Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" - Страница 47

Эйра жестом предложила сесть. Опустившись на пляж, как на пуховую подушку, Адэр поспешил себя успокоить: пустыня реагирует не на совесть, а на вес тела. Посмотрел на старейшин. Они будто сидели в тазах. Неужели всё-таки совесть?..

Один переводчик расположился сбоку Йеми, второй подсел к Адэру, хотя, по идее, должен был втиснуться между правителем и моруной. Старейшина Ориенталя оказался смекалистым человеком. В его лице отразилось замешательство. В глазах цвета морской волны застыл вопрос, но Йеми не решился его задать.

— Да, Йеми, я знаю ваш язык, — сказала Эйра на слоте. — И теперь знаю, что думают обо мне в твоём доме.

Выслушав перевод, старейшина промолвил:

— Люди сами не понимают, о чём говорят.

— Я знаю, откуда ветер дует, — произнесла Эйра и посмотрела на Йола.

— Ты меня никогда не простишь, — еле слышно сказал старик. — Меня родные братья не могут простить. Я сам себя не могу простить. И не могу вернуться назад, чтобы заново переплыть море жизни.

После этих слов Адэру стало не по себе. Кого Эйра собралась судить? Йеми, Йола или народ? И за что судить? За стремление Йеми купить ориентов, как домашнюю скотину, или за нелюбовь ориентов к морунам? Наверное, в посёлке говорили о ней что-то очень обидное. Зря он не выучил их язык…

Вдруг захотелось взять Эйру за руку и увести отсюда подальше, пока не поднялся занавес и на сцене не появились актёры. И какие, к чёрту, актёры? Адэр смотрел на многотысячную толпу островитян, застывших, как и воздух. Краем глаза видел на опушке леса климов и ветонов, превратившихся в тени. Народы, причастные к уничтожению морун, собрались в одном месте. Куда он её привёз? Вокруг недруги, а против недругов только трое: он, она и зверь.

— Йеми, — проговорила Эйра. — Почему ты хочешь забрать у нас ориентов?

— На совете мы лишили Йола звания старейшины и запретили называть себя ориентом. Народ без предводителя должен вернуться к истокам.

Выслушав переводчика, Адэр вытянулся, напрягся. Перед ним сидит главарь сирых и убогих — двумя словами: непонятно кто — и решает судьбу его подданного. Делает ничтожной жизнь человека, которого сам же бросил в чужой стране. Может, Йола провинился перед морским народом, может, провинился перед морунами, но перед правителем он чист.

Со стороны леса донеслись крики соплеменников Йола.

— Возмущаются, — сказал переводчик Адэру.

— По его вине погибли люди, — прокричал Йеми и вскочил на ноги. — Или вы забыли, как хоронили сестёр и братьев? По его вине сгорел наш трёхмачтовый корабль. И это вы забыли? Он связался с другими народами, и вас закрыли в резервации.

Йеми оказался не таким уж умным человеком. Последней фразой он перекинул в «лагерь» Адэра и Эйры ветонских защитников и климов, швырнул как горстку песка из бескрайней пустыни под сень деревьев. Зато какую горстку! Оставалось только надеяться, что старейшина не спохватится и попытается исправить ошибку.

— Он присвоил наш жемчуг, вместо того чтобы купить новый корабль и отправить вас на родину, — продолжил Йеми. — Вас грабили, избивали, убивали, а он сидел возле костра и ничего не делал.

Из леса вновь донеслись крики.

Йеми заорал во всё горло:

— Теперь он привёз к нам сына человека, который держал вас в тюрьме! Он сказал, что это ваш правитель. У морского народа нет правителя! И никогда не будет! А если вы с ним заодно, то вам здесь не место!

Наступила тишина. Ни всплеска волн, ни шума леса, ни пения птиц. Легкий ветерок гнал песчинки по пляжу цвета солнца. Их шуршание напоминало шелест умерших осенних листьев.

Адэр еле сдержался, чтобы не подняться на ноги и не сказать: «Я открыл перед вами двери, а вы отказались войти. Второго шанса не будет». На его колено легла маленькая ладонь. Адэр положил руку сверху и легонько сжал, успокаивая.

Желание обогатить казну, помочь нищим островитянам, свозить Йола на родину… К чёрту казну, островитян и Йола! Желание устроить Эйре праздник обернулось грандиозным провалом. Надо убедить её взять жемчуг и отдать Йеми ориентов. Пять тысяч жемчужин — это баснословное состояние. Как только шхуны отойдут от острова, за борт полетят ящики с подарками, как гробы с останками надежды.

Эйра хотела убрать руку, но Адэр сплёл её и свои пальцы в тугой замок и громко проговорил:

— Они могут лишать тебя чего угодно, Йола, но в Грасс-дэ-море ты ориент и главный старейшина. Ты не переплывёшь заново море жизни, зато поможешь соплеменникам избежать твоих ошибок.

Из леса донеслись ритмичные хлопки в ладони.

Йола посмотрел на Эйру:

— Ты меня не простишь.

Она высвободила ладонь из руки Адэра, поднялась на ноги и, глядя на многотысячное сборище, заговорила на языке ориентов:

— Я верховная жрица морун Эйра Латаль. Мою мать звали Малика, и в память о ней я ношу её имя. Моего отца звали Яр, и он ориент. В морунах не течёт кровь отцов. Я исключение. Много веков назад вы пришли в Дэмор. Мы поняли вас и приняли такими, какие вы есть. Мы уважали ваши традиции и веру и хранили ваши тайны. Теперь я пришла к вам.

— Мы понимаем тебя и принимаем, — заверил Йеми и опустился на пятки.

— Сыновья, внуки и правнуки морун! — проговорила Эйра. — Сядьте за правителем вашей родины.

Никто из ориентов не пошевелился. Адэр приказал переводчику повторить слова Эйры. Потомки морун? На острове?

Эйра посмотрела на Йеми:

— Они не знают?.. Вы им не сказали…

Старейшина побледнел, как только может побледнеть загорелый до черноты человек:

— Это было до меня. Это было при моём отце. Я ещё не родился.

— Он увозил их из Порубежья детьми?

— Их родителей убивали. На сыновей тоже охотились.

— И на дочерей охотились, — сказала Эйра и, перешагнув черту на песке, быстро пошла через толпу, указывая то на одного человека, то на другого. — Садись за правителем своей родины. Ты. Ты. И ты…

Вздыбив шерсть волной, Парень побежал по краешку углубления, в котором сидели островитяне. Достаточно было посмотреть на красные глаза, сверкающие ярче солнца, на огромные клыки в оскаленной пасти, чтобы понять: зверь бросится на любого, кто проявит неуважение к моруне.

Народа было много, Эйра подходила к каждому. Не прикасалась и ни о чём не спрашивала. Просто говорила: «Ты», либо молча шла дальше. «Просеивание» ориентов затянулось на пару часов. Адэр считал, сколько людей скрывается за его спиной, потом сбился. Когда Эйра вернулась, Адэр посмотрел через плечо и… встал. На идеально ровной пустыне сидела впечатляющая толпа. Впечатляющая не размерами, а тем, что на острове проживает не десяток и не сотня потомков морун, а значительно больше. Люди озадаченно переглядывались. Похоже, они не поверили Эйре, а просто подчинились.

Эйра устремила взор на островитян позади Йеми:

— Среди вас есть те, кто увозил наших сыновей в Ориенталь. Но вы не спасали наших дочерей.

Донеслись голоса:

— Мы выполняли приказ главного старейшины.

Адэр отказывался верить. События, о которых идёт речь, произошли век назад. Свидетели тех событий давно мертвы.

— Уйдите, — произнесла Эйра. — Здесь вам не место.

Несколько стариков выбрались из толпы и скучились на опушке леса.

Эйра повернулась к Адэру лицом. Одной рукой указала на потомков морун, второй рукой указала на людей за спиной Йеми:

— Те, кто изменил жене или мужу, уйдите. Здесь вам не место.

Ориенты превратились в статуи.

— Уйдите, — повторила Эйра. — Или я выведу вас за руку.

Пряча взгляды, островитяне вставали. Ссутулившись, шли к опушке леса и в тени крон сбивались в кучки. Прелюбодеев среди потомков морун не оказалось.

— Те, кто обидел мать, уйдите, — проговорила Эйра, продолжая указывать на оба «лагеря». — Здесь вам не место.

Толпа в углублении пустыни вновь поредела. Другой «лагерь» не шелохнулся.

— Те, кто провинился перед отцом, уйдите. Здесь вам не место.

Адэр подумал, что надо бы присоединиться к сборищу на краю леса, но Эйра на него не смотрела. Если посмотрит и повторит фразу, он будет честен перед собой и уйдёт.