Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" - Страница 48

Вдруг Йеми вскочил. Повернувшись к своим людям, закричал:

— Вы не понимаете, что происходит? Не понимаете, что она делает? Она откроет ваши тайны, поднимет грязь. Все, кто хоть в чём-то виноват, уйдите! Не позорьте себя и меня!

Островитяне ручейками стекались к лесу. Немного погодя перемещение прекратилось. Пустыня выровнялась. За спиной старейшины осталось много людей, но их количество не играло роли. Они — результат очистки породы. А поистине ценная порода находилась за спиной Эйры: потомки её сестёр обошлись без потерь.

Йеми опустился на песок и облокотился на колени. Его поза был пронизана болью и стыдом. Солнце подобралось к зениту, а суд только начинался. Охранители принесли Адэру соломенную шляпу с широкими полями, Эйре повязали платок на голову, дали воды, на Парня накинули рубаху и удалились.

Наконец Йеми проговорил:

— Может, я плохой старейшина. Может, надо быть строже. Но нас мало, и мы держимся друг за друга как умеем.

— Нас тоже было мало, — подал голос Йола. — Полукровные дети ориентов живут меньше родителей. Самое страшное в жизни — это хоронить своего ребёнка. Мы хоронили. Корабль из Ориенталя приходил раз в полгода, но никто не хотел оставаться. Мы женились на селянках, переводили кровь. Потом женили детей на ориентах, чтобы в третьем поколении кровь стала чистой. И так по кругу из года в год. Женили, хоронили, женили, хоронили. А потом поняли, что женятся родственники.

— В Ориентале кровные браки запрещены? — обратился Адэр к Йеми.

— Запрещены, но случаются. Как везде.

— Моруны выходили за ориентов замуж, — продолжил Йола. — Но это было очень-очень редко. Нам бы радоваться. В сыновьях морун течёт чистая кровь отцов. А мы противились свадьбам. Моруны… другие, они живут по-другому. Если у моруны и ориента срасталось, мы теряли рыбака. Он уходил за женой и не возвращался. Их сыновья приходили и тоже уходили. Они не хотели жениться на двоюродных сестрах и племянницах.

Адэр передёрнул плечами. В голове не укладывалось, как можно жениться на племяннице. У него их две. Он любит девочек, как своих детей. На них невозможно смотреть, как на любовниц. И двоюродных сестёр он не представляет в своей постели.

— Так сложилось до меня, — промолвил Йола. — До меня было много-много старейшин. Потом старейшиной был мой отец, но недолго. Он погиб в пещере, его затолкали туда ракшады.

— Сколько тебе лет, Йола? — спросил Адэр.

— Через два года будет сто лет, как исчез Зерван. Мне будет сто тридцать.

— Сколько?!

— Сейчас сто двадцать восемь.

— А Муну?

— Он на четыре года младше.

— Сколько вы живёте?

— По-разному.

— На острове есть старше Йола, — сказал Йеми.

Адэр покосился на Эйру. Так это не сказка?

— Я виноват, — промолвил Йола. — Из-за меня погибли люди. Зерван исчез, творилось непонятно что. К нам приходили селяне, меняли продукты на рыбу. Говорили, как там страшно. Мы ждали корабль. Он пришёл. А потом пришли моруны. С мужьями, с детьми. Почти полсотня семей. Ориенты, климы, ветоны. Они просто собрались вместе и пришли к нам. Попросили увезти детей на остров.

Старик закрыл лицо ладонями:

— Мне можно плакать. Я не старейшина и не ориент. Мне можно плакать.

— Мы не разрешаем чужакам жить на острове, — произнёс Йеми. — Нам нельзя разбавлять кровь. Нас мало. Наш народ может исчезнуть. Ты должна понять нас, моруна.

— Вам я ничего не должна, — еле слышно проговорила Эйра.

Йола уронил руки на колени:

— Один ветон умолял увезти его беременную жену, толкал её к лодке. Она цеплялась за него, падала на колени, обнимала его ноги. Климы протягивали нам младенцев, матери выли. Мы посадили в лодки мальчиков-ориентов и отправили их на корабль. Моруны бегали по берегу и кричали: «Простите нас. Простите». Я думал, у меня сердце разорвётся…

— Мы не пускаем на остров чужаков, — произнёс Йеми.

— Хватит! — вскричал сквозь рыдания Йола. — Хватит… Я рассказываю о себе… Моруны с семьями остались у нас. Мы верили им. Если они сказали, что на них охотятся плохие люди, значит, это на самом деле плохие люди. Мы смотрели на морун и думали: откуда взялись плохие люди? Ведь люди всегда были добрыми. Мы знали, что Зерван пропал. Но не думали о плохом. А ещё думали, что там, наверху, скоро во всём разберутся, и моруны уйдут.

Адэр прикоснулся к руке Эйры:

— Прекрати это.

Она качнула головой:

— Продолжай, Йола.

— Потом к нам пришли плохие люди. Они были похожи на бандита. Как его звали… Кнут… нет, плётка…

— Хлыст, — сказала Эйра.

Йола кивнул:

— Они сказали, что если мы не отдадим морун, они убьют всех детей. Мы не могли крикнуть и напугать их. В лагере были ветоны, климы… и эти женщины. Ветонов мало, а плохих людей много. И я сказал морунам: «Пожалейте нас». Я сказал их мужьям: «Воюйте в другом месте. Мы мирный народ».

— Ты не должна это слушать, — возмутился Адэр.

— Я выдержу.

— Я не выдержу!

— Продолжай, Йола, — проговорила Эйра ледяным тоном.

Старик вытер глаза:

— И моруны пошли с плохими людьми. А за ними пошли мужья. А за ними побежали дети. Мы ловили их, а они верещали и кусались. А моруны шли, шли. Пока не пропали с глаз.

Адэр встал:

— Всё понятно. Но, похоже, все забыли, что причина вашего конфликта — это я, а не моруны.

— Ты меня никогда не простишь, Малика, — промолвил Йола.

— Продолжай, — сказала она.

— Вечером мы сидели под обрывом. Смотрели, как садится солнце. Мы не могли говорить. И сверху упали тела. Плохие люди сбросили нам на головы изуродованных женщин, мужчин, детей. Всех, кто ушёл. Мы похоронили их в море. Подводные скалы ходят из стороны в сторону. Это их души. — Йола поднялся и протянул руки к потомкам морун. — Простите меня. — Упал перед Эйрой на колени. — Ты меня никогда не простишь.

— Ты про этих людей говорил, Йеми? — спросила она.

— Я этого не знал. Отец мне не рассказывал.

Адэр пошагал к лесу. С полпути вернулся. Усевшись рядом с Эйрой, прошептал ей на ухо:

— Не надо, не слушай.

— Не жалейте меня! — произнесла она и отодвинулась. — Йола продолжай.

— К нам приходили и приходили. Мы оставляли мальчиков-ориентов, морун прогоняли. Мы предлагали нашим братьям остаться. А они смотрели на нас презрительно и брали дочерей на руки. Это была первая волна. Мы не знали о проклятии, пока не умерли мои люди. Они пошли в город, надо было продать жемчуг. И не вернулись. А когда я пошёл их искать, мне сказали, что убили моруну. И все, кто это видел, умерли. Это началась вторая волна. Люди вымирали семьями, улицами, селениями. Мы прятались в пещерах и прогоняли всех, кто хотел спастись. Тогда вымер наш дальний лагерь.

— Мой отец говорил про этих людей, — отозвался Йеми. — Ты не защитил их.

— Не защитил, — согласился Йола. — Я не знаю, что там случилось. Мы нашли убитую девочку-моруну, нашли мёртвых плохих людей и тела ориентов. Вы год к нам не приплывали. А могли приплыть и забрать нас из этого ада.

— Отец говорил, что тогда море сильно штормило, — произнёс Йеми.

— И нас штормило. А потом вдруг всё затихло. Долго было тихо. Я думал, всё закончилось. А потом мы увидели моруну. Она просто брела по песку. Мы сказали ей: «Уходи. Иди к мужу». Она улыбнулась и пошла дальше. А потом прибой выбросил её на берег. Это началась третья волна. Убивали не морун, а мужей. Вдовы долго не живут. Что делали с их детками, я не знаю. И тогда я собрал весь народ и сказал: «Если надумаете жениться на моруне, прокляну». — Йола посмотрел на Эйру. — Я проклял твоего отца. Я не хотел его терять. Я боялся. Вдруг кто-то узнает, что он муж моруны, и его убьют.

— Довольно! — произнёс Адэр.

— Кольцо у тебя? — спросил Йола, глядя на Эйру.

— Да.

— Не надевай его, дочка. Это кольцо проклято. Все, кто его носил, умерли плохой смертью. Я говорил Муну выбросить его, но он меня не слушал.

— Хватит! — сказал Адэр, повысив тон.

— Я не рассказал о корабле, который сгорел.