приступит к резекции её языка. Или отрубит руку, посмевшую оскорбить доверенное лицо его величества.

Томительное и страшное ожидание…

У неё подогнулись колени. Прикрыв наполняющиеся слезами глаза, слышала горячее дыхание тайного советника на своём лице.

— И он же спасает его, — прошептал мужчина, касаясь губами мочки уха девушки.

Она сделала над собой усилие, унимая непрошеную дрожь страха.

Шамси не мог понять, куда исчезло необузданное желание поставить непокорную на колени и заставить пожалеть о содеянном? Оно уступило место нарастающему острому удовольствию от ощутимого озноба, прокатившегося по её плечам. Глядя на её подрагивающие ресницы, отбрасывающие длинные тени на полыхающие пунцовые щёки, приоткрытый рот, его руки, словно не принадлежащие ему, вжали строптивицу в тело. Он испытал жгучее влечение насладиться плотскими утехами с женщиной, вызывающей в нём противоречивые чувства. Он, вздрогнул, ослабил хватку и решительно оттолкнул пфальцграфиню.

— Дьяволица, — прохрипел сдавленно, раздувая ноздри, подавив дикую необузданную похоть до ломоты выкручивающую нутро, сменившуюся удушливым раздражением. Если бы она не была ему нужна для другого… Он бы убил её одним движением руки: быстро и безболезненно. Не опустившись до насилия. Не поддавшись искушению пойти против веры и совести, воспользовавшись своей властью и положением.

Наташа, едва не упав, только и смогла набрать в лёгкие воздуха, да так и застыть с приоткрытым ртом, смахивая проступившие слёзы, глядя, как араб, широко расставив ноги, уселся к столу, подвигая свечу и потянув отворот на сумочке. Услышав треск, повторил действие, вскинув брови, рассматривая липучку. Недолго думая, вытряхнул содержимое на столешницу, вновь заглядывая в сумку и ощупывая её. Девушка закрыла рот, заметив, что невидимое для других отделение обнаружено и узкий бегунок потайной «молнии» мелодично поскрипывает, отъезжая в сторону. Это вам не Бригахбург! Темнокожий сыскарь отлично знает своё дело.

Она, неожиданно успокоившись, присела на стул, чуть съезжая вперёд, сложив руки под грудью и вытянув заледеневшие ноги к пышущему жаром камину. Расслабилась, демонстрируя полное пренебрежение к происходящему. Раз она ещё жива, значит… Да ничего это не значит! Здесь жизнь ничего не стоит. Её легко отнять и — если ты не дилетант и чётко спланируешь преступление — легко избежать наказания.

В ушах тихо зашумело, убаюкивая. Так набегающий морской прибой, играя с сорванными штормом водорослями, выбросив их на берег, омывает волнами песок. Сквозь шуршание слышала щёлканье ножничек, звон ложки о поверхность стола, осторожное хлопанье створок зеркальца, тяжёлое постукивание зажигалки.

— Вэлэри, где остальные вещи? — Она не шелохнулась. — Или к вам лучше обращаться Наталья?

— Как желаете, господин сыщик. — Прошелестела лениво. — Я уже и ко второму имени привыкла… Остальное — завтра. — Смысла упорствовать не видела. Он знает, о чём спрашивает.

Дознаватель приблизился к ней, поднимая указательным пальцем подбородок и заглядывая в лицо:

— Не бойтесь меня и старайтесь не злить. Я здесь с благими намерениями и ни в коем случае не причиню вам вреда. Жаль, что вы не хотите мне довериться.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад, — машинально ответила она, отводя подбородок, отмечая, как напрягся мужчина, переместившись к каминной полке.

Сняв шкатулку с украшениями, он вернулся за стол.

Наташа наблюдала, как он извлёк её утум, серьги с гранатами и фианитами, откопал такое же кольцо. Вертел, всматриваясь, то поднося к глазам, то отводя руку к пламени свечи.

— Редкие альмандины. Как на шкатулке. Но я вижу разницу между вашими украшениями и теми, что в ларце.

Пфальцграфиня промолчала. Конечно, он не имел в виду сами камни, а обратил внимание на способы их крепления, необычный вид застёжки в серьгах — английский замок, — изящность… Ювелир этого времени потерял бы дар речи.

— Я просил вас поведать о вашей жизни, начиная с детства. — Рассматривал утум.

— Почему вы решили, что я стану рассказывать вам о себе? Зачем вам знать обо мне? — Потянулась, протяжно вздохнув, с любопытством посмотрев на Шамси. Как он поступит, услышав отказ? Всё же она нарывается. Хоть он и успокоился, но по-прежнему остаётся опасным.

— Можете не говорить. — Советник смотрел на покачивающиеся носки её туфелек, выглядывающие из-под подола платья. — Таких, как вы, я называю скитальцами. Не знаю, откуда вы приходите. Но вы первая, кого я вижу перед собой живой. У меня подобных предметов в Алеме десяток. — Кивнул на табакерку. — Они разные. Назначение многих мне непонятно. Некоторые найдены на мёртвых телах, иные попали ко мне случайно, как эта шкатулка. Вещи остаются, а их хозяева либо неизвестны, либо мертвы. Если сейчас вы мне станете говорить, что нашли эти штуки, — ткнул пальцем в сумочку, — я не поверю. Потому что вы не похожи ни на кого, с кем мне приходилось сталкиваться по долгу службы. Их и людьми не назовёшь: растерзанные или изрубленные останки не чисти. Вы другая. Вы человек. Ваши манеры, речь, привычки… Они отточены проживанием в ином мире. Ваше поведение граничит с глупостью и в то же время таковым не является, поскольку это объясняется беспечностью, незнанием наших порядков и обычаев. Вы безрассудны и неосмотрительны. Вы привыкли жить в безопасности, как живёт дитя под опекой родителя. Ваши знания меня уже не заводят в тупик, ибо я разгадал вашу суть. Осталось понять: откуда вы появились и что вам здесь нужно.

Наташа боялась пошевелиться. То, что она услышала, казалось невероятным и невозможным. Она содрогнулась от его слов, домыслив, что ему приходилось видеть. Таких, как она, неудачно съездивших в путешествие, бесследно исчезнувших из одного времени и втянувшихся в другое через временную дыру? И инопланетян, попавших сюда из других измерений? Его тихая спокойная речь не вызывала сомнений в своей правдивости. Он не лжёт. Он наделён силой и властью, чтобы не бояться сказать правду. Лгут и изворачиваются слабые, как она, избрав ложь средством защиты.

Спросила себя: «Может быть, хватит выкручиваться и лгать?» Пора остановиться. Душа просила освобождения от тяжкой ноши. Перед ней человек, который готов выслушать, и сможет её понять. Он не примет её за сумасшедшую или ведьму. Он готов поверить.

— Я долгое время находилась в Руси. — Поморщилась от собственных слов. Времени на раздумье, выстраивание логической цепочки возможных вариантов вопросов и ответов, выбора единственно верного решения, не было. Диалог развивался стремительно, и не она заняла лидирующую позицию в этой беседе, всё больше походившей на перекидывание взрывоопасного предмета из одних рук в другие.

— Я видел таких женщин. — Тень разочарования мелькнула на лице дознавателя. Он неторопливо опоясался ремнём, затолкнул за него джамбию и кинжал пфальцграфини. — Вы там никогда не были. Как вам удалось обмануть Манфреда фон Россена?