Северские земли (СИ) - Волчок Сергей - Страница 8

Княжий лекарь сказал, что третий удар может случится в любой момент, и его я уже совершенно точно не переживу. Я поэтому и вызвал тебя из Гродно, оторвав от риторики, грамматики и попоек.

Сынок обозначил сочувствие покачиванием бровей, но не произнёс ни слова. Отец хмыкнул, и продолжил.

- Ты не стал рассыпаться в дурацком сочувствии из цикла: «Как вы можете так говорить, вы непременно поправитесь и проживёте сто пятьдесят лет…», и это радует. Есть шанс, что ты умён и чувствуешь собеседника. Да и директор мне писал, что ты весьма неглуп.

Начну издалека. Как тебе наверняка известно, наш род Оксаковых достаточно древний – наш предок мурза Оксак выехал из Орды в Литву ещё при князе Ольгерде и по сроку своего дворянства мы немногим уступаем гедиминовичам. Но при этом мы бедны, как библиотечные мыши. Поэтому ни в один приличный клан Оксаковых не взяли, а в дерьмовые мы сами не пошли – мы хоть и бедны, но дураками никогда не были. Так и скитаемся между кланами, продавая свои сабли и головы. Часть Оксаковых служит Литве, часть – Москве, есть, говорят, наши и у польского круля, и даже обратно в Орду парочка подалась, обесерменились[5] родственнички. Кстати, сын мой, а что ты предпочитаешь продавать – саблю или голову?

[5] Обесермениться – сменить веру. От слова «бусурман» - «иноверец».

- Руки и ноги у меня на месте и учителя фехтования в училище неумёхой меня не называли. За себя я постоять сумею, и смею заверить - эти длинные руки становятся только длиннее, когда в них сабля, но остаются такими же умелыми. Но зарабатывать саблей на жизнь– слуга покорный. Если у благородного человека всё в порядке с головой, ему нет нужды ежедневно ставить голову на кон.

- Хороший ответ, сын мой. Но, кстати, о благородстве. А как ты относишься к дворянской чести? Ты уж прости, что выспрашиваю, сам понимаешь, я тебя давненько не видел.

- Да нормально всё. Как отношусь? Я вам так скажу, папаша – честь дело хорошее, когда тебе не приходится думать, как мягко ты сегодня будешь спать, и как сладко ты перед сном пожрёшь. А если за твоей спиной ни клана, ни покровителя, ни денег – один дырявый вытертый плащ, то тебе не до этой щепетильности. Ты просто берёшь то, что тебе глянулось, никого не спрашивая и ни с какой честью не сверяясь.

На этих словах Оксаков-младший цапнул из стоящей на столе тарелки яблоко и обнажил длинные лошадиные зубы, намереваясь вонзить их в сочный бочок.

- СТОЯТЬ!!! – никто никогда бы и не подумал, что умирающий ещё способен говорить таким командным голосом.

Глава 5. "Эх, яблочко..."

Ошалевший Антипа застыл с открытым ртом, так и не донеся яблоко до места назначения.

- Яблочко на место положи, - уже прежним, полуживым голосом продолжил отец. – Ты смотри – то самое цапнул. Значит, правильно я выбрал, и князь его первым возьмёт. К нему рука так и тянется.

Старый тиун посмотрел на вытянувшуюся физиономию сына и хмыкнул.

- Что глаза вытаращил? Любит князь местные яблочки, их одни почитай что и ест каждый день, невзирая на болезнь.

Младший подошёл к отцу, наклонился над постелью и, делая вид, что поправляет подушку, прошептал в ухо:

- Это то, что я думаю? Яблоки отравлены?

Отец молча кивнул, а потом довольно громко сказал:

- Да ты не бзди, сынок, можно спокойно говорить, здесь нас никто не слушает. Отучил я всех слухачей от этого занятия, да и сейчас пара обязанных мне людишек на всякий случай снаружи приглядывает, чтобы никто близ комнаты не слонялся. Вот, держи, кстати… - и он вытащил из-под одеяла пачку бумажных листов.

- Здесь про каждого из княжих ближних людишек написано, все их грехи в подробностях обрисованы, все их секреты потаённые. Чтобы мог, ежли что, у любого шуляты[1] в кулак взять. Новый князь большинство разгонит, конечно, но вдруг кто останется? Да и вообще, лишним не будет, это гора с горой не сходится, а людишек на земле много и суетливые они – постоянно между собой сталкиваются. Вот тогда и пригодится бумажка.

[1] Шуляты – мужские яички, они же тестикулы.

- Новый князь, значит… - со значением протянул юный Оксаков.

- Ну а как же? – как будто даже удивился отец. – Все мы смертны, все перед престолом Господним предстанем, вопрос в сроках. А вот сроки и поправить можно. Про ситуацию с Белёвским княжеством знаешь, или рассказать?

- Лучше рассказать – степенно кивнул сынок. Уважения в его голосе явно прибавилось. – Вы, папенька, по всему видать, человек знающий. Вас не послушать – самого себя обворовать.

- Так слушай. У нас тут, в Северских землях[2], сам знаешь – Литва с Москвой чересполосицу. Наш старик Белёвский – Литовского царства князь, а соседи наши, Воротынские и Одоевские – князья московские, при Иване Великом ещё под московскую руку подались. Это, значит, первое.

[2] Северские земли – историческая область Древней Руси, включавшая в себя сегодняшние территории Калужской, Брянской, Орловской и Курской областей России, Черниговскую, Сумскую и Полтавскую области Украины, Гомельскую и Могилевскую области Белоруссии. Пограничье между Москвой и Литвой, традиционно состоявшее из множества удельных княжеств, владельцы которых «тянули» то к тому, то к другому государству. Историческая родина знатнейших аристократических семейств Российской Империи – Воротынских, Трубецких, Одоевских и др.

Второе – клан Белёвских почитай что угас. Спору нет, старик Белёвский добрый глава клана был, и в хозяйстве толк понимал, и подраться не дурак был – знал и любил он это дело. Вот только в именном роде он последний – не осталось, кроме него, Белёвских на Земле-матушке. А без именного рода какой это в задницу клан? Неименные дворянские рода, что в клане состоят, или разбегутся сразу, кто поумнее, или между собой сцепятся, чтобы свой род именным сделать. Все силы да деньги на те битвы спустят, пока их какой-нибудь сильный клан не прихлопнет, да не подведёт под свою руку.

- Так у него что – совсем детей нет? – нетерпеливо спросил сын.

Отец несколько удивлённо посмотрел на него, но ответил:

- Есть, как не быть? Две дочки у него, две близняшки, Арина и Алина. И это как раз третье. Близняшки-то они близняшки, да между собой совсем не схожи. Арина беленькая, Алина тёмненькая. Аринка с малолетства всеми окрестными пацанами верховодила, а Алинка - тихоня, нос с женской половины не показывала. У Аринки даже Дар неженский проснулся – Меткость, добросалась в малолетстве камнями по лягушкам. А у Алинки все по поповским поучениям – Готовка у неё открылась, самый бабий дар. Печёт-варит она и впрямь – пока всё не съешь, из-за стола не встанешь. Замуж дочки выскочили почти одновременно – год назад. Аринка по любви большой выскочила, и много ниже себя мужа взяла - Семёна Адашева, боярина князя Воротынского.

- Что-то нам в «Гиштории родов русских, литовских и польских» ни про каких Адашевых не рассказывали, - осторожно заметил Оксаков-младший.

- И правильно делали, не бархатных родов, чай. Адашевы - они навроде нас, из татарских мурз выходцы. «Адаш» по-турецки значит «соименник», «тёзка» то есть по-нашему. Тоже ни в одном клане не состоят, саблю продают. Но побогаче Оксаковых, врать не буду. Вояки они знатные, можно сказать – знаменитые.

Всякому ведомо – любой Адашев в битве бешенный, да и готовят их к войне сызмальства, в 15 лет любому можно полк под начало давать, и стрельцы молиться на него будут – потому как людей бережёт и с умом воюет. Да и сам обычно много что умеет, Дары у них в роду открываются – один другого завиднее, привирают даже, что уникальные бывали. Потому любой клан любого Адашева за практически любые деньги возьмёт. Монета у них водится, это всем ведомо. Хотя хозяева они часто – никакие. Вон, Семён, зять нашего князя. Вроде и боярин князя Воротынского, но это на деле слова одни. А на деле вотчина у него – хрен да маленько, два села и деревенька. Арендаторы некоторые лучше живут. Князь Воротынский-то известный жмот, а Семён этот блаженный малость, по-другому и не скажешь. Ему, по-моему, до денег вообще дела нет. На воинское снаряжение бы хватило, да на хлеба краюху, да на кожух – ночью накрыться. А больше и незачем. Главное – чтобы в бой посылали. Он воевать любит, как медведь – бороться, только подноси. Правда, в битве – и впрямь страшен. Я раз видел, и развидел бы обратно с удовольствием.