Заноза Его Величества-2 (СИ) - Лабрус Елена - Страница 46

— Ты ему доверяешь? Дамиану? — снова становится она серьёзной.

— Как себе самому, — киваю я. — Он решил жизнь этому посвятить. Для него это не просто вопрос веры, но и чести.

— Вот не ставила бы я на его честь, — вздыхает Дашка. — Или на эти переговоры на братском уровне ты, наоборот, делаешь ставки?

— Давай я отвечу тебе так, — шумно выдыхаю я, потому что мы приехали. Карета останавливается, и я не на шутку начинаю волноваться, а потому хочу покончить с этими сложными вопросами побыстрее. — Эти переговоры — малая часть большого, я бы сказал, грандиозного плана, который был задуман не сегодня, когда пришли последние новости из Империи Пяти. И новости неутешительные: Филипп стягивает к границе войска. Поэтому я очень рассчитываю на эту встречу.

— Но ведь Таирий теперь твой заклятый враг, — не отпускает она, когда я хочу встать.

— Не суди о человеке пока день не походишь в его сапогах, — поднимаю я её на руки.

Так и выхожу на улицу.

Так и несу её, поднимаясь вверх по ступенькам к храму.

По бесконечной лестнице. И честно говоря, уже пыхтя, кряхтя и матерясь, что к этому храму построили такую длинную и крутую лестницу.

— А у нас говорят: своя ноша не тянет, — вытирает она пот, выступивший у меня на лбу, но прекрасно понимая, что я её всё равно не отпущу, пока не донесу. — Ещё пять… четыре… три… два… Финиш! — комментирует эта занозина. — Ура-а-а! В наших «Весёлых стартах» побеждает участник под номером «Пять». Скажите, Георг Пятый, как вы добились такой хорошей физической формы?

— Годы, годы тренировок, — наконец ставлю я её на мозаичный пол по центру зала, рукавом вытирая пот. — А с виду ты кажешься легче.

— Это ещё ужин за мной доедал ты, — парирует она, осматриваясь по сторонам.

С мягким стуком моя охрана снаружи закрывает за нами огромные входные двери.

И в храме мы остаёмся вдвоём. Конечно, не считая полотна с фигурами богов.

Для этого нескромного зала с высокими сводчатыми потолками, цветными витражами в многочисленных окнах и гулким эхом, гобелен оказался очень маленьким. Но для него нашли большой дубовый оклад, придавший ему значительности. И установили на возвышении, так, что боги смотрятся одного роста с людьми, только стоят чуть в отдалении от края сцены.

Сейчас перед возвышением поставили большую арку, увитую цветами. И моя заноза, наконец, делает именно то, чего я жду — идёт внутрь неё.

С детства люблю этот храм. Этот запах воска, благовоний и олифы, который здесь витает, всегда действует на меня успокаивающе... Но сегодня даже это не помогает.

— Как красиво, — касается она пальцами нежных лепестков и нюхает ближайший бутон. — Они что, живые?

— Конечно, — подхожу я.

Набираю в грудь воздуха. Да чего уже тянуть!

— Даш, — опускаюсь я на одно колено, на кем-то любезно постеленный коврик.

— О, боги! — выдыхает она, глядя на меня, и прижимает руки ко рту.

— А вот и боги, — показываю я большим пальцем в направлении гобелена. — И перед ликами богов с чистыми помыслами и открытым сердцем я хочу спросить тебя: ты выйдешь за меня замуж?

Я разжимаю ладонь, по центру которой лежит кольцо, и меня колотит так, что оно едва заметно подпрыгивает в ладони.

— Счастье моё, — опускается она на колени рядом, стирает капли пота с моих висков, снова зачёсывает назад волосы, а потом обнимает за шею, прижимаясь щекой к моей щеке. — Мне обязательно отвечать сейчас?

Всё холодеет у меня в груди.

«Нет! — на мгновенье закрываю я глаза, не веря своим ушам. — Нет, нет, нет, нет!»

— Я что-то сделал не так? Не пригласил толпу народа? Твоих подруг? Сделал это не в тот час? Не в том месте? Даш, что не так?

— Всё так, — гладит она меня по волосам. — Всё божественно прекрасно, Гош. Романтично. Поэтично. Круто. Но я не готова ответить тебе сейчас.

— Я люблю тебя, — шепчу я. — Прости, я так разволновался, что забыл сказать, что люблю тебя.

— Ты не забыл. Ты говоришь мне это каждый день, постоянно. И каждое мгновенье я это знаю, вижу, чувствую. И я люблю тебя, Гош. Всем сердцем, всей душой. Но это поспешное решение.

Она отпускает меня и садится на пятки.

— Отлично! — подкидываю я кольцо, ловлю его в воздухе и делаю то же самое — сажусь на ковёр. — Видимо, надо поговорить?

— Видимо, да, — виновато пожимает она плечами.

— Ну, рассказывай!

— Гош, я не соглашаюсь и не отказываюсь, но я не хочу, чтобы ты принимал поспешные решения, — кладёт она руки на колени, как послушная ученица.

— Да это единственное решение в моей жизни, в котором я ни секунды не сомневался! — сжимаю я кольцо в кулаке. — Единственное! Ни в чём и никогда я не был так уверен, как в том, что хочу, чтобы ты была моей женой.

— Только не злись, — смотрит она на меня исподлобья.

— Я не злюсь, — выдыхаю я. — Правда не злюсь. И я всегда знал, что ты непредсказуемая. Но чтобы настолько… я честно не ожидал. Мне казалось, что это так очевидно, правильно, естественно, что даже не обсуждается. Но ты, — развожу я руками, не находя слов. — Даша, ну как так?

— А зачем, Гош? Зачем? Ответь мне на этот простой вопрос: зачем?

— Затем, чтобы ты всегда была рядом. Чтобы я дал тебе своё имя. Чтобы ты была не просто какой-то... а моей законной женой.

— Я и так рядом. И так твоя. И так с тобой. По крайней мере все те два дня, как мы снова встретились. Два дня, Гош! И ты именно торопишься. Хочешь, я объясню тебе почему?

— Валяй, — подтягиваю я к груди одно колено, обхватив его руками.

— Я перечислю, а ты поставь галочку напротив ответа, который тебе больше всего понравится, — она тоже пересаживается удобнее. — Прежде всего ты торопишься, чтобы у тебя не было соблазна. Всё, ты занят, помолвлен. Прочь сомнения. Вакансия закрыта. Все свободны. Чтобы ни у кого больше не было такого соблазна — тебя женить.

Не знаю, уже закончился этот день или ещё нет. Но поскорее бы он уже закончился что ли. Потому что после всех сегодняшних переживаний, ещё одну мясорубку, где будут перемалывать мои мозги я уже не выдержу.

— Ну, допустим. Да, я хочу просто закрыть, убить этот вопрос раз и навсегда. Раньше, позже, сегодня, завтра — это ничего не изменит. Но давай дальше.

— Ты боишься, что переговоры пойдут не так. Проще говоря, торопишься узаконить мой статус, чтобы в случае твоего падения, свержения, смерти никто не посмел выдворить меня из дворца. Как-то так.

И снова попала в самое яблочко. Да, я боюсь. И да, если со мной что-то случится, ей придётся несладко. Но об этом я даже думать не хочу.

— Дальше? — предлагаю я ей продолжить.

— Ты считаешь, что я нуждаюсь в твоей опеке, защите, патронаже. В твоём имени, чтобы иметь вес, слово, значимость, титул, потому что по сути кто я сейчас? С юридической точки зрения — никто. Твоя подружка, — убирает она свои стриженные волосы за уши и вдруг улыбается. — Но знаешь, я не нуждаюсь в твоём имени, как в знаке качества. У меня уже есть своё. И пусть пока меня зовут здесь просто «иномирянка» или «та, что отдала жизнь за короля». Я честно, сама, кровью и потом заработала этот статус.

— Тут и не поспоришь, — улыбаюсь я в ответ. — И кровью, и потом.

— И прошлый раз я всё комплексовала, что от меня все отмахиваются, что я никто и звать меня никак. Но теперь меня это не беспокоит. Скажу больше, — поднимает она палец и кладёт его на кончик моего носа, а потом слегка постукивает по нему, пока говорит. — Сейчас мне твоё покровительство только мешает. Сейчас права я или нет с моим мнением считаются, потому что за мной стоишь ты. А я хочу, чтобы к моему мнению прислушивались потому, что оно само по себе ценное, полезное, важное, правильное.

— Ты вообще меня хочешь бросить? — отмахиваюсь я, перехватывая её руку. Выворачиваю, и в этом захвате подтягиваю её к себе.

— Конечно, нет, — пытается она вырваться, но это бесполезно.