Муж на сдачу (СИ) - Зика Натаэль - Страница 111

— Вижу, как ты ничего не делаешь. Не надумывай себе ничего! Наша женская черта — раздуть из мухи слона или навоображать себе всяких ужасов, поверить в них, забыв, что они — воображаемые, и немедленно наделать глупостей. Малыша ты научилась чувствовать, можешь теперь хоть по сто раз в день проверять его состояние. А теперь надо научиться чувствовать вашу связь с его отцом.

— Зачем? — испугалась Мариэта. — Это не опасно?

— Чем? Единый подарил тебе такое счастье — магическую пару, но вы, как два слепыша, умираете от голода рядом с полной миской. Граф сейчас, наверняка, с ума сходит, если не снять твои блоки, чтобы он почувствовал, что ты жива, еще натворит чего-нибудь. Непоправимого.

— Я умею снимать блок с резерва.

— Это другое, этот блок стоит на ауре, не позволяя ни твоему супругу чувствовать тебя, ни тебе — его. Сосредоточься, почувствуй свой дар, резерв. Перейди на магическое зрение и рассмотри ауру. Видишь, что её опоясывает полоса?

— Темно-серая?

— Да.

— Вижу. Это блок?

— Да. Потяни её на себя, и когда она подастся, просто стряхни.

Легко сказать — потяни. А как, если руками этого не сделаешь?

Мариэта пыхтела, лента пружинила и ускользала. Наконец, разозлившись, женщина ударила по полосе силой и чуть не потеряла сознание, такой ошеломительный получился результат.

— Мари, не надо лупить со всей дури! — сокрушенно покачала головой зельеварка. — Выпей отвар, присядь. Лучше?

— Лучше…

— Что ты чувствуешь?

— Не знаю, но… О!!!!

Когда мир перестал вращаться, Мариэту скрутила тоска и отчаянье. Хотелось забиться в угол, обнять себя руками и заплакать. Горе, какое горе! Она потеряла самое важное, самое дорогое…

— Тш-ш-ш, девочка! Это не твои эмоции, не твои чувства, — Альмира встревожено наклонилась к женщине, обхватила ее лицо ладонями, вынудила поднять голову, — Все хорошо, милая! Ты жива и здорова, малыш не пострадал.

— Почему мне так больно и горько? — прорыдала Мариэта. — Такое чувство, что сейчас сердце остановится.

— Ты поймала отголоски эмоций, которые сейчас испытывает твой супруг, — объяснила старушка. — Откройся, пусть граф почувствует, что ты жива и здорова.

— Как? — всхлипнула Мари, — такая тоска, я ничего не могу, жить не хочется.

— Ну, ну! Это ты брось! — прикрикнула Альмира. — Немедленно вспомни самое хорошее, что у вас было! Вспомни, почувствуй радость и счастье, которое ты тогда испытала, погрузись в них и позволь магии свободно струиться, куда её тянет.

Мариэта попыталась.

Сначала ничего не получалось, эмоции Михаэля перешибали все. Трудно думать о хорошем, если на душе не кошки — тигры скребутся.

— Постарайся, девочка! — подбодрила Альмира. — Его Сиятельство, конечно, дров наломал, но не ошибаются только герои сказок.

Постепенно приятные воспоминания заменяли собой серую пелену безнадежности и черную пленку отчаянья.

День, когда они стали близки. Губы Михаэля — настойчивые и горячие, тугая спираль удовольствия, скручивающаяся внизу живота, сильные руки, не дающие ей упасть, глаза мужчины, следящие за ней со вниманием и любовью… Любовью? Единый, ведь и вправду, а она не замечала! Нет, видела, что граф глаз не спускает, купалась в ласке и нежности, но и мысли не допускала, что мужчина испытывает к ней именно любовь. И сама любовалась им украдкой, постоянно помня, что Михаэль не свободен. Михэ, где ты? Я скучаю…

И в какой-то момент через расстояние прорвалось:

«Мариэта?! Рита!!! Отзовись, я иду!!!»

Первые несколько мгновений, пока Михаэль осматривался и сканировал местность, он был относительно спокоен. Но когда магия вернулась, не найдя и следа Мариэты, долго сдерживаемая пружина отчаянья, резко распрямившись, едва не лишила его рассудка.

Его девочка и малыш! Единый, не могла же она утонуть?

А что, вполне могла, ведь портал выбросил её в воду, возможно, она не умеет плавать или испугалась, хлебнула воды и не смогла выбраться.

Ужас…

Опомнившись, граф призвал стихию и принялся исследовать дно. Затрудняло поиски то, что это место относительно недалеко от берега — прибой старательно перемешивал не только саму воду, но и всё, что в неё попадало.

Раз за разом мужчина нырял, направляясь к очередному похожему объекту, обнаруженному магией.

Единый, как это невыносимо — каждый раз заново умирать, до темноты в глазах, до судорог и остановки сердца боясь найти тело. Да он ляжет там же, рядом, на дно. Как жить, если не сберёг?

И выдыхать, получая отсрочку — не Рита! Пока она не найдена мертвой, остаётся шанс, что женщина жива.

Грах, какими глупыми и ничего не значащими отсюда виделись его проблемы и рассуждения! Какая разница, что скажет император, подумают слуги или немногочисленные друзья? Его женщина, его сердце, его семья, настоящая, необходимая, как воздух — она стоит всего! Не искусственно слепленная, не навязанная — единственная, любимая, выбранная им самим — его чувствами и магией!

Смог бы он забрать у Мариэты дар, если бы у них было всё, как принято в Империи? Нет, конечно, даже представить невозможно — его девочка, храбрая, умная, верная, находчивая — без магии! Он ни за что не поступил бы с ней так и плевать на обычаи!

Раз за разом, ныряя, умирая и возрождаясь вновь, Михаэль прочесывал дно, пока не наткнулся на странное растение, замотанное в тряпку. Несмотря на соленую воду и катающие сверток волны, растение ощущалось, как живое, и Михаэль, повинуясь какому-то порыву, находку вытащил на берег.

Снял ткань, высвободив ком земли и поникшие веточки. Сразу вспомнились ямы среди посадок на участке у дома Риты в Адижоне.

Сердце кольнуло — это растение несла с собой Мариэта, и при переходе потеряла!

Между тем, кустик выглядел плачевно, и граф, повинуясь следующему порыву, призвал свою новую стихию — Землю. Осторожно проверил состояние растения, помогая себе второй стихией, избавил его от следов моря, промыл пресной водой, вливая магию, и кустик ожил на глазах.

Почему-то казалось, что нужно обязательно его спасти, что пока живо растение, то жива и Рита.

Пристроив находку подальше от прибоя, мужчина вернулся в воду.

Время шло, больше ничего не находилось, отчаянье накатывало всё сильнее, выбираться из волн уже не хотелось.

Как он сможет жить, зная, что не уберёг самый ценный подарок, какой приготовил ему Единый? Не оттолкни он Риту, не наговори ей жестоких слов, женщина не уехала бы из Империи, была бы рядом. Ей не пришлось бы убегать, а ему — искать её по всему миру, умирая от мысли, что он опоздал.

Единый, только найдись! Будет всё, как ты захочешь, жить сможешь там, где скажешь, заниматься, чем пожелаешь, колени протру, лоб расшибу, Ночное Око с неба достану, только найдись!!!

Ребенок… Драгоценный дар! Никогда не заберу, будешь сама его растить. Нет, мы будем делать это вместе, на равных. И я добьюсь разрешения от Его Величества на твоё обучение. Выберу лучших наставников, и моя жена получит магическое образование.

Михаэль метался в волнах, погружался, выныривал, постоянно посылая магию на поиски и отчаянно надеясь.

Мужчины не плачут, но когда и так мокрый с ног до головы, то кто разглядит на твоем лице слёзы? Тем более что у тебя одна мысль, одна цель — найти живой, а на свою внешность и состояние глубоко наплевать.

В какой-то момент граф обессилел. Оглохший от шума волн и попавшей в уши воды, наполовину ослепший от песка и слёз, раздавленный виной, он выполз на берег и замер, переводя дух, собираясь с силами перед новой попыткой…

И вдруг будто лопнула струна, открылась дверь, слетели запоры — в него хлынула магия. Опять, как тогда, после поединка с Алимой.

И вслед за магией, наполняющей живительной силой его измученное тело, пришла радость, нежность, возбуждение и непреодолимое желание обнять, прижаться, зарыться носом в волосы и не отпускать. Горькое отчаянье потеряло краски, померкло и истаяло, как лёд под лучами летнего Ока.