Не прикасайся! (СИ) - Веммер Анна - Страница 48

 Больше нет сил, и хоть пространство все еще наполнено музыкой, я поднимаюсь и медленно еду вдоль бортика, нащупывая калитку. К счастью, кто-то открывает передо мной дверь, и я слышу голос Макса:

 - Насть, идем скорее…

 Я хочу убраться отсюда больше всего на свете, больше жизни, которая в такие моменты кажется совсем ненужной. Можно только представлять, какую активность в сети вызовет это видео. Что обо мне напишут, в чем обвинят тех, кто выпустил меня на лед и допустил этот позор.

 Радует только что я не увижу глаза отца, полные разочарования. И от Алекса спрячусь за привычной стеной недуга.

Макс тащит меня куда-то в коридор, так быстро, что я не успеваю надеть чехлы. Хотя я даже не знаю, куда их положила.

- Борис Васильевич просил привезти тебя немедленно! – говорит охранник, и я хмурюсь.

 - Папа? Зачем?

Неужели он видел этот позор в прямом эфире? Слезы уже подступают к горлу, и единственная причина, по которой я не плачу: нет сил. Они все остались на льду.

А я ведь никогда не проигрывала вот так, на глазах у всех, по глупости. Падала, поднималась – и становилась звездой. У меня был миллион первых падений, но не было ни одного второго. Показалось, будто сердце изрезали на кусочки, как для детской аппликации на листе картона. А осколки мечты смели в совок и выбросили в мусорку.

Слепая девушка не может быть фигуристкой. Пора это уже запомнить. И смириться.

 - Что хотел папа?

- Не знаю, Насть, но он сказал, что если я тебя не привезу через полчаса, то уволит! Вот, я принес кроссовки, переоденься.

Теперь мне становится еще и страшно. Зачем такая срочность? А если что-то с Вовкой? Или Ксюшей? Детьми? Или самим отцом? У него шалило сердце, вдруг он в больнице?!

 - Мне надо предупредить Сашу…

 - Оставишь ему сообщение. Насть, я тебя прошу, умоляю, поехали скорее!

Мы несемся к машине с такой скоростью, что страх перерастает в панику. Дрожащими руками я набираю сообщение для Алекса, наверняка делая кучу ошибок. Но не хочу просить Макса проверить – он за рулем и не отвлекается на мобильники.

Надеюсь, Саша не убьет меня за то, что вот так сбежала, забив на его план по примирению перед телекамерами. Я бы все равно не смогла, разрыдалась бы на потеху зевакам из сети.

Меня до сих пор подташнивает от пережитого, а руки мелко дрожат. До дома мы доезжаем в рекордные сроки, и сразу же дверь открывается.

  - Анастасия, - слышу я голос отца, - ты немедленно летишь в Швейцарию.

 - Что? – Я изумленно выдыхаю.

 - Нашли донора. Нужно ложиться на обследование и операцию.

 Я тысячу раз представляла себе этот момент и размышляла, что почувствую. В мечтах это были радость, ликование, облегчение. Я жила надеждой, что однажды донор все же найдется, хоть и знала, что никогда больше не смогу видеть, как прежде. Но даже крошечный процент, самый огромный минус, пусть расплывчатые пятна вместо плотной тьмы – хоть что-нибудь!

 А вместо этого я чувствую страх перед неизвестностью. И больше всего на свете хочу, чтобы рядом оказался Саша, взял за руку и что-нибудь съязвил, как обычно. Пообещал, что забьет на свою Грецию, прилетит ко мне – я знаю, он может. И станет первым, кого я увижу… или кто увидит, что операция не помогла – а такое может случиться.

 Но его нет сейчас, он на шоу. Я не могу использовать смартфон при отце, он услышит голосовой набор и команды, а еще у меня так дрожат руки, что я даже на кнопку включения-то вряд ли попаду.

 - Почему так срочно? – спрашиваю отца, когда он выходит с кейсом, где лежат наши с Максом паспорта и мои медицинские документы.

 Папка с ними давно лежит в сейфе, на случай, если донор вдруг найдется.

 - Надо делать быстро и перед операцией пройти все обследования. Самолет тебя ждет.

 Это стоит миллионы. Вот так взять и отправить меня частным самолетом стоит баснословных денег, и отец без раздумий тратит их на шанс, который составляет пару десятков процентов. После всего, что я натворила, он все еще готов вкладывать любые деньги.

 - Настя? Что ты застыла? Бегом, переодень это вульгарное платье – и поезжайте немедленно. Максим, отвечаешь головой. Доставить в клинику, дневать и ночевать там, докладывать мне обо всем, скидывать все документы. Гонораром не обижу, сам знаешь.

 - Да, Борис Васильевич. Я все сделаю.

 Мне не удается написать Крестовскому и в комнате: телефон оказывается разряжен в ноль. Я быстро переодеваюсь, но никак не могу найти пауэр банк. Наконец решаю поставить телефон на зарядку в машине, а написать из аэропорта. В конце концов, если Алекс будет волноваться, он позвонит домой и спросит, как тренер имеет право.

 Коленка, на которую я неудачно упала, припухла и болит, так что я надеваю платье и собираю волосы в высокий хвост. Господи, как же мне страшно! Настолько страшно, что тошнит, и с каждой секундой голова кружится все сильнее. Нечеловеческим усилием я заставляю себя успокоиться. На несколько секунд лбом прислоняюсь к прохладному стеклу.

 - Анастасия! – звучит крик отца с первого этажа. – Давай скорее, самолет частный, но это не значит, что он будет ждать тебя вечность!

 Я схожу с ума. Или мне это снится. Или на шоу я ударилась о лед головой и сейчас лежу без сознания в карете скорой помощи, а донор, самолет и грядущая операция – лишь плоды воспаленного сознания.

 Но нет. Я действительно еду в машине, ветер через приоткрытое окно развевает волосы. Из-за нервов я не могу спокойно сидеть и дергаю ногой в нетерпении.

 - Макс, там телефон не зарядился?

 - Не волнуйся, зарядим его в самолете.

 - Александр Олегович будет волноваться. Я сбежала с шоу и пропала.

 - Десять процентов. Ты успеешь ему написать.

 Я стараюсь делать это быстро, но из-за паники промахиваюсь мимо клавиш. Короткое сообщение «Лечу на операцию. Прости за шоу». Потом телефон отправляется обратно на зарядку. Мне хочется, чтобы Саша перезвонил, хочется услышать его голос, но, наверное, шоу еще не закончилось.

 Макс помогает мне выйти, и мы спешим к бизнес-входу в аэропорт. При нас нет никаких вещей, кроме папки с документами, так что все процедуры безопасности пройдут быстро, и уже через час я буду на пути к последнему шансу вырваться из удушающей слепоты. Хотя бы ненадолго… хотя бы на немного.

 - Стой! – прошу я Макса, потому что от волнения меня почти выворачивает.

 Надо успокоиться. Глубоко дышать и привести себя в чувства.

 Слишком много эмоций: разговор с Гавриловой, позор на шоу, падение, известие о доноре и суматошная поездка в аэропорт. Нервная система не справляется, сердце стучит, кажется, со скоростью двести ударов в минуту.

 - Насть? – в голосе Макса обеспокоенность. – Может, позвоним Борису Васильевичу и попросим перенести вылет? Сходишь к врачу…

 - Я в порядке. Мне нужно пару минут. Мне очень страшно, Макс.

 Охранник делает то, чего я меньше всего ожидаю: ободряюще сжимает мою руку.

 - Не нужно бояться. Самое худшее, что может случиться – операция не поможет, но ты же слышала врача? У тебя неплохие шансы. Нужно попробовать.

 - Да. Да. Я знаю. Боже, меня сейчас стошнит…

 - Тише. Иди сюда, присядь.

 Он помогает мне облокотиться на небольшую металлическую изгородь. Я до боли сжимаю ее пальцами.

 - Легче?

 - Да. Все хорошо. Сейчас.

 Тошнота отступает, и хоть пульс все еще зашкаливает, легкий ветерок приводит меня в чувство. И в тот же миг я слышу свое имя. Первая мысль: кто-то зовет совершенно другую Настю, но голос приближается.

 - Это тот парень, - поясняет Макс, - Никита.

 - Как он узнал, где я? Черт, только его мне не хватало!

 Я нервно смеюсь, когда и сама узнаю в голосе знакомые нотки.

 - Никита? Что ты здесь делаешь?

 - Я был у тебя дома, твой отец сказал, что ты уехала в аэропорт. Надеялся, что успею.

 - Никит, у меня нет времени…

 - Насть, дай мне две минуты. Пожалуйста.